Андрей Романов - Спасатель?!

– Пожалуйста… – Просипела она болезненным голосом и я поняла, что не так, ее взгляд был наполнен страданием, Болью! Отшатнувшись в испуге, я разорвала зрительный контакт и увидела причину этой боли, все тело девушки было покрыто кровью и множеством копошащихся и кусающих её жуков, колодки держали надежно, и все что могла несчастная это мелко подрагивать при новых укусах.

– Что вы с ней делаете? Кто вы такие, отпустите меня! – Истерично выкрикнула я, еще дальше отступая от страшной картины.

– Мы исправительная колония для женщин, и отпустим тебя, только когда ты отбудешь свое наказание в полной мере. А она отбывает дополнительное наказание за нарушение режима содержания. – Пояснила вейла, все тем же, уже пугающим, усталым голосом, закрывая дверь. – И если не хочешь оказаться на ее месте, то для начала усвой простое правило, прошлое в прошлом, сейчас ты всего, лишь заключенная, и должна беспрекословно подчиняться охране. Прыгай! – Резко приказала вейла.

И я подпрыгнула.

– Не безнадежна. А теперь хватит тратить мое время, раздевайся, вещи в коробку.

После такой демонстрации желание спорить испарилось, и я стала медленно стягивать с себя одежду, краснея от стыда и стараясь держаться спиной к мужчинам. Оставшись в одном белье, я замерла и сама не знаю, где набралась храбрости.

– Можно они уйдут. – Показавшимся жалким даже мне самой голосом попросила я.

Женщина лишь подняла на меня построжевший взгляд, я выдержала лишь секунду, отвернувшись, и наткнулась на ту самую дверь, в ушах до сих пор стоял ее хриплый стон, по щекам потекли слезы, и я расстегнула лифчик, хлюпая, из-за срывающегося от нервов дыхания стянула трусы, прикрывая себя руками и дрожа всем телом.

– В коробку!

Не в силах совладать со слезами, я собрала свою одежду, и бросила все в коробку у нее на столе, старательно не оборачиваясь, на, казалось поедающих меня взглядом мужчин. Вейла вытащила из ящика стола кожаный ошейник с биркой и защелкнула у меня на шее. Он мгновенно стянулся, а потом слегка ослаб, став почти незаметным.

– Поздравляю, теперь тебя зовут Заключенная номер двести пятнадцать! – Она еще что-то говорила, но этот ошейник, как на собаку, меня доконал. Чувство обиды и тоски переполнило все края, и я ушла глубоко в себя, представляя, что все творящееся просто дурной, дурной сон и ничего более.

Этот отработанный чуть ранее прием с замыканием в себе и механическим выполнением приказов вновь меня спас, и я смогла перенести унизительную процедуру медицинского осмотра, на предмет магических татуировок и внедренных заклинаний, и не снимаемых родовых артефактов, которых у меня и не было. Даже не отреагировала на то, что мой магический потенциал оценили как средне-низкий. Правда при этом я и большую часть инструкций и правил пропускала мимо сознания, но сейчас главное выдержать, а потом все образуется…

– …Распорядок дня у нас простой Подъем в четыре часа, построение, проверка формы, зарядка, завтрак, в пять начинаются полевые работы. Будь старательна, выполнение нормы проверяется раз в месяц, по выращенному урожаю. Невыполненная норма означает, что этот месяц не идет в зачет срока отбывания наказания, а за перевыполнение нормы возможно уменьшение срока, вплоть до четверти от общего. В двенадцать обед, полчаса, после чего продолжение обязательных работ. Полвосьмого, завершение рабочего дня, построение и ужин. – Она замолчала и успокаивающе произнесла. – Не переживай если даже что не запомнишь, то твой ошейник очень удобный артефакт, который будет регламентировать твое поведение, просто слушай его и все. Ну, разве что с восьми до одиннадцати, когда наступает личное время, придется самой думать. Можешь заниматься в казарме, чем пожелаешь, либо записаться на добровольные работы, если чувствуешь, что не выполняешь план, или желаешь заработать на какие-то личные вещи или прочие послабления, но ты должна успеть принять душ привести в порядок форму, иначе последует наказание. А можешь просто торчать в казарме и придаваться неге и безделью, наслаждаясь свободой. Всякие там правозащитники, вроде Уткинсов. – Назвала она одну из фамилий сторонников Дамблдора. – Отчаянно выбивали заключенным права на самоопределение, или что-то в этом роде. Ведь цель исправительной колонии это вернуть заблудшую овечку обратно в общество, а как это сделать, отрывая ее от социальных отношений и заменяя все регламентом и приказами охраны? – Девушка недоуменно пожала плечами, иллюстрируя свои слова. – Вот потому мы теперь и позволяем внутри казармы заключенным жить, свободно выстраивая свои социальные отношения и отдыхая от строгой дисциплины рабочего дня. У тебя будет уникальная возможность решить, что тебе лучше подходит! Ах да, раз в две недели у нас выходной день, и работы только до обеда! Тебе повезло, выходной у нас именно сегодня, так что есть время освоиться. – Закончила она преувеличенно радостно.

