Алексей Живой - Вторжение

– Ну, давай следующих показывай, – приказал Коловрат Ратише.

Тот передал команду дальше и вскоре перед разгоравшимся костром выстроились еще трое стрелков. Все остальные воины отряда арбалетчиков дожидались своего часа в лесу, за пределами поляны, разбитые на небольшие группы, укрытые от случайных взглядов мохнатыми лапами елей. В том числе и всадники.

Впрочем, Коловрат приказал от греха подальше оцепить эту часть леса охранниками и никого не пропускать, ни пешего, ни конного, кто бы здесь ни появился. Задерживать и ждать распоряжений. Хотя и отговаривал его Ратиша от ненужных предосторожностей.

– Места здесь глухие, заповедные, Евпатий Львович. Ты же сам видел, едва дорогу сюда нашли, да и то с провожатыми, – попытался отговорить его Ратиша от ненужных действий, – случайный прохожий вряд ли забредет на эту поляну, даже если охраны не выставить вовсе. Разве что медведь или лось.

Но рассудительный боярин решил все же отгородиться от случайностей.

– Береженого бог бережет, – сказал он Ратише в назидание, и тот больше не спорил. Выставил дозоры по всему лесу вокруг места сбора, чтобы успокоить своего хозяина. И занялся показными стрельбами.

Следующие трое так же размеренно, как и первая группа стрелков, привели оружие в боевое положение. А дождавшись команды, пустили стрелы по своим целям. Но оказались менее удачливы. Только одна из трех стрел продырявила мешок. Остальные две вовсе пропали в лесу, не причинив никакого вреда «неприятелю».

– Негусто, – слегка расстроился Коловрат. – Давай следующих.

Новая группа рекрутов вновь поразила его своей меткостью. В цель попали все трое. Особенно приметил боярин крайнего стрелка, невысокого щуплого с виду мужичка, в лаптях, холщовых штанах и кожаной рубахе. Тот хоть и был явно не из воинского сословия, но с оружием обращался лихо. Быстро и четко заряжал, прицеливался хладнокровно и кратко, пускал стрелу, не теряя ни мгновения. Да и делал все как-то залихватски, с вывертами, даже пританцовывая, как показалось Коловрату. «Этот хоть и тщедушен с виду, в бою, похоже, будет из первых», – решил он, закончив свои наблюдения. И велел подозвать стрелка, едва закончились стрельбы, а новобранцы из третьей группы направились в лес.

– Кто таков будешь? – поинтересовался Евпатий, оглядев хлипкого с виду мужичка, дух которого держался в щуплом теле, похоже, только на природной смекалке. Однако вместе с тем в нем ощущалась какая-то сила иного свойства, питавшая это тщедушное тело из неведомого Коловрату источника. И она была так сильна, что мужичок не находил себе места и не мог простоять спокойно даже мгновения. Его руки и ноги постоянно исполняли какой-то судорожный танец. Пока ждал ответа, Евпатий даже на секунду засомневался в своих выводах, решив, что этот боец скорее какой-то бесноватый, болен падучей или иной хворью.

– Звать меня Зырян, – ответил мужичонка, слегка пританцовывая на месте, – я из крестьян.

– И откудова ты, Зырян? – уточнил боярин, продолжая присматриваться к новобранцу.

– Так знамо дело, откудова, – пожал плечами мужичонка, ноги которого не могли стоять на месте и едва не пускались в пляс, – из крестьян.

Евпатий нахмурился, но сдержал свой быстро закипавший гнев.

– Родом ты откуда, дурья башка? – повторил за него вопрос Ратиша.

– А-а… – протянул мужик, до которого дошло наконец, о чем его спрашивают, – батя мой из-под Ижеславля родом, а я тут народился. Недалече, под Рязанью, деревня Курково.

– Значит, окрестности все хорошо знаешь, – удовлетворенно кивнул Коловрат.

– А то как же, – кивнул мужичонка, поводя плечами, – я сначала землю пахал у купцов Надеевых, а потом скучно стало, и я с коробейниками ихними все дороги здешние обошел. От Коломны до Мурома хаживал и обратно добирался.

