Евгений Красницкий - Беру все на себя [litres]

– Хорошие нам от пращуров обычаи достались – здоровья друг другу при встрече желаем, – неспешно и раздумчиво продолжил Михаил. – Вот и я тебе здоровья пожелал, а недавно пожелал тебе жизни. Трижды. И ты, как видишь, жив, хоть и стоял одной ногой в могиле. Понимаешь теперь, чего мое «здрав будь» стоит?

Вот теперь выражение лица Всеволода изменилось вполне явственно.

– Колдун… Ты колдун?

Правая рука князя дернулась осенить себя крестным знамением, но помешала повязка, тогда Всеволод положил левую руку на грудь, видимо, на то место, где под одеждой был крест или ладанка.

– Ну, зачем же колдовать, когда все можно и просто так устроить? – Михаил изменил тон так, словно объяснял ребенку прописные истины. – В первый раз достаточно было приказать не убивать всех, а пленить, сколько выйдет, – и ты жив остался. Во второй раз хороших лекарей к тебе приставить – и опять ты выжил. В третий – приказать переносить тебя с бережением, дабы рану не разбередить. Вот мое троекратное желание и исполнилось – ты жив. Ныне же я тебе здравия пожелал, и мнится мне, что и это мое желание исполнится.

Всеволод нащупал-таки что-то под одеждой и сжал пальцами сквозь ткань.

«Ага, похоже, все-таки, ладанка… или оберег какой-то? Для креста слишком крупный предмет. Князь или не князь, а колдовства ЗДЕСЬ все одинаково боятся».

– И за что же мне ласка такая? – губы Всеволода покривила саркастическая ухмылка.

«Ну как в кино, честное слово! Однако молодец князек – фасон держит».

– Скажу, княже, все скажу… отчего ж не сказать? – Михаил, не торопясь, устроился на седле поудобнее и в последний момент удержался от стариковского кряхтения – переигрывать было нельзя, не хватало еще изобразить пародию на старика и тем самым разрушить созданный образ. – Вот ты давеча вопросил, кто я таков. Ответить-то по-разному можно, и каждый ответ правдой будет… – Михаил вздохнул и на несколько секунд сделал вид, что задумался. – Для начала скажу так: пращур мой еще у князя Олега Вещего в десятниках ходил, и с тех пор восемь колен мужчин моего рода на воинской стезе обретаются, да не простыми воинами, а десятниками или сотниками.

– А еще, я вижу, ворожбы не чураются!

Всеволод гнул свою линию, но Михаила это вполне устраивало – князь включился в диалог и слушает собеседника, а не скандалит. Ну, а колдовство, ворожба… Должен же князь как-то оправдать для себя разговор «на равных» – мистика зачастую бывает выше сословных барьеров.

– Можно и иначе сказать: я – боярич Михаил, сын Фролов из рода Лисовинов, сотник Младшей дружины погорынского войска князя Вячеслава Владимировича Туровского. Есть во мне толика крови Рюриковичей, ибо дед мой – воевода Погорынский боярин Кирилл – на Рюриковне женат, есть во мне еще и кровь древнего князя Туры, град Туров основавшего. С князьями мне, конечно, не равняться, но рода я не худого!

– Да уж, родовит! – Всеволод снова скривил губы. – И что с того?

– А то, – Михаил, не повышая голоса, добавил в него ярости, – что можно про меня сказать и так: тот, кто пленил князя, ворогов на мою землю наведшего, во множестве смертей и несчастий через то повинного и не позволившего нам татей латинских окончательно добить!

– Я – князь! Не тебе судить, смерд!

– Но мне решать, жить тебе или нет! Ты князь, а я в своем праве поступить с тобой, как с татем!

– Ну, так решай! Ишь разговорился…

– Глупец!

– Что-о? Да ты…

– Да, я! Я с тобой как с властителем разговариваю, как с тем, кто знает цену желаниям человека, имеющего право приказывать! А ты… как мальчишка, за шалостью застигнутый! О чем с тобой говорить?

