Владимир Сухинин - Заложник долга и чести [СИ]

Какие могут быть дети, когда впереди меня все цветет, а после меня все горит. Меня преследуют полчища врагов с одним только желанием лишить молодой цветущий организм жизни. Правда, я успеваю обойти и обогнать своих врагов на пол шага.

Если честно признаться, когда я думаю о детях, то мое сознание не особо сопротивляется. А что, они уже у меня были и скоро появится еще один. И как говорила моя бабушка: «хош» не «хош», а о нем надо будет позаботиться. Но очень тайно.

Хорошо, что тут еще не ввели такое понятие, как алименты. Хотя, с другой стороны, казнь изменницы королевы и его любовника, это гораздо хуже алиментов. Да! Сознание-то не против, пока я на себя в зеркало не посмотрю. А потом все-таки против. Оттуда на меня смотрит незнакомый парень, рост средний где-то метр семьдесят восемь. Широкоплечий. Лицо худощавое, загорелое с пробивающейся черной щетиной Тонкий нос с горбинкой. Губы упрямо сжаты, глаза серые всегда внимательные. Черные длинные волосы до плеч. Парень молодой на вид, лет двадцать. Каждый раз, когда забудусь и посмотрю на себя в зеркало, пугаюсь. Кто это? Никак привыкнуть не могу. Так что этому парню рано заводить детей. Но разве можно тут уберечься с таким симбиотом, как Шиза? Та готова раскидать мое семя по всем королевским династиям и главное отмазка у нее есть. Так, видите ли, в нее заложено.

Тут мне в голову пришла мысль.

– Если стану отцом, то, может быть, детей переправить в открытый мир? Надо все хорошо взвесить и обдумать. Я повеселел, – идея неплохая. Но, с другой стороны, я если не бессмертный, то долго живущий. Значит, смогу пережить своих детей. Если, конечно, до меня не доберутся раньше. Эти мысли меня немного расстроили. Я отбросил их в сторону и огляделся.

Ну что же, надо приниматься за работу. Только поручают мне не цветочки сажать, а работу штатного киллера. То дворян проредить, то орков. И главное, никуда не денешься. События и последствия их выстроены так, что я просто двигаюсь по узким коридорам возможностей. Чья та воля, что гораздо сильнее моей влечет меня по судьбе, толкает в спину, устилая путь кровью. Правда невиновных, я что-то не заметил на своем пути. Но это так, слабое утешение.

Я спустился к реке, сел на валун, сохранивший тепло дневного светила и стал думать. Из реки вылезала «русалка» Краля. Я узнал ее по сундуку, что она тащила, как жадная невеста приданное. Она подползла и бухнула его мне под ноги. Сундук развалился, образовав кучу из мокрых гнилых тряпок и досок.

– Там ничего нет достойного, – определила Шиза.

– Ну, нет, и не надо, – не огорчился я.

– Студент, дай поесть, – как всегда поприветствовала меня Краля.

Что интересно, я даже обрадовался. Надо же как эта рыбка-русалка-тритон меня чувствует. Я достал пять пайков гномов и положил перед ней.

– Лопай, краля.

Я посмотрел на это существо, обиженное природой или самим создателем, с малой долей нежности. Как смотрят на преданных, но неказистых собачек дворняг. Почесал спинку.

– Краля, а ты сможешь с того берега украсть и слопать орков, что поставили свои шатры у реки.

– Одна нет, а с сестрами, если закружим хоровод, смогу. Но есть не буду. Невкусные. Их надо позвать к воде.

– Ага, значит, можно, – обрадовался я. Мне что-то очень не хотелось ходить на тот берег. То, что там должны быть служители культа Рока, я догадывался. И то, что потом меня могут к этому делу привязать, я тоже понимал. – Ну, ты полежи, поешь, а я думать буду, – потрепал я Кралю по гребню.

– Только сестер тоже надо будет накормить, – пробурчала, чавкая Краля.

– Само собой, Краля, только без этого, без последствий. Мне столько служанок не нужно.

– Еще нашему хозяину нужно дать, – продолжила русалка.

– А ему зачем давать? – не понял я. – За красивые глаза?

– Глаза? Нет. Он позовет тех, кого ты хочешь.

– Позовет? – переспросил я. – Куда позовет?

– К воде позовет. А мы поведем хоровод. – Краля продолжала чавкать.

– Знаешь, девочка, а мне твой вариант понравился. Вот тебе еще два пайка, лопай и зови сестер и хозяина, накормлю всех.

– Интересно, – подумал я, – как это все получиться? То, что эти русалки могли навеять очарование, я видел сам своими собственными глазами и Гради-ил, защищенный амулетом, поддался ему. С любой стороны, если посмотреть, я ничего не теряю. Меня к этому делу никаким боком не привяжешь. А не получиться... Змейку натравлю, – решил я.

– Кстати, – я вспомнил, что ее надо покормить.

– Краля принеси мне лягушку, – не успел я проговорить, как та одним прыжком оказалась вводе. Ладно от воды меня спасла Шиза, поставив щит, а от лягушек мне пришлось спасаться. Из реки вылезли десятки крул. Откуда только они собрались? Со всех рек, что ли?

А следом мне по щеке чиркнула и улетела дальше жаба, а дальше на меня посыпался дождь из лягушек. Поэтому, забыв обо всем, я вскочил, получил сильный удар в спину, так, что лягуха не успела квакнуть, как размазалась по куртке, взял руки в ноги, нет, наоборот, ноги в руки и удрал подальше от берега.

– Краля, чтоб тебя черти задрали! – Негромко заорал я на русалку. – Я одну просил.

– Да вот она, – русалка спокойно вылезла на берег и подала мне лягушку.

Берег наполнили крулы. Со всех сторон послышались просьбы.

– Студент, дай поесть! Студент, студент. Есть, есть. Дай, дай.

Пока я раздал им пайки, пока они жрали, наступила глубокая ночь. Потянул прохладный ветерок, и реку стал накрывать ватным одеялом туман, клубясь и поднимаясь выше, он наползал на берега. Крулы нырнули в молочную темноту, а оттуда вполз монстр. Он общался ментально.

– Человек друг, отдал сердце папы. Дай поесть и укажи, кого позвать.

От этого осминога амфибии, я отошел подальше. Стал кидать ему пайки, тот лопал с коробками и приговаривал.

– Еще. Еще. Еще.

На двадцатой коробке он остановился.

– Садись на меня, – приказал он и, не дожидаясь, когда я выполню его команду, пополз к реке. Я опомнился и запрыгнул хозяину реки на спину. Огромная туша размером с небольшого кашалота поплыла, громко булькая по поверхности реки. Над туманом была видна только моя голова. нас окружили крулы. У противоположного берега он остановился.

– Показывай! – булькнул он.

– Легко сказать, показывай, – подумал я. – Там два десятка шатров.

– Шиза, где наши объекты, подсказать можешь?

– Я думаю, – ответила она.

– Да чем ты можешь думать? – поддел ее я. – У нас одна голова на двоих.

– И та у меня, – не осталась в долгу Ее Высочество. – Поэтому не мешай, мужлан безголовый. – Я думаю в середине лагеря два шатра - это муразы, а там, где барабаны на шестах, это шаманы.

Спорить с Шизой и спрашивать, почему я мужлан безголовый, поостерегся. Кто знает, что я про себя еще услышу.