– Я смотрю, ты все не остановишься, – усмехнулся Евпатий и продолжил разговор: – Оружие, вижу, любишь. С чего бы, вроде землепашец?

– Так-то оно так, – кивнул Зырян, переминаясь с ноги на ногу, – да только батя мой охотой промышлял сначала и меня приучил с луком на охоту ходить. Я с детства к луку привычный, хоть из крестьян вроде. Душа моя к оружию тянется. Отчего, и сам не знаю. А как Большак мне эту штуковину показал, в деревне отыскав, я глаз от нее отвести не мог. Так и пошел за ним не глядя в этот лес дремучий, словно заколдованный. Такая силища в ней.

– Это, брат, верно, – кивнул успокоенный Евпатий, заметив, как загорелись глаза у Зыряна, когда тот смотрел на арбалет. – Значит, говоришь, к оружию тянет? А ну как не шутки ради, а повоевать придется? Готов?

Зырян поднял глаза к серому небу и, выдохнув пар, ответил:

– Надоело пахать, боярин, не взыщи. Да ноги об дорогу без толку стаптывать. Готов хоть сейчас на войну идти. Все веселее, чем моя жизнь крестьянская.

Помолчал Коловрат недолгое время, смерил мужичонку взглядом суровым и закончил разговор:

– Недолго тебе ждать осталось, Зырян. Скоро все умения твои пригодятся. А сейчас иди с богом.

На лице Зыряна отразилась несказанная радость, словно ему пообещали горы золота и беззаботную жизнь. Он повернулся и, едва не подскакивая на месте, побежал догонять своих товарищей.

– Давай остальных, – приказал Евпатий, задумавшись о чем-то своем, – только побыстрее показывай. А то уж стемнеет скоро.

Для того чтобы ускорить показательные стрельбы, Большак и Бушуй стали выводить пред светлы очи боярина Евпатия сразу по дюжине бойцов, а не по трое, как вначале было задумано. Соорудили по-быстрому еще нужное количество мешков. Бойцы стреляли по-разному, кто попадал, кто мазал. Так продолжалось еще какое-то время, пока Евпатию не стало ясно, как подготовлено его тайное войско. Конечно, это был не лучший отряд в мире. Наверняка где-нибудь во Франкии арбалетчики стреляли гораздо точнее. Но, принимая во внимание, что в Рязанском княжестве, да и, возможно, на Руси вообще, они были первыми в своем деле, Коловрат остался доволен службой Большака и Бушуя. Все было сделано быстро и четко. Конечно, впереди еще было много занятий и стрельб. Но теперь у него было две сотни пехотинцев с арбалетами, которых можно было применять по необходимости на любом из участков фронта, который должен был вот-вот появиться. Как на стенах крепости, так и в чистом поле. Поэтому, осмотрев едва половину воинов, он прекратил проверку.

– Молодец, Большак, – похвалил он, – хорошую службу сослужил. А теперь покажи-ка мне, что ты успел с конными воинами за седмицу разучить.

– То не я, – впервые открыл рот Большак, и Коловрат подивился громкости его голоса, – с конными Бушуй занимался.

– Значит, пусть Бушуй тогда мне покажет, на что вы седмицу потратили.

Бушуй словно только этого и ждал. Он запрыгнул на подведенного коня, скользнул взглядом по изрядно потрепанным мешкам, рядом с которыми уже приладили настоящие щиты, и ускакал с поляны. Когда копыта его коня перестали стучать по земле, на поляне вдруг стало так тихо, что слышно было, как потрескивают сучья в костре. Но не прошло и мгновения, как вновь послышался глухой топот копыт по земле. На сей раз скакал уже не один Бушуй, а целый отряд. Вслед за ним на поляну вырвалось почти две дюжины всадников в коротких кожаных одеждах, без привычных алых плащей, что надевали русские витязи, зато с новехонькими арбалетами наизготовку.