Георгий Савицкий - Позывной «Волкодав»

Только Виктор Ракитин знал, что война продлится еще долгих три года, унесет бесчисленное количество жизней, сломает судьбы десяткам и сотням миллионов людей…

Как знал он и то, что через более чем шестьдесят лет после Великой Победы начнется угасание национальной памяти на одной шестой части суши, которая превратится в итоге в одну восьмую часть. А новые фашисты в Приднестровье, Нагорном Карабахе, на Украине, в Прибалтике и в братской Сербии развяжут новые войны под старыми нацистскими лозунгами о якобы «национальной исключительности».

Солдатская братия пела песни на все лады, кто-то уже отплясывал под гармошку в кругу однополчан. У водяных колонок скапливались очереди с ведрами. Тут же некоторые из служивых петляли по путям и под вагонами, стараясь за время стоянки отовариться харчами и куревом. Прямо на перроне было развернуто несколько полевых кухонь, возле которых толпились с пустыми котелками солдаты.

На соседних путях стояли воинский эшелон и медицинский эвакопоезд. Солдаты перешучивались с медсестричками, сватались, некоторые даже выкрикивали номера полевой почты, куда можно отправить заветный треугольник фронтового письма.

С другого пути как раз уходил, пыхтя дымом и паром, воинский эшелон, солдаты из раскрытых дверей теплушек махали руками остающимся, что-то выкрикивали, но за гудками паровоза было не разобрать.

– Эй, «комендачи»! – Виктор обернулся на крик.

На перроне с растерянным видом стояли двое солдат с автоматами и тощими вещмешками за плечами. У одного из них в руках был большой чайник.

– Чего вам, служивые?

– Выручайте, братья-славяне! Поезд-то наш – тю-тю… Мы вот за водой с другом Петькой выскочили, а тут как раз и эшелон тронулся.

– Вы, братья-славяне, документы предъявите, – ответил младший лейтенант Ракитин.

Рядовой Некрасов за спиной Виктора невольно поправил ремень пистолета-пулемета Шпагина.

– А, ну да… – Солдаты протянули красноармейские книжки, комсомольские билеты. – Продовольственные и вещевые аттестаты показывать надо?

– Давайте, – кивнул Виктор.

«Заодно потренируюсь в проверке документов», – подумал младший лейтенант. Так, красноармейская книжка – серия, номер… Симонов Николай Гаврилович, 1908 года рождения. Зачислен в подразделение – приказ номер… Все соответствует, фотокарточка какая-то мутная, ну да ладно, времена такие. Штамп, подпись командира части, чернила – все в соответствии. Виктор сразу же заглянул в продовольственный и вещевой аттестат. Выдано… подпись командира части – соответствует предыдущей. Поставлен на котловое довольствие – дата соответствует. Проверил документы у его друга, тут тоже все было в порядке.

– Так что, говорите, от поезда отстали?..

– Да, но мы ж не дезертиры какие!.. А то «припаяют» потом… И вообще, мы ж – за Родину! Добровольцы, а тут такой конфуз…

– Эх, «добровольцы» – вашу Машу через коромысло!.. Ну, ладно, пойдемте, кулемы, к начальнику вокзала. Посадим вас на проходящий эшелон по месту назначения.

– Ой, спасибо вам, товарищ младший лейтенант!..

– Ты не благодари, не благодари – потеря бдительности в боевой обстановке тоже является дисциплинарным проступком.

– Да мы ж – кровью!.. Не щадя жизни!

– Идите уже, растудыть вас…

Походив по перрону, солдаты комендантского патруля уже начали позевывать. Да и сам Виктор уже с трудом сдерживался. Да и есть хотелось – с самого обеда ни маковой росинки во рту.

– Так, товарищи солдаты, приказываю отбыть в расположение столовой. Там для патрулей чего-нибудь да и осталось.

– Есть, товарищ младший лейтенант! – сразу повеселели бойцы.

– Да, и покурите, а то в патруле – запрещено.

Дежурный по кухне налил в тарелки густые щи с мясом, а на второе – макароны по-флотски с прожаренной с лучком свиной тушенкой. К чаю дежурный поставил перед комендантским патрулем тарелку с нарезанным ломтями белым хлебом и американским пиленым сахаром.

Ушлый ефрейтор понимал, что с «комендачами» лучше дружить. К тому же младшего лейтенанта Ракитина после истории с ликвидацией диверсионной группы знали и уважали в Барвенковском гарнизоне. Комендант ставил его в пример другим офицерам. К тому же «солдатское радио» разнесло молву и об оборотистости командира оперативной группы Госбезопасности. Одна история с «полуторками» чего стоила…

Потому и выставил ефрейтор, по нынешним меркам, деликатес – целых полбуханки белого, душистого хлеба! По нормам снабжения его получали только раненые в госпиталях и летчики, да и то не все, а только выполняющие боевые вылеты.

Хлеб действительно был русской национальной святыней – самым зримым воплощением Родины. В суровые годы войны из чего только не пекли хлеб… В окруженном гитлеровскими нелюдями Ленинграде кусочек хлеба олицетворял саму жизнь. В июне – июле 1942 года поэтесса Ольга Берггольц в «Ленинградской поэме» написала:

…Шестнадцать тысяч матерей пайки получат на заре – сто двадцать пять блокадных грамм с огнем и кровью пополам…О, мы познали в декабре – не зря «священным даром» назван обычный хлеб, и тяжкий грех – хотя бы крошку бросить наземь: таким людским страданьем он, такой большой любовью братской для нас отныне освящен, наш хлеб насущный, ленинградский…

Виктор Ракитин тоже вспомнил из своего «прошлого-будущего», как в апреле – июне 2014 года бандеровские фашисты под желто-синими знаменами с трезубцем и свастикой пытались задушить блокадой свободолюбивый Донецк. Помнил он выбитые взрывной волной стекла магазинов, посеченные осколками стены, пустые прилавки… Тогда дончане делились всем: едой, медикаментами, даже питьевой водой, которая в знойном начале лета тоже стала дефицитом. Украинские танки и артиллерия намеренно били по насосным станциям, электроподстанциям, трансформаторам, газовым магистралям. Хотели, бандеровские сволочи, обрушить критическую, жизненно-важную инфраструктуру столицы края шахтеров и металлургов. Народное ополчение тогда выстояло, а потом пошли по «донецкой дороге жизни» мимо старого кургана Саур-Могила «белые грузовики» МЧС России с гуманитарными грузами. Благодарные дончане вознесли один из белых «Камазов» на постамент неподалеку от города Иловайск – как память о неоценимой помощи братьев-славян…

Тяжело вздохнув, Виктор глянул на красноармейцев. Те по-военному быстро подчистили тарелки и проглотили полагавшиеся к ужину кисло-сладкие желтые горошины витаминов. Куски белого хлеба рассовали по карманам, аккуратно смахнув крошки со стола в ладонь, доев даже их. Виктор знал, что держать хлеб в карманах – не по уставу, и в другой раз сам бы отругал подчиненных. Но ведь и белый хлеб солдату не каждый день достается…