Александр Бочков - Мы спросим за всё ! Пограничный рубеж [СИ]

- На поле танки грохотали; солдаты шли в последний бой…

А молодого командира несли с пробитой головой… - спел я вроде и бодро, но и проникновенно и повторил припев…

- По танку вдарила болванка – прощай родимый экипаж – запел снова…

Четыре тела возле танка – дополнят утренний пейзаж… закончил второй куплет и повторил припев. Начал третий:

- Машина пламенем объята – вот-вот рванёт боекомплект !

А жить так хочется – ребята, но вылезать уж мочи нет ! – второй раз припев подхватил и танкист…

- Нас извлекут из под обломков, поднимут на руки каркас…

И залпы башенных орудий в последний путь проводят нас… Танкист пропел припев, покачивая головой. Понимаю – каркас весит несколько тонн…

- И полетят уведомленья родных и близких известить…

Что сын их больше не вернётся… И не приедет погостить… - спел припев. Фронтовик подхватил, глядя вдаль повлажневшими глазами…

- В углу заплачет мать-старушка. Слезу рукой смахнёт отец…

И молодая не узнает – какой танкиста был конец… - вокруг нас стали собираться притихшие слушатели: женщины, мужчины, девушки…

- И будет карточка пылиться – на полке пожелтевших книг…

В танкистской форме – при погонах. И ей он больше не жених… - закончил я куплет и возвысил голос в последнем припеве ! Баян повёл мелодию не печально – залихватски, но вот веселиться никого не тянуло… проиграл подряд – друг за другом два куплета, добавив в последнем проигрыши и вставки. Стихла мелодия – слушатели стояли молча…

- Если понравилось – помогите ветерану войны на рюмочку чаю; на кружечку пива, да малую рыбку к кружечке… - с улыбкой обратился с слушателям. Дородная тётка, уперев руки в бока воскликнула:

- Что то не похож ты на ветерана милок…

- Так я не для себя стараюсь… Вот он, ветеран – имеется в наличии… Не жалейте: граждане-товарищи ! А я вам ещё спою… В шапку полетели медяки и никель… Нормально полетели. Вот тебе и вторая профессия: уволят – пойду в бродячие певцы ! Хотя милиция быстро прищучит… А пока – деньга заплачена – дадим людям песню. Только вот какую ? Тук, тук, тук… - тревожно, словно удары сердца, зазвучала мелодия…

Хрустальная ваза, кайма золотая. Разбитая вдребезг, застывшая кровь.

И в комнате муж: что случилось - не знает. Стоял не дыша и нахмуривши бровь… - запел я тревожно – мрачно оглядывая слушателей…

Прошёлся он взглядом по шкафу пустому. В НКВД позвонил, закурил у окна… - продолжил тревожное повествование…

Потом ни себе, ни майору седому. Не мог объяснить – где родная… жена…

Его увезли, а квартиру закрыли. Согласно законам – ещё до войны…

Её не нашли, а его посадили… На двадцать годков – за УБИЙСТВО жены !

Шёл тридцать восьмой – смерть гуляла по зонам… Его ж, горемыку – прошла стороной… - пел уставившись вдаль, поверх голов…

И вот наконец, вышел он из вагона. И брёл по аллеям осенним домой…

Звоночек залился и сердце схватило… - с надрывом запел очередной куплет – невольно склонилась к двери голова…

Но двери открыла, но двери открыла. Седого майора, больная вдова…

Он вышел из дома и в город далёкий. Уехал в надежде там встретить весну… - пел я заинтригованным слушателям…

И как то однажды - он брёл одинокий. И вдруг постаревшую… встретил… ЖЕНУ ! - бросил, словно плюнул, в молчавшую толпу… Кто то вздрогнул…

Та встреча была холодна как могила… – пропел безжизненно…

Она лишь сказала – Прости - я ушла… - падали равнодушно слова…

А вазочку жалко – её я разбила – с поистине женским сожалением о разбитой вещи, поведал слушателям – поранила руку, в дорогу спеша…

От жизни с тобой – я к другому сбежала. Боялась скандала – вздохнул по-женски - ведь ты не поймёшь… - сообщил версию исчезновения жены…

Но вдруг она вскрикнула и застонала… В руке хладнокровной сверкнул острый нож ! – бросил в лицо слушателям жёсткий конец куплета. Кто то из женщин охнул; кто то испуганно прижал пальцы к губам…

Он вновь позвонил, сообщил что случилось… Он верил что смерть – справедливый виток… - продолжил я свою песню-рассказ…

Но снова над ним небо клеткой накрылось. И чёрный опять подкатил воронок… - выкрикнул с надрывом я…

Ведь я же за это… уже расплатился ! За это убийство - сполна отсидел ! – кричал я в лицо потрясённым слушателям…

На совещанье суд удалился… - опустив голову, негромко продолжил я – и приговор вынес: убийце - расстрел… Поднял голову, посмотрел в глаза:

На совещанье суд удалился и приговор вынес… - замолчал на несколько секунд и закончил в абсолютной тишине:

У Б И Й Ц Е – Р А С С Т Р Е Л !

Кто то всхлипнул… У девушки, стоящей напротив меня: красивой деревенской красотой – явной украинки слезы на глазах; губы дрожат:

- Но так же нельзя с ней было… - срывающимся на плач голосом выдохнула она, глядя не меня – словно это я так сделал…

- А двадцать лет в лагерях отсидеть ?! Ни за что ! Это можно ?! – бросил зло стоящий немолодой мужчина со стальными фиксами вместо зубов. Сбоку от меня появился, словно из воздуха, немолодой старший сержант:

- Не надо больше таких песен петь… пожалуйста… - негромко попросил он и добавил, словно извиняясь – не положено… В общественных местах…

- Что вы к нему пристали – дядька Михась ! – гневно крикнула девушка – оставьте его в покое ! – Правильно ! – подхватили стоящие – пусть ещё споёт… Ну а мне зачем с милицией спорить – себе дороже… Кивнул сержанту, соглашаясь. Думал закончить импровизированный концерт, но где же плата за песню ? Сержант отошёл в сторону, а я кивнул на кепку:

- Вы слушать слушайте, а в кепку то бросать не забывайте. И пиво и рыба нынче дороги, а в ресторане – тем более ! А ветеран – имеет право на ресторан ! – скаламбурил, улыбнувшись широко, открыто… Раздались смешки, подначки, ехидные замечания, но в кепку полетели монетки и даже рубли… Вот это уже другой коленкор ! Развернул меха, полилась песня:

Как же встретишь меня ты, любимая. Если вдруг – у людей на виду…

Из сражений, огня и из дыма я. Обожжённый к тебе подойду… - запел душевно, обратившись к полной пожилой черноволосой украинке, с укоризной поглядывающей на ветерана – танкиста: то ли сестра; то ли жена… Она встрепенулась – значит жена…

Запорошенный пылью дорожною - я приду на себя не похож…

Как ты думы развеешь тревожные. Как тогда ты меня назовёшь…

Может встретишь как друга желанного. Боль разлуки, любви не тая…

Чтоб развеялись думы не званные. Тихо скажешь – Ты радость моя… У жены танкиста – на глазах навернулись слезы… Глядя с нежностью на женщину, продолжил задушевно новый куплет:

Я хочу, чтобы ты меня встретила. Как и раньше, но только без слез…

Седины чтоб моей не заметила. И ожогов, что с фронта принёс… Краем взгляда увидел – и танкист "поплыл": губы задрожали…