Эти четырнадцать часов непонятных полевых работ были просто словами, так что я не сильно обеспокоилась из-за такого распорядка, не услышав чего-то совсем уж запредельного, вроде обязательной порки каждый день или там дементоров и им подобных…

– Держи. Натри все тело, особенно тщательно голову пах и подмышки. – Приказала вейла, достав какое-то зелье. – Это для выпадения волос.

Стыд от собственной наготы уже стал выгорать, нельзя же вечно бояться, так что, услышав, что это за зелье я хотела, было возмутиться, но наткнулась на укоризненно жалостливый взгляд женщины. По нему я прочитала, что это все равно сделают, вне зависимости от моих или даже её желаний, вот только если буду сопротивляться, мне же будет хуже. Поэтому я взяла зелье и чуть подрагивающими руками, стала наносить на тело, слезы с новой силой потекли по щекам, но на этот раз беззвучно.

– Это для твоего же блага, еще спасибо скажешь, когда сможешь сэкономить на мытье полчасика, которые можно потратить на сон. – Кивнула вейла. – Хотя брови могла бы и оставить. Одевайся, это твоя форма, учти, выдается в единственном экземпляре, и потому следи за ней особо! – Женщина указала рукой на коробку. – Запоминай, как они выглядят и в каком порядке лежат, каждый предмет одежды должен располагаться на своем месте!

Я даже не поняла, что этот набор ленточек может быть тюремной одеждой, все ленты были черного цвета, но различной длины и ширины. Единственным понятным и настоящим предметом одежды были полосатые чулки без носка и пятки и с узкой лямкой посередине стопы. Вот с них я и начала, натянув на ноги, и закрепив подвязками на бедрах. А дальше замерла в растерянности, надзирательница это поняла и стала подробно объяснять что к чему. Я не очень считала это за одежду, но быть голой совсем не хотелось, а ведь конвоиры так и смотрели, поэтому я очень внимательно слушала и быстро одевалась. По одной узкой ленточке повязать на большие пальцы ног, как кольцо, специальным узлом, чтоб сверху образовался милый бантик. Потом еще по ленточке на каждую ногу над подвязками, почти не оставляя свободных концов. Следом самая длинная лента, ее необходимо было обмотать вокруг бедер, но все оказалось не так просто. Свободный конец прикладывается к правой ноге на ширину ладони ниже верхнего края бедра, потом идет виток, второй виток на полширины выше, и третий по верху бедра, четвертый полуоборот заканчивается по центру живота, ленту надо согнуть под углом и подсунуть под намотанные витки, пропустить между ног, просунуть под витками со спины. Сделать еще два витка, и свободный конец, за спиной еще раз пропустить под витками, так, чтоб он свисал, примерно до середины бедра. Все это требовалось сделать, сохраняя постоянное натяжение, чтоб лента прижимала сама себя и не падала. Полученная таким образом "юбка", мало что скрывала, но хотя бы самое сокровенное было прикрыто. От бедер до уровня груди повязывались еще четыре узкие ленты, на одинаковом расстоянии, завязываясь за спиной бантиками. Грудь так же прикрывалась лентой, но чуть более широкой, так же завязанной за спиной бантиком. Однако ширина этой ленты была недостаточной, чтоб скрыть всю грудь и сверху и снизу она вызывающе выпирала. Но труднее всего, оказалось, повязать по шесть лент на каждую руку.