Алексей Соловьев - Спецназ князя Святослава [litres]

– Приведите лошадь сюда! – приказал князь.

Заарканенная кобыла предстала перед Святославом, и спазм удушья перехватил горло. На левом бедре животного красовалось тавро его собственных, великокняжеских табунов!!! Лошадь из Киева? Тогда и другие – тоже?! А это значит…

– Измена, княже, – тихо прошептал Ятвяг. – Табуны сюда пригнали наши, киевляне! Они ждали, когда мы приплывем, и Свенельд знал об этом!

– Молчи, молчи! Дай убедиться самому!

Забыв про все еще ноющее плечо, Святослав быстрым шагом пошел по следам. Вначале беспорядочные, спустя поприще они вытянулись в широкую прямую полосу, направленную прочь от берега. Свенельд повел теперь уже конную дружину не на печенегов. Он уводил ее по широкой дуге мимо них на Киев!!! ИЗМЕНА!!!

«Значит, не Цимисхий! Значит, это свои! Боятся, что вернусь, и пошли на сговор с печенегами и варягами! И здесь христиане пытаются наступить мне на горло!!! О Перун, неужели ты слабее этого распятого иудея?!»

Великий князь вернулся на берег, сел на скамью ладьи и долго смотрел, как быстрое течение скручивало водяные узлы возле борта. Лицо его багровело все сильнее. Наконец он вскочил:

– На остров!

Достигнув лагеря, великий князь одним прыжком перескочил через борт и бегом бросился к Улебу:

– Почему ты не ушел с этим предателем?

– С каким предателем? – искренне удивился брат. – Со Свенельдом?

– Не пытайся дурачить меня! Я больше не верю ни одному, кто забыл наших древних богов! Вас оставили здесь специально, чтобы следить за нами. Ненавижу!!!

Рывком выхватив меч, Святослав почти без замаха раскроил голову Улеба. Вздев окровавленное лезвие, страшно закричал:

– Руби всех христиан!! Кто откажется, сам будет зарублен! Смерть подлым предателям!!!

Нужно ли говорить, что этот приказ обезумевшего воителя был выполнен. Две сотни тел принял в себя Днепр, окрасив свои струи в алый цвет. Дружина же князя стала еще на две сотни опытных воинов слабее.

Спокойствие и разум вернулись к Святославу, увы, не скоро…

…Воспаленная явь сменялась горячечным бредом. Святослав уже плохо различал, где он находится: среди своих верных воев или в потустороннем бытии. То Ятвяг подносил ко рту чашу с горячим питьем, то улыбался Улеб и укоризненно напоминал ему:

– Зачем ты это сделал, брат? Я ведь говорил тебе, что в Киеве меня, законного наследника княжеского кресла, не ждут, как и тебя!

То молча проходили те две злосчастные сотни, что вслед за Улебом ушли в днепровские глубины. То волхв Перуна Стир, все это время сопровождавший войско по приказу главного жреца Любомира, низко нагибался над больным, всматриваясь в глаза князя. То снова бой, рука крепко держит меч и разит Иоанна Цимисхия, а тот лишь отряхивается, подобно мокрой собаке, и продолжает бой. То он скачет на запаленном коне к открытым воротам Доростола, а створки неотвратимо смыкаются, оставляя великого князя одного в чистом поле. Неописуемый страх охватывает Святослава, но тут вдруг из ниоткуда появляется Перун и громогласно вещает:

– Не нужно бояться смерти, князь, она приходит тогда, когда это угодно богам! Если же ты боишься перелета в Ирий, значит, ты не хочешь исполнить волю мою и лишь пробуждаешь мой гнев! Помни: за тобой идут тысячи детей моих, так будь за них в ответе!!

Глаза Перуна светят подобно двум факелам, изо рта клубами вырывается белый дым. Святослав поневоле вдыхает его, кашляет и… приходит в себя. Волхв Стир стоит перед лежащим князем на коленях и старательно окуривает его ароматными травами из глиняной чаши, шепча при этом заклинания. Легкая улыбка рождается под длинной бородой и усами при виде осознанного взгляда больного:

– О великий Перун, ты принял нашу жертву!

Святослав почувствовал прилив сил, приподнялся, опираясь на локоть. Десяток близких друзей вокруг, высокие дубовые идолы. Основной Триглав: Перун, Дажбог, Макошь. Стоявшие чуть в отдалении Белобог и Чернобог. Треба, залитая свежей жертвенной кровью. Святилище? Да, без сомнений! Но как он здесь оказался?

Тем временем Стир поднес ко рту князя холодное питие:

– Испей, княже! Тебе станет лучше.

Горьковатая жидкость действительно помогла. Великий князь смог встать на ноги, осмотреться. Он понял, что находится довольно далеко от лагеря, в северной части острова. Возле жертвенника лежало завернутое в пропитавшуюся кровью рогожу человеческое тело.

– Кто это?

– Ятвяг, узнав волю богов, сам вызвался попросить Перуна о милости к тебе, княже.

Святослав, поддерживаемый с двух сторон гриднями, подошел к бывшему сотнику, встал на колено и откинул угол покрывала. Глаза верного Ятвяга были закрыты, на губах застыла улыбка. Слезы побежали по щекам Святослава, и он даже не пытался скрыть эту невиданную ранее слабость. Да, события последних дней явно сделали его другим. Макнув ладонь в уже свернувшуюся кровь, князь мазнул ею по щекам, вновь поднялся на ноги. Тело все больше обретало силу.

– Где печенеги? – громко и твердо вопросил он.

– Там же, на Неясыти. Но сотни три конных с утра расположились напротив нас. С ними явно какой-то князь, у шатра стоит его бунчук.

– Какой бунчук? Что на нем?

– Крестовина с тремя конскими хвостами. Светлый вверху и два черных по бокам.

– Куря?!!.

Впервые за двое суток лицо Святослава порозовело. Он какое-то время еще стоял на месте, потом оттолкнул помощников и уверенно пошел к лагерю.

На высоком берегу в трех сотнях саженей действительно расположились небольшим лагерем степняки. Некоторые скакали туда-сюда, проминая лошадей, но большинство сидело у костров, от которых до русичей доносило запах свежего жареного мяса. Ветер действительно развевал на родовом знаке три конских хвоста.

– Куря!!!

Великий князь отказался от предложенной ему каши, выпив лишь напиток из трав. Он сел на обрубок дерева и застыл, пристально глядя на походный шатер на холме. Никто из воев не решался нарушить это напряженное молчание.

Вечерняя трапеза Кури и его ближнего окружения была прервана одним из телохранителей, денно и нощно дежуривших у шатра:

– Князь! Русичи что-то затевают! Взгляни!

Обладавший орлиным зрением печенег прищурился. Действительно, на берегу острова столпились ратники. Некоторые из них размахивали длинными зелеными ветвями ивы и что-то кричали. Чуть позже от острова отошла ладья, на носу которой стоял еще один воин с княжеским значком в руке с привязанной к нему такой же ветвью. Чуть сзади него белела рубаха другого, хорошо знакомого половецкому князю человека.

– Святослав! – бросил Куря своим сотрапезникам.

– Светлый сокол сам к орлу в когти летит! – хмыкнул один из них. – Вот и конец нашим ожиданиям.