Георгий Савицкий - Позывной «Волкодав»

– Тебе не показалось странным поведение деревенского старосты?.. Когда я заговорил об этом самом контуженом, он ненароком пролил кипяток, – шепотом заговорил Виктор. – Да и потом, тот мужик, с обрезом, ясно сказал: «пару дней, как приблудился». Старик же ответил – «недавно». Вроде бы и не соврал… Но почему он со старостой держался «по-родственному»?..

– Может, дезертир?.. – высказал предположение Самойлов.

– С чего бы это дезертир носил на груди медаль «За отвагу»? – возразил Ракитин.

– Резонно, – оценил пограничник. – Что делать будем, командир?

– Брать его надо – на горячем! Он наверняка примчался сюда за портфелем со сбитого немецкого самолета, как и мы. Но я тоже – баран! Дубина стоеросовая! – выругался Виктор. – Как же он меня провел-то, а – ведь и ориентировка нами получена, и словесный портрет, и физиономия его на фотокарточке…

– Он – профессионал.

– Он – да, профессионал. А мы – кулемы!

– Командир, а, может, к нашим?..

– Не успеем. Появление двух военных – нас то есть, по логике вещей, его спугнет – заставит действовать быстрее. Но самое скверное то, что он связан со старостой, а это значит, у них тут агентурная сеть. Минимум еще один-два пособника имеются среди местных. И вычислить мы их не сможем… Остается одно – брать этого липового «контуженого».

Двое продирались через лес, неподалеку виднелась просека, проложенная упавшим самолетом. Да вот он и сам уткнулся носом в землю, повиснув на деревьях изломанными крыльями. Негромко переговариваясь, двое уверенно шли в сторону «Шторьха». Впереди – тот самый, «контуженый», он же – Ходченко Иван Денисович, особо опасный агент Абвера, который уже неоднократно забрасывался в тыл Красной Армии для диверсий. Теперь он отнюдь не казался сирым и убогим! Мягкая уверенная походка хищника, плавные, выверенные движения, настороженный взгляд. Действительно, матерый «волчара»!

С ним топал мужик с хутора со старой австрийской винтовкой Манлихера за плечами. Этот казался попроще.

– Слышь, Иван, а ты точно знаешь, что портфель там, в самолете?

– Точно.

– А «фрицы» за него много дадут?..

– Не беспокойся, хватит даже на то, чтобы в Рейх съездить, да еще и с какой-нибудь фройляйн закрутить…

– А я вот пивко ихнее попробовать хочу – баварское!..

– Ша, рот закрой. Мы на задании. Лучше гляди в оба.

Виктор вместе с напарником атаковали молниеносно. «В рукопашной схватке побеждает тот, у кого патронов больше» – такова неумолимая логика реального смертельного поединка. Если есть преимущество – необходимо им воспользоваться. Ракитин стрелял с двух рук, в каждой – по «Нагану».

Но и «контуженый» звериным чутьем в последний момент почуял опасность, видно, неплохо его готовили. У него в руке оказался пистолет «ТТ», из которого Иван Ходченко и повел стрельбу навскидку.

Сухо захлопали выстрелы, взвизгнули пули, посыпались срезанные ими листья и мелкие ветки. Взрывная перестрелка накоротке велась интуитивно, навскидку. Времени тщательно взять цель на мушку не было. После первых трех выстрелов из револьверов Ракитин прижался к стволу дерева. За время стычки его противник успел уполовинить обойму «Тульского Токарева». В обоих «Наганах» младшего лейтенанта было по семь патронов, у противника – восемь в магазине пистолета. Ситуация складывалась патовая: у Ракитина сейчас патронов больше, но, расстреляв их, «Наганы» быстро не перезарядишь. А его враг, растратив боекомплект, может выбросить опустевший магазин и заменить его свежим. Сколько их у Ходченко – два-три?.. Наверняка!

Ракитин уловил движение краем глаза и перекатился в сторону. Тут же под сухой треск пистолетных выстрелов в стволе дерева появились отметины, пули с визгом раскрошили кору. Виктор выстрелил в движении еще трижды. В ответ выпускник Кенигсбергской разведшколы абвера швырнул в него опустевший магазин и одним движением вогнал в рукоятку пистолета новый. Действовал он четко и быстро, как учили. Отчетливо лязгнула затворная задержка, досылая патрон в ствол.

Но и выпускник Курсов усовершенствования офицерского состава Госбезопасности был достойным противником. Вбитые в подсознание рефлексы и навыки пистолетного боя проявились сейчас отчетливо и ясно, спасая жизнь, помогая выстоять и победить опасного и умного противника. Снова ярость свинца и пламени рвалась из темноты и тесноты спиральных нарезов во вспышках сгоревшего пороха.

В это время Василий Самойлов «взял в оборот» второго агента. Мужик неожиданно ловко обращался с «манлихером», но все же на короткой дистанции пистолет гораздо эффективнее. Самойлов успел всадить по одной пуле в руку и ногу деревенского мужика. А потом скрутил ему руки за спиной ремнем от собственной винтовки.

Ракитин твердо решил в этот раз во что бы то ни стало не дать врагу перезарядить оружие. Он делал стремительные рывки, нырял, перекатывался по земле, стрелял в ответ. Пуля выпускника Кенигсбергской разведшколы оцарапала ему плечо, другая прошла так близко, что всколыхнула коротко стриженные волосы на виске. Но за эти яростные, сжатые секунды пистолетного поединка и Виктор умудрился продырявить ответным выстрелом ногу Ходченко. Внезапно противник перестал стрелять – все восемь патронов в пистолете «ТТ» были израсходованы.

Младший лейтенант Госбезопасности держал противника на мушке. Вернее – на мушках «Наганов» в обеих руках, и в барабанах еще оставались патроны.

– Все, комиссар, сдаюсь… – Иван Ходченко поднял руки, в правой был зажат «Тульский Токарев». Затвор пистолета встал в крайнее заднее положение, показывая, что все патроны израсходованы. Из ствола все еще вился сизый пороховой дымок.

– Бросай оружие, – прохрипел Виктор, едкая пороховая гарь раздирала пересохшее от выплеска адреналина горло.

– Сдаюсь, твоя взяла… – Ходченко протянул вперед руку, намереваясь бросить пистолет.

Левая ладонь как бы невзначай оказалась над оружием, блеснул латунью зажатый между пальцами патрон. Он упал точно в патронник, а вслед лязгнула затворная задержка, досылая его в ствол «Тульского Токарева».

Два выстрела слились в один. Упав на колено, Ракитин успел нажать спусковой крючок, и верный «Наган» не подвел. Пуля разнесла предателю и диверсанту коленную чашечку. Рваная рана с ошметками мяса и обломками костей была ужасной, но не смертельной. Теперь фашистский прихвостень будет молить доброго советского хирурга об ампутации, иначе придется долго и мучительно сдыхать от заражения крови и гангрены.

Виктор, разумеется, ждал подвоха, хорошо помня строчки из розыскного дела Ивана Ходченко «особо опасен при задержании». Но все же он ожидал горсть земли в лицо или бросок финки. Но провернуть такой фокус с патроном! Это ж какие нервы и выдержку надо иметь, чтобы продемонстрировать противнику опустошенный пистолет, а потом незаметно забросить в ствол и дослать один-единственный патрон?!