Анатолий Дроздов - Интендант третьего ранга. Herr Интендантуррат

В отдалении звонко простучал «МГ», затем еще.

— Ильин! — Саломатин прислушался. — Бьет короткими, значит, идут цепью. У него одна коробка патронов. Минут на пять…

— Я пойду! — сказал Седых, поднимая с земли пулемет.

— Саша! — остановил его Крайнев. — Спасибо! Прости, если чем обидел!

— Ладно! — буркнул Седых. — Вам спасибо, товарищ майор! Не поминайте лихом!

Хлюпая водой в сапогах, он скрылся за кустами.

— Есть закурить? — спросил Саломатин.

Крайнев пошарил в карманах и вытащил сплюснутую пачку.

— Последняя! — сказал Саломатин.

— Кури! Мне не хочется.

Крайнев чиркнул спичкой и поднес огонек. Саломатин затянулся и откинулся на ствол сосны.

— Не болит! — сказал, глядя на безжизненно лежащие ноги. — Совсем не болит! Но тела не чувствую. Ниже пояса будто ничего нет.

— Нерв перебит! — сказал Крайнев.

— Если б и прошли болото, то на всю жизнь калека, — заключил Саломатин. — Кому такой нужен? Только обуза. У вас обо мне что известно?

— Пропал без вести. Где похоронен, не нашли.

— Правильно. Незачем немцам радоваться, что генерала убили. Обойдутся! Бросишь меня в болото — засосет, никто не найдет!

Слезы выбежали из глаз Крайнева и покатились по грязным щекам.

— Ты чего? — встревоженно спросил Саломатин.

— Я… Не могу себе простить… Появился в прошлом, влез не в свое дело… Не узнал бы про «Валгаллу», не было бы операции в Орешково. Бригада уцелела бы. Тебя и бойцов твоих из лагеря вытащил, а из-за меня все сгинули…

— Дурак ты, Витя! — сказал Саломатин. — Бригада едва не погибла еще в сорок третьем под Торфяным Заводом! Ты спас, как в сорок первом. Ты людям жизнь подарил! Кому-то несколько месяцев, кому-то лет… Ведь не просто небо коптили! Человек в жизни должен что-то хорошее сделать! Строитель — дом построить, крестьянин — хлеб вырастить, солдат — врага убить… Чтоб с пользой. Польза была. Мне так совсем счастье: Таня, дочка, внук, правнуки… Если б каждому так на войне везло! Дурак ты!

— Наверное! — сказал Крайнев, вытирая слезы.

Пулемет в отдалении словно захлебнулся. Они прислушались. Больше не стреляли.

— Кончился Миша! — сказал Саломатин. — Хороший мужик был! Угрюмый, но добрый. Он после каждого расстрела плакал, я его водкой отпаивал. Не повезло человеку со службой, как и с жизнью. Он детдомовский, один как перст. Ни родни, ни жены, ни детей. За Таней моей ухаживал, но я отбил. Может, и не следовало…

Окурок немецкой сигареты обжег Саломатину пальцы, он поморщился и бросил.

— Все, Витя! — Саломатин достал из кобуры «ТТ». — Как только похоронишь, немедленно уходи! Тебе здесь больше незачем. Сделал, что мог, и даже больше. Спасибо тебе за все!

— Ладно! — сказал Крайнев.

— Покажи карточку! — попросил Саломатин.

Крайнев расстегнул нагрудный карман на его гимнастерке, достал фото. Саломатин несколько секунд жадно рассматривал.

— Жена у внука красивая! — сказал Саломатин. — Но моя Таня не хуже. Трудно им будет без меня… Порвешь! — велел строго. — Не хочу, чтобы гады лапали…

Совсем рядом заливисто затрещал «МГ».

— Пора! Прощай!

