Александр Беловец - Вторжение [СИ]

— И они согласились? — удивлённо перебил гость. Он как никто другой знал характер отпрысков друга.

— Без раздумий! Они на всё готовы чтобы войти в Башню Мрака. Но мир пришлось закрыть Дыханием Бездны, чтоб не сбежали раньше времени.

— По-моему это жестоко, — холодно процедил гость.

— Труд пойдёт им на пользу! — отрезал хозяин Хрустального грота. — Довольно разговоров! Пора приступать.

— А кто третий? — гость как мог, тянул время.

— Третий?

— Ты сказал хозяев в мире трое. Твои дети и… кто?

— Какой-то мелкий божок, — отмахнулся хозяин. — Я о нём позаботился… Пора. Ты всё принёс? — гость кивнул. — Тогда начнём…

Хозяин Хрустального грота повёл дланью и посреди пещеры материализовался невысокий столик с разными ингредиентами необходимыми для предстоящего действа. Слов было не нужно. Каждый знал, что от него требуется.

Гость развёл в баночке бледно-голубую светящуюся краску, опустился на колени и принялся рисовать на полу Треугольники Силы.

Тем временем хозяин разложил на столе толстые тёмно-алые свечи и застыл подобно каменному изваянию. Лицо его оцепенело, покрылось неестественной бледностью, глаза устремились за пределы бытия, на лбу выступила испарина. Побелевшие губы едва заметно шевельнулись, выговаривая слова, слышать которые почти так же опасно, как и произносить.

Постепенно шёпот становился громче, громче и вдруг оборвался. Руки замерли над фитилями. Неровный красноватый свет медленно потёк от раскрытых ладоней. Ещё мгновение — и свечи вспыхнули странным, фиолетовым пламенем. Хозяин опустил руки и вытер пот.

Гость подошёл к столу, осторожно взял свечи и утвердил их на лучах светящейся звезды. Затем глянул на хозяина. Тот кивнул и извлёк из-за пазухи переливающийся всеми цветами радуги шар величиной с головку младенца. Согнувшись над рисунком, он поместил его в центре двух Треугольников Силы — малого и большого.

— Готово, — объявил он.

Оба приблизились к магическому узору и встали на определённые лучи. Закрыли глаза, и хозяин произнёс первые слова…

Я стою с закрытыми глазами, чувствуя, как утекают прочь страхи, сомнения, привязанности… Остаётся лишь разум — холодный, беспристрастный, жестокий в своей абсолютной наготе.

Несколько минут — или часов? — и перед моим мысленным взором всплывает смутное видение чего-то колеблющегося, непостоянного. Я концентрирую внимание на картинке, она постепенно проясняется. Я вижу багровый туман, окутывающий тёмную фигуру моего друга, а между нами что-то ослепительно яркое. Это оно — Око [3] На заре времён Творец сотворил из бесформенной совокупности материи и пространства (первозданного Хаоса) четыре Стихии. И дал им инструмент, дабы могли они создавать миры, черпая энергию непосредственно из первостихии. И инструментом тем стал шар, названный Оком Хаоса. , крошечное окошко в мир Хаоса.

Шар непрерывно меняет очертания. Вот почему я смотрю на него не внешним, примитивным зрением, но глазами моего разума. Я вижу не предметы, а их энергетические слепки, привязанные к статичной материи, без которой невозможно существование во Вселенной.

Шар переливается всеми цветами радуги, скользя от ослепительного света к столь же ослепительной темноте. Я протягиваю руки. Астральные тени — мои спутники — делают то же самое. Светло-синяя аура, окружающая тело друга, медленно стекает в направлении моих раскрытых ладоней. Я усиливаю поток. Аура закручивается в спираль, становится ярче, энергия течёт быстрее. Я слышу его страх, но сейчас мне нет до этого дела. Мой разум переполнен силой. Она течёт в моих жилах вместо крови, переливается ярко-синим пламенем на руках.

Я осторожно развожу ладони в стороны, и сияющая паутина туго растягивается меж ними, рождаясь из тугого клубка синего пламени. Древний артефакт тревожно вспыхивает. Я отпускаю сеть-ловушку, и она повисает в нескольких локтях над реликвией, чуть выше уровня моих глаз. Отлично, меры предосторожности приняты, теперь — вперёд.

Мои руки решительно прикасаются к физической оболочке Ока. Она гладкая, скользкая и холодная на ощупь — совсем как простое стекло. Но это обманчивое ощущение. Через мгновение я чувствую сильный жар, идущий изнутри шара. Его астральная тень наливается густой чернотой. Если бы не багровый свет от свечей, я потерял бы эту тень из виду.

Чёрный фонтан сияющего мрака вырывается из глубин волшебной реликвии и ударяет в мою защитную сеть. Резкая боль пронзает меня с ног до головы и уходит в пол лёгкой волной. Что-то сильно ударяет меня в висок — должно быть я упал прямо на Око. Это неважно. Больше я не чувствую боли. Обжигающе-холодный поток того, что прежде было обыкновенной кровью, струится в моих венах стремительной, мощной рекой. Удивительное, неописуемое ощущение!

Я распахнул разум навстречу новой силе и перед моим мысленным взором поплыли красочные картины иного бытия. Они проплывали передо мной, как картинки в волшебном фонаре. Мириады созданных когда-то миров. Сочные как весенние цветы и блёклые, словно серое небо. Их было так много, что я невольно застонал — найти в этом бездонном колодце Мироздания тот самый мир будет делом не из лёгких.

И всё же я его нашёл…

На задворках Вселенной я увидел молодой мир, по неизвестной причине, оставшийся без покровителей. Мир, в котором я установил четыре пирамиды наполненные дыханием самой Бездны. Моё детище… Мой шедевр… Мощнейший накопитель призванный впитать в себя энергию Хаоса и сделать меня всемогущим…

Я свожу ладони и начинаю плести заклинание. Слова вспыхивают перед глазами огненными буквами. Я произношу их, стараясь попадать в ритм собственного сердца. Это один из секретов обитателей Башни Мрака — ритм сердца наполняет заклинание дополнительной силой. Это очень опасно, потому что стоит заклинанию прерваться и сердце просто остановится. Вот почему этот приём мы используем лишь в самых крайних случаях. Сегодняшний случай как раз такой. Я плету паутину слов, выжигая сложный узор на туманной пелене Астрала. Удар, другой, третий…

Поток силы разделяется на четыре части и формируется чёрными жгутами, каждый из которых устремляется к Хигиону. Четыре пуповины, по которым впоследствии потечёт энергия Хаоса.

Стоп, что-то не так. Что-то мешает наслаждаться моим творением. Что-то засело в памяти того, кем я был когда-то давно. Какое-то имя…

Дайа'лата.

Слово источает нежность, нежность льётся на мой воспалённый мозг благодатным потоком прохладного бальзама. Как я мог забыть о той единственной душе, что дала жизнь двум моим сыновьям и что может спасти меня от превращения в бездушную игрушку в руках Древних Сил?