Всеволоду, что называется, «кровь бросилась в лицо», да и не просто в лицо – в голову! Он, злобно ощерившись, выкинул в сторону Михаила здоровую руку со скрюченными, наподобие когтей пальцами, чуть приподнялся на носилках и тут же со стоном откинулся назад. Михаил не пошевелился, ничего не стал говорить, лишь молча смотрел, как князь утирает рукой выступивший на лбу пот.

«Угу, хорошо зафиксированный пациент в анестезии не нуждается».

– Попался бы ты мне… – прошипел сквозь зубы Всеволод.

– Да, хорошо было бы, – согласился Михаил. – Думаешь, ты первый до моей шкуры добраться возмечтал? Или, по-твоему, сотниками просто так становятся? Валялся бы ты сейчас с самострельным болтом в брюхе или меж ребер… И мне бы ни возни с тобой, ни заботы, как твою семью выручить, не было бы! Лекаря позвать?

– Все знаешь… колдун, чтоб тебя…

– Я спрашиваю: лекаря позвать?

– Не надо. Говори, чего хочешь?

Красноту на лице Всеволода быстро сменила бледность, и Михаил решил не рисковать.

– Старшина!

– Здесь, господин сотник!

– Илью сюда! Быстро!

– Слушаюсь, господин сотник!

Пока Илья хлопотал над раненым князем, Михаил прогуливался поблизости туда-сюда, заложив руки за спину.

«Ну, что ж, сэр, первый этап, будем считать, прошел удачно. Однако, сказать по правде, ничего особо сложного там и не было – подтвердить, показать Всеволоду наглядно его беспомощность и вашу полную власть над ним легко. Даже с некоторым перебором вышло. Изобразить из себя «ну очень необычного мальчика», тоже, надо понимать, получилось. Будем работать дальше».

– Кхе, кхе… Михайла…

– Ну, как он, Илья?

– Да ничего страшного. Рану не разбередил… я даже и повязку менять не стал. Слабый он, по нужде и то сам сходить не может, а тут разгорячился с тобой, я так понимаю. Да?

– Ну, было. Даже приподняться пытался.

– Вот, значит, и поплохело ему. Голова там закружилась, сердчишко заколотилось… Так, в общем, и должно быть.

– Но дальше-то с ним разговаривать можно?

– Почему ж нельзя? То есть лучше бы, конечно, повременить, но если очень надо… Только уж… как-нибудь так, чтобы не скакал больше. Мало ли… слабый он еще.

– Ладно. Спасибо, ступай.

– Э-э… ты это самое…

– Что?

– Да так… если что, я рядом тут. Зови, значит.

– Добро. Позову.

Всеволод лежал, прикрыв глаза, бледность с лица почти ушла, но здоровым он, конечно не выглядел, да и странно было бы – еще недавно мог ведь и вообще умереть. На рубахе расплылось небольшое мокрое пятно. Странно, уж Илья-то раненых поить умеет, наверное, закашлялся князь – «не в то горло попало». Когда под Михаилом заскрипело седло, князь быстро зыркнул в его сторону и снова смежил веки.

«Ага! Типа, «мели, Емеля, твоя неделя», а я тебя видал в гробу, в ритуальной обуви и с задумчивым лицом. Ну-ну, ваша светлость…»

– Кхе! М-да-а… Желания, значит… Они же всякими бывают: простыми, понятными, достижимыми или наоборот – по-всякому случается. Ты не смущайся, княже, со всеми бедами, что на тебя свалились, убить меня – желание простое и понятное. То есть ты и раньше меня убить желал, только не знал об этом. Когда ты ляхов к нашим землям вел, ты ж и мне смерть нес… вместе с остальными, хоть и не ведал о моем существовании. Ну, а теперь возжелал собственноручно, так сказать…