Андрей Сиваков - Взвейтесь соколы орлами!

Аналогичное письмо получил и Главнокомандующий французскими войсками генерал Де Голь. С той лишь разницей, что ему рекомендовалось, как только увидит зарево, наступать по всему фронту. Сверху их прикроют Баклагинские асы. Ни один немецкий «Фоккер» или «Юнкерс» не сможет даже приблизиться к театру боевых действий. Эти письма не были прямыми приказами, но по своему содержанию не допускали каких либо отклонений в ходе наступательной операции. И Дзержинский, и Де Голь отлично поняли, что всё тщательно спланировано и невыполнение приведет лишь к ненужным жертвам в их же армиях. Единственно чего не могли предположить ни автор писем, ни его адресаты, так это то, что Костя Сиченко и Саша Павлов проявят инициативу и устроят феерическое, яркое шоу на два дня раньше.

И это было только на пользу. Конечно же из нашего Генштаба была утечка информации. Английская и немецкая разведки работали неслабо. Вот они и ожидали начала боевых действий гораздо позже. Фактор неожиданности сыграл свою роль.

Но я об этом узнал гораздо позже, когда англо-германский флот был потоплен. Русская эскадра встала на рейде Лондона. Жерла пушек были обращены в сторону Букингемского дворца. Польская кавалерия захватила Берлин, а кайзер Вильгельм Второй сдался в плен. А я-то уже вспомнил мотив и записал слова: – «Едут, едут по Берлину наши казаки!» – эх, Кондрат, такую песню испортил. А над всеми тремя столицами Тройственного союза, Берлином, Веной и Лондоном от зари до зари кружили «Орлы», но сбрасывали не бомбы, а листовки с воззваниями к Безоговорочной капитуляции. Польша под шумок вернула себе свои же земли в Силезии. Бельгия и Нидерланды турнули со своей территории немчуру и теперь прикидывали, что бы прихватить в счет контрибуции. Франция не стала дожидаться конца войны и твёрдой рукой вернула себе Эльзас и Лотарингию, когда-то отнятые у них Пруссией. А в далёкой Москве, молодой, но очень талантливый дипломат, Серёжа Лавров, помогал Государю составить текст Акта о Безоговорочной капитуляции. Вернее составлял Акт Сергей, а брат лишь помогал ему.

– Сергей Викторович, данный акт должен заключать в себе не только факт нашей абсолютной Победы, но и стать залогом всей безопасности Европы в дальнейшем. Как вы считаете?

– Государь, именно этим я и занимаюсь. Сам акт это лишь основополагающий документ. А вот к нему будет прилагаться много сопутствующих соглашений, порою секретных, которые и позволят превратить Европу в самый безопасный континент!

– И как Вы себе это представляете?

– Надо создать Организацию Объединённых Наций, сокращенно ООН, и все спорные вопросы, вплоть до локальных конфликтов, решать именно там. За столом переговоров, а не на поле боя!

– И где же вы предполагаете расположить такой авторитетный орган управления всем миром?

– Да конечно же у нас в Санкт-Петербурге. В здании Двенадцати коллегий, что на Васильевском острове. Сейчас там Питерский Университет расположен, но ему там тесно. Надо строить новый комплекс зданий для него. А вот для ООН там самый раз. В здании три этажа и двенадцать секций. Если в каждой секции отдать по этажу каждой державе, то уже сможем разместить сразу 36 стран. А больше пока и не наберётся. А по мере увеличения стран участниц, здание можно пристраивать. Ну, как-то так.

– Это же прекрасная идея, Сергей Викторович! Каждый универ должен стать целым комплексом зданий со своими лабораториями, кампусом, театром и даже стадионом. И в каждом крупном городе должны строиться такие Дворцы науки. В виде ракет, устремлённых в бесконечность Вселенной! – тут брат наверняка представил себе Сталинскую высотку МГУ. И он уже точно знал, кто в ближайшее время станет Министром иностранных дел России.

В Москве на Ходынском аэродроме меня встречала моя великая княгиня Зинаида Павловна. И уже в который раз прозвучал наш пароль:

– С прилётом, любимый! – и долгий, долгий поцелуй. Но на этот раз вместе с нею меня встречали мои великие князья Юрий Андреевич и Артём Андреевич. Наша гордость и опора на всю оставшуюся жизнь.

Парад Победы состоялся на Красной площади перед Кремлём через пару месяцев после подписания Акта о Безоговорочной капитуляции всеми правителями Тройственного Союза. Командовал парадом я верхом на белоснежном Бэрриморе. А принимал парад Государь, на ярко-рыжей кобыле Фру-Фру! На тренировках всё проходило гладко. И мой конь и его лошадка вели себя смирно и выполняли все команды четко и слаженно. Но вот на параде, чуть не случился конфуз. Видно, что все эти пробные выездки, лошадки восприняли, как что-то особенное, что готовилось специально для них. Когда я уже был готов подскакать к брату и доложить ему о готовности парада, ко мне наклонился мой адъютант, Юрка Коновалов, и шепнул:

– Беломор недоброе задумал! – а когда заглянул к нему под брюхо, то добавил: – И даже уже изготовился!

Надо было что-то делать. Но что? Выручил Юра и показал Бэрримору кинжал со словами:

– Даже и не думай. Хоть шаг сделаешь к этой кобыле, то сей секунд мерином станешь! Ты меня знаешь. Не зря же я Коновалов! – и для пущей убедительности Юрий наполовину обнажил кинжал из ножен. От этих угроз Беломор тут же как-то сник и морально и, главное, физически. Казалось бы проблема устранена. Но не тут то было. Фру-Фру рассуждала чисто по-женски. А женская логика не поддаётся пониманию. Она решила, что все эти приготовления были связаны с тем, что её хотят выдать замуж за самого красивого жеребца Российской Империи. И церемония их воссоединения должна пройти именно так. При огромном скоплении народа и громкую музыку оркестров. Она была по-женски счастлива. Но вот с женихом творилось что-то неладное. Ещё пару минут назад он просто сгорал от желания, аж дым из ушей валил, а тут как-то скис и обмяк. Но это ничего, пораскинула она своими кобыльими мозгами. И не таких взбодряла. И она, развернувшись к Бэрримору крупом, кокетливо задрала свой пышный, рыжий хвост. Но тут и к ней подскакал мой верный адьютант и прошипел в самое ухо:

– Хвост опусти, волчья сыть! А не то отсеку его по самые корни! Нечем будет слепней отгонять! – и для убедительности взялся за рукоять казачьей шашки:

– А гриву покрашу перекисью! И будут тебя на конюшне все звать Хрум-Хрум, тучка крашена!

Фру-Фру могла стерпеть всё, шпоры, тугую подпругу и даже удар плетью от нетерпеливого всадника. Но угрозу своей внешности она перенести не смогла бы. Не то что отрубленный хвост и крашенную гриву. Она бы не стерпела даже немодную попону. И её хвост, как-то сам собою обвис и занял надлежащее ему место.

Парад продолжался. Ни зрители, ни атташе, ни дипломатический корпус не обратили внимания на эту минутную заминку. Знамёна поверженных государств были брошены к подножию постамента памятника Минину и Пожарскому. Трибуна для Государя и свиты возвышалась на Лобном месте. В назидание царственным потомкам о том, что от трона до плахи только шаг. Войска входили на Красную площадь со стороны Тверской, четко печатали шаг по брусчатке и растекались на два потока по Васильевскому спуску. Над парадом проплывали и «Орлы», и «Орланы», и новейшие истребители Соколы. А над всем этим великолепием звучала Песнь о Вещем Олеге: