Александр Мазин - Место для битвы

Мимо пронесся Машег, за ним – Понятко. На помощь своему командиру. Устах замешкался. Он устал. И биться, и вообще… Кровь, кровь… Такое случается с самыми бывалыми… Иногда.

– Старшой…– Сирка Чекан тронул стальную сетку на плече синеусого варяга.– Ты цел, старшой?

– Цел,– буркнул Устах.

– Ну так ты чего? Наши ж там! Побьют же!

– Да,– стряхивая отупение, сказал Устах.– Да! – и ударил коня каблуками.

Серега, а следом за ним Мисюрок с Гололобом, вылетели на открытое место. Площадь. Наверное, здесь был городской рынок, но сейчас ни рядов, ни палаток тут не осталось. Обломки, ошметки и трупы. Много трупов. Степняки, дружинники… Но больше местных, таганцев.

Площадь спускалась вниз, к пристани, а над пристанью нависала сторожевая башня. Башня горела. Горели и пришвартованные у берега суда. И причалы. Синеву моря уродовали черные разводы. А метрах в сорока от берега стоял большой корабль с красным узким корпусом. Чужой. Таких Духарев еще не видел. Но счел, что еще успеет его разглядеть. Сейчас были дела поважнее.

Башня горела. Пылала деревянная надстройка. Стена со стороны моря тоже была объята пламенем, но внутри башни кое-кто уцелел. И сражался. Вход в башню был перегорожен двумя высокими щитами. Больше не требовалось – вход был узкий. Снаружи толклось человек десять спешившихся степняков. Вообще-то их было больше, но у остальных нашлось занятие поинтересней. Например, один степняк прямо посреди площади насиловал какую-то несчастную. Еще двое топтались рядом и так увлеклись зрелищем, что не сразу отреагировали на стук копыт. Серега достал обоих одним красивым ударом, а секундой позже та же участь постигла насильника. Гололоб, перегнувшись в седле, кольнул его пикой под левую лопатку. Печенег, подпрыгивавший до этого весьма резво, подпрыгнул последний раз, значительно выше, чем раньше, и покатился по земле. Бедняжка, которую он мучил, осталась лежать неподвижно, с раскинутыми ногами. Юбка ее была задрана на голову и завязана узлом. Живот и бедра – в крови.

Подлетев к башне, Духарев прыгнул в самую гущу степняков. В его левой руке был небольшой круглый щит и короткая сулица. В правой – меч, которым Серега, еще в прыжке, достал ближнего печенега. Упав на спружинившие ноги, Духарев молодецким ударом порвал слабую кольчужку степняка, который кричал громче всех. Печенег уронил оружие, прижал ладони к распоротому животу и завопил еще громче. А Серегин меч тем временем описал эффектную дугу – и голова третьего печенега подпрыгнула вверх, освободившись от уз туловища. Фонтан крови аж сразу троих – и Духарева заметили.

Сразу стало совсем тесно. Степняки, низкорослые, ловкие и яростные, насели на варяга, как псы – на мишку. Они умели биться кучей, скопом. С полминуты Духарев только и мог, что отмахиваться, прикрывая ноги, голову и лицо и уклоняясь от прямых ударов. Скользящие тычки копий и касательные удары сабель он игнорировал, привычно полагаясь на прочность доспехов. Вот щит у Духарева был слабоват. Зато удобен. А печенежская сабля – не нурманский топор. Да и куча, к счастью, не строй, а всего лишь куча.

Полминуты яростной атаки – и напор ослаб. Степняки были обескуражены неуязвимостью великана-варяга. Обескуражены и смущены. Духарев именно этого и ждал. Он знал печенежскую повадку: наскок – отскок. И немедленно перешел в наступление. Тычок сулицы – и зазевавшийся степняк остался без глаза. Шипящий полет клинка – звон переломившейся сабли – вопль – хруст. Ударом ноги Духарев опрокинул умирающего, перепрыгнул через него, уйдя от целящей по ноге сабли, развернулся и остановил бросившегося в атаку степняка самым эффективным способом: воткнув ему меч в живот.

Тут парни, что защищали башню, наконец сообразили, что пора переходить к активным действиям. Выскочили, развернулись грамотным строем. Правда, в строю их оказалось всего четверо, зато явились они очень вовремя. Не потому, что Духареву было не управиться с четырьмя пешими степняками, а потому что на помощь им уже спешили сородичи, и первая стрела пропела у Серегина уха и расщепилась о мостовую.

Последний пеший степняк повалился наземь, получив копьем в пах. Строй защитников башни разомкнулся, пропустил Серегу внутрь и снова сомкнулся. Несколько стрел гулко ударили в высокие щиты. Одна даже пробила край, но застряла в жесткой бычьей коже.

– Отходим? – рявкнул светлобородый воин в нурманском шлеме.

Сергей бросил взгляд на площадь, но никого из своих не увидел: только целую свору конных степняков с луками.

Оставалось надеяться, что свои успели скрыться. И Пепла не видно…

Светлобородый хлопнул Духарева по плечу:

– В башню, варяг, живо! – И Серега нырнул в узкий проход.

В нос ему тут же шибануло гарью, а лицо обдало жаром.

Один из отступающих замешкался, приоткрылся – и печенежья стрела пробила ему щеку, вышибла зубы и выскочила из другой щеки. Рана была не смертельная, но воин от боли и неожиданности не удержал щит – и полдюжины стрел прошили его тело.

Светлобородый яростно выругался.

Воин был совсем молодой, но уже с поясом гридня. Не помог и пояс…

Нурман ухватил убитого за ноги, отволок к стене. К двум другим мертвецам.

Серега перекинул налуч c запасным луком (первый был приторочен к седлу Пепла), накинул тетиву, сдвинул на бедро тул со стрелами… Черт! Чей-то меткий удар разрубил кожаный колчан, и теперь почти все его содержимое годилось только на растопку. Из тридцати стрел уцелели только две.

– Варяг!

Духарев повернулся.

Светлобородый. Лицо – в разводах копоти, пота, пыли и крови, но сразу видно, что нурман.

– Ты откуда взялся, варяг?

– Да вот ехал мимо с друзьями! – Сергей ухмыльнулся.

Его физиономия была в такой же «маске», что и у нурмана, а усы – такие же грязные, как нурманова борода.

– Решил заглянуть… на огонек! Ты не против?

Нурман тоже ухмыльнулся: белые зубы блеснули на закопченном лице.

– А друзья, что же, побрезговали нашим гостеприимством?

Серега пожал плечами:

– На подворье у вас… тесно очень.

– Тесно,– согласился нурман.– А вас – много?

– Было бы много – так и на подворье сразу бы свободней стало,– отозвался Духарев.– Ладно, хорош лясы точить. С припасом у вас как? Стрелы есть?

– Были. Там,– Нурман указал наверх.

Высокий потолок был сложен из камня, аркой. На второй уровень вела лестница. Вернее, теперь уже не вела. Ее обломки валялись на земляном полу, а из квадратной дыры сыпалась вниз тлеющая труха.

– Не против, если я возьму у него? – Духарев наклонился к убитому, у которого в колчане еще оставались стрелы.

– Возьми,– кивнул нурман, собрался было отойти, но снова повернулся к Духареву, сказал сумрачно: – Бери все, что хочешь, варяг. Скоро и тебе, и нам уже ничего будет не надобно.