Эдгар Крейс - Операция «СССР-2»

– Ти тут не не прыхай высоко, красавица! Здесь, машина – потолок осень низкий! Голову свою больно ударишь – шишка большой будет. Ти лучше сиди и молчи, как пологается хордой женщине! К настоящему джигиту, понимаешь ли, едешь, а ты тут дёргаешься, вопишь-кричишь, работать нам мешаешь! Ти радоваться должна! Мы по поручению большого человека тебя забрали из твоей бедной квартиры! Теперь всю оставшуюся жисть, прям, как сыр в масле кататься будешь! Бохатой женой большого человека совсем скоро станешь!

Человек в кепке снисходительно посмотрел на Катю, которая время от времени бросала на него свои гневные, огненные взгляды. Он лишь оценивающе осмотрел её с ног до головы, а затем выразительно цокнул языком, и не спеша повернувшись к водителю, поднял вверх правую руку, нетерпеливо покрутил в воздухе кистью ладони и раздражённо воскликнул:

– Э-э, слюшай, ты чего так плетёшься по этой Москва, как будто не на «Волга» едешь, а на самый паршивый ишак?! Давай быстрее едь, да! Нас уже очень важные люди совсем заждались!

Водитель чёрной «Волги» с тонированными стеклами молча посмотрел на спидометр, на котором стрелка дрожала у отметки «сто километров в час», при разрешённой по городу скорости шестьдесят, и ещё сильнее нажал на педаль газа. Двигатель машины нервно взревел, и она помчалась по городу ещё быстрее.

Павел вернулся домой с большим букетом белых астр. Он буквально взлетал по коротким маршам лестничной клетки и растерянно остановился у отчего-то открытой двери своей квартиры.

– Катя! Ты где? – осторожно позвал он, ещё полагая, что девушка могла его заметить в окно и теперь она открыла ему дверь, а сама где-то в её глубине затаилась.

Павел осторожно переступил порог. Свет в коридоре, как и в гостиной, одновременно служившей ему и спальней, горел, но ни там, ни там никого не было. Посмотрел на закрытую дверь кухни. Там было темно. Он открыл дверь и будучи убеждённым, что девушка прячется именно там, громко воскликнул:

– Ах, вот ты где! – и резко нажал на выключатель.

На маленькой кухонке вспыхнул свет, но Кати и здесь не оказалось. Павел обиженно сел на табуретку, с грустным видом положил на стол букет красивых астр и опустил голову. «Видимо, всё-таки она меня сильно приревновала из-за глупой трепатни этой дурацкой соседки! Ничего, завтра отнесу Кате цветы прямо в институт, всё ещё раз подробно объясню ей, и там, при всех сотрудниках, подарю ей цветы! Оттает! Обязательно оттает!», – решил Павел, немного повеселел, но тут же огорчился, что не знает ни номера домашнего телефона Кати, ни её точного адреса. Можно было бы хотя бы позвонить и поговорить. Он не совсем уверенно запомнил здание какой-то пятиэтажной хрущёвки из белого кирпича. После нелепой смерти бывшего зека его память сыграла с ним злую шутку: хотя он помнит, что, Катя указывала ему на свой дом, но на какой именно он не помнил. Тяжело вздохнул и принялся за поиски в казённой квартире вазы для цветов, но, видимо, наличности таковой утвари хозяйственный отвел комитета не предусматривал. Пришлось ставить астры в случайно сохранившуюся на кухне от прежних хозяев трёхлитровую банку из-под молдавского яблочного сока. Павел закрыл торчащим в замочной скважине ключом входную дверь, выключил везде свет, разделся и с некоторым волнением, впервые после долгого перерыва лёг спать не на нары, а на диван с мягкой подушкой и на белоснежной простыне. Уютно закутавшись в одеяло, уже засыпая после бурного дня, он ещё пытался мысленно планировать, как он будет завтра снова просить прощения у Кати, но так и не сумел до конца что-нибудь путное придумать и крепко уснул.

Труженики наружного наблюдения сопровождали Павла от начала и до конца его похода за цветами. Видели, как он, воровато оглядываясь по сторонам, срывал астры на общественной клумбе, но лишь усмехались. «Топтуны» больше волновались, чтобы их объект наблюдения не «застукал» внезапно проезжавший патруль милиции. Иначе снова ненужные разборки со стражами охраны порядка. Но всё прошло вполне благополучно. Клумба была варварски разорена, но зато Павел был с букетом роскошных астр. Он добрался до своей квартиры без приключений и наружное наблюдение посчитало, что теперь цветы вручены по адресу, а если свет в квартире погас, то у влюблённой парочки наступил мир и согласие, но они, как и сам Павел, глубоко ошибались насчет нынешнего местоположения Кати.

А между тем чёрная «Волга» въехала на территорию подмосковного склада. Немного пропетляв, остановилась возле гружёной «Колхиды» с прицепом, с грузинскими номерами на бамперах. Их уже ждали. Девушку быстро вывели из легковушки. Возле грузовика ухмыляясь стоял тот самый молодой чернявый парень, который подходил к ней в ресторане.

– Ню, привет, красавица! Как доехала? Хорьёшо? – усмехнувшись произнёс он.

В ответ Катя лишь презрительно посмотрела на него и отвернулась, но через мгновение передумала и метнулась к своему обидчику. Хотела влепить ему громкую затрещину, но связанные руки не дали должным образом этого сделать. Незнакомец перехватил руки девушки и легонько сжал их, но Кате стало больно и обидно. Она негромко застонала, гневно посмотрела на ухмыляющегося молодого парня и плюнула ему в лицо. После чего так и застыла, гневно сжигая его своим взглядом. Обидчик выдержал взгляд в упор, молча достал из нагрудного кармана дорогого костюма белоснежный платок. Не торопясь вытер лицо и бросил платок на землю, к ногам Кати. Затем без замаха влепил её звонкую пощёчину. Девушка пошатнулась, хотела схватиться за мгновенно запылавшую огнём щёку, но вспомнила про связанные руки и так и осталась стоять, а слёзы сами собой покатились по её щекам.

– Никогда! Слишишь! Никогда не смей касаться лица мужчины, женщина! Ти меня хорошо поняла?

Молодой кавказец одной рукой взял за подбородок Катю и приподнял ей голову. Посмотрел в горящие ненависть глаза и тихо произнёс:

– Мамой клянусь, я объезжу эту непокорную, молодую кобылку! Она у меня станет покорной и нежной как горная лань! В машину её! И получше прикройте тюками с тканями!

– А если на дороге меня ГАИ проверять станет, Гиви, и найдёт её? – засомневался крепко сложенный водитель, указывая рукой на горько всхлипывающую Катю.

– Э, што ти такое говоришь?! – возмутился молодой парень, которого оказывается звали Гиви. – У тебя бумага из самого министерства легкой промышленности будет! Мой дядя уже давно ждёт в Тбилиси твою машину. Его цех простаивает из-за того, что ти здесь торчишь и пререкаешься со мной! Он не может свой готовый товар на московский магазин привезти. Ти это знаешь: сколько денег мой дядя теряет со свой цех за один день только из-за того, что ти ещё до сих пор не выехал из Москва?!