Александр Калмыков - Жаркий декабрь [авторский текст]

– Надо же, и комфронта тоже здесь, – удивленно присвистнул Авдеев, приглядевшись повнимательнее к присутствующим командирам.

Я же, как ни старался, генеральскую папаху нигде заметить не мог. И лишь после того, как ординарец показал пальцем, понял, что два человека в обычных маскхалатах и шлемах, это и есть генералы Кончиц и Масленников.

Охрана командующего сердито позыркивала в нашу сторону, но дивизионный особист бросил автоматчикам пару слов, и на нас перестали обращать внимания. Дескать, хочется лейтенантам глаза начальству помозолить, чтобы выслужиться, ну и черт с ними. А когда комфронта узнал комбата и приветливо кивнул, мы подошли еще ближе, так что стало слышно, о чем беседуют командующие.

– Ночью дивизия заняла исходное положение, – докладывал Кончиц, – передовые полки вышли на рубеж атаки. Горючее и боеприпасы подвезли, и дивизия готова вступить в бой всеми силами.

– С артиллеристами взаимодействие наладили?

– Все артбатареи скрытно развернуты в намеченных местах и задачу получили. Считаю, что огневое насыщение моей группы достаточно для наступления.

– Все ли огневые точки вскрыты? – это уже начальнику артиллерии фронта и, заодно, майору Колеснику, командиру артполка.

– Так точно. Мы тщательно изучили систему огня и расположения противника. Карты сверили, все огневые точки на них нанесены.

– Добро. Теперь доложите об инженерном оборудовании исходного района – это дивинженеру.

Снова последовали отчеты и бодрые рапорты.

– Уверены, что минных полей нет? – уточнял Масленников. – Учтите, если немец мины поставил, то они вмерзли в землю и снимать их непросто.

Минут через десять комдива отпустили, и он смог собрать командиров полков и батальонов. Уяснив полученную задачу, Иванов, в свою очередь, начал разъяснять её ротным: От передовых полков нашей дивизии требовалось уничтожить обороняющегося противника и наступать в направлении деревни Агусалу. Наш же 215-й сп, оставаясь в резерве, должен следовать за ними в го-товности к отражению возможных контратак фашистов.

Поставив задачу, комбат вручил нам карты с обозначенными на них ориентирами, схемами немецких заграждений, информацией о состоянии дорог, и отправился к артиллеристам, уточнить вопросы взаимодействия.

Тем временем командир 259-го полка капитан Ушаков закончил со своими подчиненными рекогносцировку, и они буквально бегом помчался доводить боевую задачу до личного состава. Вслед за ним потянулось и командование 234-го сп.

Только нам пока не нужно никуда спешить, и следует дожидаться развития событий. То ли придется закреплять успех и развивать наступление, то ли, в случае неудачи, вообще останемся на месте. Хотя, в успешном выполнении поставленной задачи сомневаться трудно, как-никак, по словам Куликова, тут задействуют не меньше полусотни гаубиц. А ведь помимо крупного калибра здесь собрали немало трехдюймовок и даже прибыли системы залпового огня, то есть гвардейские минометы, как их пока называют. Так что, учитывая наши огневые возможности, вряд ли немецкие позиции за рекой останутся неподавленными. К тому же, окопы у фрицев тут вырыты не везде, и разведка обнаружила солидные бреши во вражеской обороне. В общем, если в полосе наступления кто и останется в живых после артналета, то будет сидеть тихо как мышь, или сразу поднимет руки. Ну, а когда в прорыв введут несколько полков, фашисты просто не смогут быстро собрать достаточно сил для контратаки. Для оценки сложившейся ситуации, приведения своих подразделений в порядок и подвода резервов им потребуется несколько часов, но за это время дивизия продвинется далеко вперед, а прорыв за нами успеют значительно расширить.

В любом случае, приказ нам поступит не раньше, чем через час, и можно никуда не торопиться. Поэтому мы с Коробовым и Сверчковым спокойно рассматривали выданные нам карты и пытались сообразить, почему наступление решили провести именно здесь. Впрочем, другое место подобрать трудно. Южнее, у самого озера, с немецкой стороны много дорог, да и гарнизонов тоже побольше. Чуть севернее от нашей позиции лесов нет, одни пашни вокруг сел Загривье и Отрадное, так что спрятать такую прорву войск там трудно. Дальше к северу, правда, снова начинаются леса, но болотистые, а на противоположном эстонском берегу Нарвы раскинулось огромное болото Пухату, куда даже зимой лезть не стоит. Так что оптимальное место для прорыва действительно находится именно в этом месте.

Между тем нас все больше одолевало беспокойство. Уже давно рассвело, но артподготовка все не начиналась. Нонсенс, однако! Ведь даже летом всегда стараются начинать атаку как можно раньше, чтобы потом оставалось время для развития успеха, а декабрьский день очень короток. Однако генералы стояли совершенно спокойно, и даже перешучивались, а смотрели почему-то все чаще на север.

Влекомый любопытством, я выбрал высокое дерево, снабженное приколоченными ступеньками, и с трудом, цепляясь толстой фуфайкой за сучья, вскарабкался наверх. Потеснив наблюдателей и корректировщиков, рассевшихся на прибитых к дереву досках и просто на ветках, я кое-как разместился и поднял бинокль. Вот, оказывается, чего мы ждем: километрах в тридцати к северу от нас проводится серьезная артподготовка и там уже выставлена протяженная дымовая завеса. Если бы ветер не дул от нас, то мы бы уже давно услышали грохот орудий.

Вот, теперь все стало окончательно ясно: В ходе последнего наступления фронт закрепился по реке Нарвы, и лишь севернее у наших войск имелся плацдарм на левом берегу, у одноименного города. Немцы логично ожидают удара именно оттуда, и чтобы фрицы продолжали обманываться в своих ожиданиях, там действительно вывалят им на голову несколько тысяч снарядов и мин. В основном, конечно, дымовых. Ну что же, Масленников подошел к делу серьезно и, надеюсь, Нарва сможет отвлечь на себя основные силы дезинформированного противника.

Задумавшись, я не сразу понял, что меня зовут и, подняв глаза, увидел лейтенанта Панченко, командира минометной батареи, с которым мы ехали в поезде.

– А, бог войны пожаловал, – обрадовался я старому знакомому. – Ну что, артиллерия задаст жару фрицам?

– А почему нет? – весело отозвался минометчик. – Все цели засекли заранее, и их местоположение точно известно. Германцу теперь никуда не деться.

Подвинувшись поближе, комбат увлеченно начал рассказывать:

– Мне показывали журналы наблюдений за огневой системой противника, и могу сказать, что разведка велась на совесть. На схемах помечены и огневые точки, и калибр орудий, и характер огня, да еще по каждой укреплённой точке заведен отдельный формуляр.

– Оно, конечно, хорошо, что все разведано, – засомневался я, – но не вспугнули ли противника таким усиленным вниманием?