Александр Калмыков - Жаркий декабрь [авторский текст]

Пока вытаскивали грузы, все на время успокоились, но как только началась погрузка раненых, толпа отпускников снова заволновалась. Офицеры, решительно настроенные на продолжение службы Рейху где-нибудь в другом месте, были непреклонны, но и фельджандармы упорно стояли на своем. Они понимали, что у раненых выбор не велик – они или умрут без медикаментов, или их придется убить при отступлении, чтобы не оставлять комиссарам.

Не решаясь снова вступать в вооруженную схватку, офицеры начали усердно тыкать своими командировочными предписаниями и отпускными. Самый настырный обер-лейтенант, встав на четвереньки, даже смог протиснуться под ногами оцепления, но тут же был остановлен охраной.

– Я вам устрою бессрочный отпуск, – сердито зарычал жандарм, схвативший беглеца и, выхватив бланк отпускного свидетельства, порвал его на клочки. В ответ на робкие попытки возмущения он заорал, не сдерживая своей ненависти. – Предатели, если бы вы не побежали от русских, они не смогли бы нас окружить! Вас всех надо вернуть на фронт!

Лишенный своего билета в жизнь, разочарованный обер понуро отошел, и присел рядом с контрразведчиком. Генрих окинул его быстрым взглядом и презрительно скривился: Элегантное пальто, не рассчитанное на настоящую зиму, фуражка, легкие перчатки, а уж на обувь и смотреть страшно. Лакированные ботинки обер-лейтенанта, не предназначенные для холодной погоды, покрылись трещинами, и держались на ногах только потому, что были обмотаны какими-то веревочками.

– Что, на прогулку по парку собрались? – ехидно уколол лейтенанта Лютце. Собеседник сердито вскинул голову, но увидев, что перед ним майор, лишь растерянно пожал плечами.

– А на родине в этом году зима очень теплая, – виновато ответил он, – даже снега не ожидается.

– И вы полагали, что России также тепло?

– Нет, конечно, но очевидно же, что при таких морозах и метелях все боевые действия отложат до весны.

С отвращением посмотрев на наивного теоретика, Лютце тяжело вздохнул, вспомнив, что уже не первый раз слышит подобные рассуждения. А ведь достаточно припомнить все войны, которая вела Россия, чтобы сообразить, что русские готовы воевать и зимой. Да взять хотя бы третью войну Советов с Финляндией. Хотя провокацию с артбострелом финны провели в конце осени, но Советы не секунды не колеблясь, вызов приняли. Правда, вскоре сообразили, что к зимней войне они подготовлены плохо. Но все равно буквально за месяц смогли реорганизовать армию, и в самые жуткие холода проломили укрепления Маннергейма.

От скуки Генрих оглядел летное поле. После бомбежки аэродрома два дня назад его пришлось перенести на новое место. Сначала Лютце скептически отнесся к заверениям авиационного командования о том, что за пару дней удалось развернуть полноценный аэродром. Ведь это не просто большая площадка, расчищенная от снега, а еще зенитная батарея, метеостанция, куча оборудования. Добавьте еще тягачи для самолетов, ангары, ремонтную мастерскую, штаб, жилье для пилотов и механиков, средства связи. К тому же в условиях дефицита горючего расчищать снег приходилось не техникой, а людьми. Но, тем не менее, самолеты сюда уже садятся, и взлетная полоса довольно чистая.

– Майор Лютце со своей армией, полагаю? – вывел его из раздумий ворчливый голос. – Я лейтенант Хофер, прибыл вас встретить по поручению капитана Райха.

– Вы что, нам не рады? – искренне удивился Генрих, уставившись на лейтенанта, осмелившегося говорить с ним так неуважительно.

– Да нет, рады. Но лучше бы увидеть наши танки и еще парочку дивизий в придачу.

– Вы бы для начала удержали от бегства своих командиров, – не остался в долгу контрразведчик. – Глядишь, еще часть-другую из них сформируете.

– А, не берите в голову, – досадливо махнул рукой Хофер. – Это лишь несколько десятков человек из всей армии, а остальные офицеры остаются на боевом посту.

– Или же у них нет связей и денег, чтобы получить место на самолете, – ехидно заметил Бонке.

– Не обязательно. Некоторые командующие наоборот, пытаются спасти самых лучших подчиненных, чтобы сберечь их для будущих сражений. Ну да ладно с ними, герр майор, пойдемте греться. Капитан Райх прибудет не раньше чем через час.

Самым теплым строением в округе оказался мобильный полевой лазарет, и Лютце охотно согласился подождать в нем, так как мороз уже начал серьезно пощипывать. Подумаешь, вонь гниющих ран и сильный запах лекарств, настоящий солдат на такие пустяки внимания не обращает. Найти госпиталь оказалось крайне простой задачей. Замерзшие трупы, которые никто не собирался хоронить в мерзлой земле, ясно показывали предназначение большого здания, служившего раньше свинофермой. Тут же валялись груды бурых бинтов с торчащими кое-где черными отмороженными пальцами и ампутированные конечности.

Впрочем, к удивлению Лютце, запахов лекарств слышно не было, вероятно, ввиду отсутствия таковых. Пахло только дымом из печек, потом от давно немытых тел, кровью и гноем. Без электричества, воды и канализации, при почти полном отсутствии медикаментов, наваленные вповалку раненные просто медленно умирали. Впрочем, не очень то и медленно, даже по фронтовым меркам. Штабеля замерзших трупов ясно указывали на высокую смертность. Собственно говоря, именно поэтому новый аэродром соорудили рядом с госпиталем, пытаясь дать раненым шанс эвакуироваться на большую землю.

Разместившись в отгороженном закутке, служившем комнатой отдыха медперсонала, солдаты притихли. Мрачное помещение, соседство с трупами, чадящие керосиновые лампы, прыгающие по углам жуткие тени, и страшные крики умирающих, создавали гнетущую обстановку. Без обезболивающего, ведь морфия тоже не хватало, раненые беспрерывно кричали, стонали и молили о помощи.

Гостеприимный лейтенант Хофер быстро организовал всем горячий чай, и отсев с майором в дальний угол, завел неспешную беседу. Лютце охотно отвечал, но в тоже время отмечал про себя все мелочи. Например, предложенную майором глюкозу, Хофер взял сдержанно, но было заметно, как он обрадовался. Видно, что даже офицерский состав здесь пайками не балуют. Но с другой стороны, на улице валялась туша лошади, у которой куски мяса были срезаны не очень тщательно, а внутренности вообще не тронуты. Значит, до настоящего голода в котле еще далеко. Это не партизанские отряды русских, в которых даже мышей едят и мерзлую прошлогоднюю картошку.

– Зачем вы держите в госпитале так много раненых? – не очень вежливо для гостя поинтересовался Лютце. – Почему ваше гестапо их так балует? Вот мои люди долго на лечении не задерживались. Чуть раны зажили, и сразу в строй.

– Здесь только тяжелые, герр майор, – резко возразил Хофер. – Мы за этим очень строго следим. Отморожены пальцы? Получи укол, и возвращайся на позиции. Дизентерия или расстройство желудка? Тоже отправляйся гадить в свою землянку. С ранениями в ноги, или если пальцы на ногах уже отвалились, обратно в пехоту, конечно, не возвращают, а сажают в сани ездовыми. С педикулезом или легкой простудой сейчас вообще возиться некогда.