Руслан Мельников - Орден: Тевтонский крест. Тайный рыцарь. Крестовый дранг [сборник, litres]

К этому моменту бой шел вовсю. Лучники Бурангула обрушили смертоносный град на мотоциклистов сопровождения. Рассыпанные повсюду – в одиночных снежных норах, за густыми кустами, за древесными стволами – татары поднимались из-за укрытия, почти не целясь – навскидку – пускали стрелы, прятались снова, опять натягивали лук, поднимались, стреляли… Одни прячутся, другие вскакивают. И попробуй угадай, где появится очередной татарский ванька-встанька, откуда прилетит очередная оперенная смерть.

Экипажи фланговых «Цундаппов» даже не рыпнулись: в считанные мгновения и самих фрицев, и их «малых ашдаха» утыкали длинные стрелы. Задние мотоциклы успели укрыться за броней «Тигра» и «Пантеры». Начали отстреливаться. Пока, правда, беспорядочно, вслепую. В отдалении запоздалым эхом отозвались «МG-42» пропущенных вперед разведчиков: авангард цайткоманды и ливонские рыцари тоже напоролись на засаду.

Зарокотали танковые пулеметы. Вздыбили землю и снег скорострельные пушки «Рысей». Ударила «Пантера». Обездвиженный «Тигр» ворочал башней, выбирая подходящую цель.

Бурцев торопил, матерясь: надо быстрее перезаряжать бесшумное орудие и бить, бить, пока фашики не распознали, откуда исходит основная опасность. Дмитрий со Збыславом запыхтели. Завертелись вороты аркабаллисты. И вот снова согнуты упругие рога огромного лука, снова натянута тетива.

Бурцев осторожно вложил гранату.

– Куда? – крикнул Сыма Цзян.

Теперь-то в этаком грохоте можно и не таиться.

– Туда! – Бурцев указал на «Пантеру».

Бронированная немецкая кошка как раз подставила свой тыл. И получила та-а-акой пинок под зад! Сыма Цзян учел предыдущую ошибку – взял чуть повыше. Вторая граната упала точнехонько на баки и двигатель. Бензиновый, между прочим: соляру заливать в свои танки гитлеровцы так и не научились.

Еще взрыв – осколки накрыли один из уцелевших «Цундаппов». Мотоциклисты, искавшие спасения за «Пантерой», стали ее жертвой. Пробитая корма танка задымилась, заполыхала… Жаль, наслаждаться этим зрелищем было некогда.

Збыслав и Дмитрий в третий раз натягивали толстую тетиву гранатометного арбалета. Бурцев поставил очередную гранату на боевой взвод, уложил в выемку бегунка, глянул в снежную бойницу. «Пантера» горела вовсю. Выскочившие из пылающего ада танкисты неподвижно лежали у гусениц. В каждом – по две-три стрелы. На одном уже занимался огнем черный промасленный комбинезон.

Грохот… Оглушительный грохот. Внутри горящего танка рвались боеприпасы. Раз, другой, третий… Башня «Пантеры» отделилась от корпуса, приподнялась в облаке дыма, перевернулась, грузно повалилась вбок.

Отрадно…

Еще одна граната беззвучно выпорхнула из кустов. Сыма Цзян по приказу Бурцева целил в разворачивающуюся «Рысь». И… Мимо! Недооценил-таки китаец прыти легкого танка-разведчика. Граната взорвалась позади бронированной машины.

– Заряжай! – с досадой выкрикнул Бурцев.

Дмитрий и Збыслав заряжали. Но уже не так споро, как раньше. Притомились ребята. Бурцев заменил Дмитрия. Бросил коротко:

– Передохни!

Следующий снаряд тоже пронесся мимо цели. Вспучил землю у гусениц «Рыси». Броню осыпало мерзлыми комьями и осколками. И только-то! Невредимый, будто заговоренный, танк как ни в чем не бывало вынырнул из огня и дыма.

Хреново! Бурцев крыл матом почем зря. Всех крыл. И себя в том числе. Оставалось всего четыре гранаты. А первый шок у гитлеровцев уже прошел. Уцелевшие мотоциклисты лупили по всему, что двигалось. Из пулемета, из автоматов. «Рыси» – тоже не молчали. Прикрывая друг друга огнем, танки расползались в разные стороны с явным намерением окружить противника, подойти вплотную, отыскать незримого гранатометчика, расстрелять, раздавить, намотать на гусеницы назойливых лучников-одиночек.

«Тигр» поливал плотным – головы не поднять – пулеметным огнем позиции татарских стрелков. Ухнул даже разок из пушки. Больше для острастки, разумеется. Использовать дальнобойное крупнокалиберное орудие в ближнем бою с рассеянными лучниками неразумно, но психологический эффект демонстрация силы возымела. Ни огненные стрелы хоцзян, ни пороховые «громовые шары» не могли сравниться с выстрелом 88-миллиметровой пушки немецкого тяжелого танка.

Кочевники – оглушенные и растерянные – залегли. Человеческие нервы все ж таки не железные! Вжались степные стрелки в снег ни живы, ни мертвы. С тоской вспоминают о былых битвах, где все понятно: вот конница, вот пехота, вот верный лук, от которого врагу нет спасения, а вот сабля в ладонь…

Надо бы подбодрить ребят.

– Сыма Цзян! Туда!

Бурцев указывал на «Тигр».

Неподвижную мишень поразить оказалось проще, чем юркие «Рыси». Граната ударила точно под башню. Яркая огненная отметина обозначила место попадания. «Тигр» замолчал. Внутри густо задымилось, черной гарью потянуло из щелей, но немцы даже не попытались покинуть подбитый танк. Кумулятивная струя вывела из строя весь экипаж.

Порадоваться удачному выстрелу помешал омерзительнейший звук – свист пуль над головой.

И сухой деревянный стук.

И щепки, посыпавшиеся от расстрелянной аркабаллисты.

И срезанные, как серпом ветки.

И опавший с веток снег.

И вскрик Сыма Цзяна, схватившегося за левую руку.

По одежде китайца красной кляксой расплывалось кровавое пятно. Проклятье! Их все-таки заметили.

Мотоциклисты, не скованные теснотой перископного обзора, разглядели за далекими кустами самострел-гранатомет. И палили теперь по ненадежному укрытию от души. Палили прямо на ходу: вражеский «Цундапп» несся к аркабаллисте. Отчего ж не нестись? Лучники еще не пришли в себя.

Что ж, пора ответить пулеметом на пулемет.

– Всем лежать! – приказал Бурцев.

А все – и подстреленный китаец, и русский сотник, и литвин-оруженосец – и без того уткнулись лицами в снег. И подниматься пока не собирались: посвист пуль над головой придавливал к земле не хуже иного пресса.

Где пригнувшись, где – на четвереньках, Бурцев пробирался к запасной позиции – трофейному мотоциклу, укрытому снегом, буреломом и еловыми лапами.

Добрался. Влез в коляску, откинул ветки…

Кажется, подъезжавшие эсэсовцы здорово удивились, когда из бурелома в нескольких метрах от них вдруг возник пулеметный ствол. Возник и сразу ударил. Частыми короткими очередями.

Стрельба длилась недолго. Вражеский пулеметчик и два мотоциклиста распластались у изрешеченного, перевернутого, горящего «Цундаппа».

Зато к Бурцеву поворачивала морду ближайшая «Рысь»: железная кошка тоже его заметила… А это гораздо, гораздо хуже. Пулемет он бросил не раздумывая – все равно проку от него теперь, как от козла молока. Вывалился из коляски, откатился в сторонку.