Саломатин приставил ствол «ТТ» к груди. Крайнев закрыл глаза. Сухо ударил выстрел. Когда Крайнев открыл глаза, Саломатин лежал на боку, откинув в сторону руку с пистолетом. Крайнев взял «ТТ» и сунул за пояс. Затем поднял мертвого друга. Он двинулся к болоту, как внезапно заметил глубокую промоину в песчаном обрыве. Берег нависал над ней, далеко выдаваясь вперед. Крайнев отнес тело в промоину, снял с себя пальто и укрыл покойного. Подумав, вложил фотографию в карман. Затем взобрался на берег, стал над промоиной и высоко подпрыгнул. Берег поддался, лавина песка сорвалась вниз, надежно укрыв тело. Крайнев едва успел отскочить.

«Вот и все! — подумал он. — В самом деле, пора…»

За кустами «МГ» дал длинную очередь и умолк. Следом тявкнул автомат. Крайнев вытащил саломатинский «ТТ» и двинулся в ту сторону. У него не было другого оружия. СВТ выбросил, как кончились патроны, «люгер» постигла та же судьба. Они с Седых несли раненого Саломатина, меняя друг друга, лишняя железяка только мешала.

Седых выбрал позицию на высоком песчаном гребне у корней приземистой сосны. Сейчас он лежал, уткнувшись лицом в песок. Рядом стояли два немца. Один из них, забросив за спину «МР-40», наклонился к телу убитого. Второй, с винтовкой в руках, зыркал по сторонам.

«Обошли с фланга! — понял Крайнев. — Наверное, и Мишу так же…»

Он встал из-за куста. Немец вскинул винтовку, но Крайнев опередил. Егерь сунулся лицом в песок, второй отскочил, но автомат его был за спиной… Крайнев подбежал и торопливо стащил «МП-40» с убитого. Отщелкнул магазин, глянул и достал из-за голенища сапога немца полный. Зарядил оружие, забросил ремень на плечо и потянулся к «МГ». Но брать пулемет не стал — пустая лента свисала из приемника. Саша стрелял до последнего патрона. Крайнев торопливо обшарил убитого немца, других полных магазинов у него не оказалось.

«Тридцать патронов, — подумал он. — Не так мало. Если стрелять с умом…»

Он отошел метров двадцать в сторону, поднялся на вершину гребня и осторожно выглянул из-за куста. Густая цепь егерей лежала на лугу метрах в ста. Крайнев вжал в плечо откидной металлический приклад. От живота из «шмайсера» палят только в кино. Есть же мушка, прицел… Он ждал. Прошла минута, другая. Один из егерей зашевелился и осторожно встал. Судя по фуражке, это был офицер. Он закричал, взмахнув пистолетом, цепь встала и быстро пошла к гребню. Противник не стрелял, и егеря ускорили шаг. Крайнев поймал на мушку офицера и плавно нажал на курок. Немец сложился и упал ничком. Егеря быстро побежали, скрываясь под гребнем. Крайнев вскочил и повел стволом вдоль фронта наступающих. Автомат в его руках гремел, выбрасывая стреляные гильзы. Он заметил, как упал один егерь, затем другой…

В грудь ударило, словно палкой. Мир вокруг сжался, сузившись до малой светлой точки, но потом и та исчезла. Крайнев упал лицом в песок. Мягкий, пахнущий прелью…

— Ему повезло, — сказал Гаркавин. — Пуля пробила грудь, когда сердце сократилось. Иначе до госпиталя не довезли бы…

— Пуля застряла в лопатке, извлечь не удастся, — сказал Нестерович, опуская рентгеновский снимок.

— Не страшно! — возразил Гаркавин. — У меня три осколка в бедренной кости — и живу! Главное, операция прошла успешно.

— У вас хорошие хирурги, — сказал Нестерович.

— Навострились! — согласился Гаркавин. — Со всей страны огнестрел везут, главным образом с Кавказа.

— Как его состояние? — спросил Федор.

— Стабильно тяжелое. Без сознания. Искусственная вентиляция легких.

— Настя у него?

— Да.

— Не гоните ее!