Виктор Носатов - Мгновение истины. В августе четырнадцатого

При этих словах Лара сконфузилась еще больше.

– Можете не отвечать, – улыбнулась великая княгиня, – мне и так все понятно. Тут без мужчины не обошлось!

– Да! Я хотела быть рядом со своим суженым, – чуть слышно пролепетала Лара.

– Кто он? В каком полку служит? – требовательно, тоном, не терпящим возражения, спросила Ольга Александровна.

– Аристарх Баташов, корнет гусарского генерала Дениса Давыдова полка…

– Не может быть! – неожиданно всплеснула руками великая княгиня. – Ведь и мой суженый тоже направляется в этот полк.

– Но это же просто невозможно! Ведь принц Ольденбургский остался в Петрограде. Да он к тому же – генерал, – недоуменно промолвила Лары.

– О, это давняя история. Если хотите, я расскажу ее вам, – доверительно улыбнулась сестра Ольга.

– Жила-была порфирородная царевна, – иносказательно начала она, заметив в погрустневших глазах гостьи искренний интерес, – у нее было все, что пожелает. В детстве все в семье любили и баловали ее, позволяли любые шалости. Но однажды этому ее счастливому беззаботному детству пришел конец. Хмурым октябрьским днем поезд, на котором путешествовала царская семья, вздыбился от неожиданного взрыва, только счастливый случай уберег царственное семейство от гибели. Словно могучий атлант, подставил царь-отец свои широкие плечи под проваливающуюся крышу вагона-столовой и держал ее до тех пор, пока оттуда не смогли выбраться все собравшиеся за обеденным столом. После крушения в Борках в память царевны врезался снежный ландшафт, усеянный обломками поезда, черными и алыми пятнами. С тех пор постоянное чувство опасности не покидало ее уже никогда. Но никто не мог и предположить, насколько скоро это предчувствие сбудется. Следующим жестоким ударом судьбы для царевны была потеря отца, которого она искренне обожала. Для царевны еще тогда сложилось ощущение безысходности уже намеченных судьбой цепи трагических событий, которые ожидают не только царскую семью, но и ее лично. Болью в сердце и искренними переживаниями отозвались в ее неокрепшей душе последовавшая после смерти отца Ходынская трагедия. Но время постепенно залечивало раны, покрывшие рубцами юное сердце царевны. Занятия с придворными учителями, игры с другими царственными детьми, общение с людьми из народа раскрыли ее душу навстречу любви и добру, которых ей так не хватало в просторных и пустынно-холодных дворцовых залах. Царедворцы восхищались ее акварелями и тем, как она музицировала. Великосветские подруги завидовали природной красоте и грации, которые особенно ярко проявлялись на дворцовых балах по мере ее взросления. Казалось, больше ничто не могло омрачить ее беззаботной и красивой жизни. Но вот ей минуло девятнадцать. Царевна видела в своих грезах прекрасного принца, скачущего к ней на белоснежном коне. Но этой ее мечте не суждено было сбыться. На семейном совете, где главенствовала maman, Мария Федоровна, было решено найти царевне достойного с династической точки зрения супруга. Конечно же, ее мнения никто и не спрашивал. Ведь интересы императорского дома были превыше всего. Однажды царевна была приглашена на вечер к графине Воронцовой. Она хотела отказаться, но maman настояла на этом визите, хитро заметив: «Ты хотела принца, так получай его». Едва царевна приехала в особняк Воронцовых, как хозяйка, встретив ее с загадочным видом, повела в гостиную. Отступив в сторону, она впустила царевну внутрь, а затем закрыла дверь. Представьте себе изумление царевны, когда она увидела в гостиной своего кузена, принца Ольденбургского, который стоял словно опущенный в воду. Принц, запинаясь, сразу же сделал ей предложение. Царевна опешила так, что смогла лишь его поблагодарить. Еще тогда она всем сердцем почувствовала неприязнь к этому великовозрастному, холодному и эгоистичному жениху, для которого брак с ней стал еще одной ступенькой к возвышению на Олимпе российской власти. Свадьба была не слишком веселой. Первую ночь во дворце царевна провела в слезах и в одиночестве. Принц Ольденбургский отправился к своим старым приятелям в клуб, откуда вернулся лишь под утро. И так повторялось почти каждодневно. От этакой семейной жизни царевне не раз приходила в голову мысль о том, что всем Романовым лучше бы родиться бессердечными, чтобы не страдать от подобных монархических союзов. Несмотря на то что она была связана узами брака с человеком, для которого была всего лишь носительницей императорской фамилии, сердце ее все еще оставалось свободным. Год спустя царевна с легким сердцем покинула холодный и неприветливый дворец Ольденбургских и переехала в большой особняк на Сергиевской улице, который, зная о неприязненных отношениях супругов, купил для своей сестры брат Николай.

Бывая в особняке на Сергиевской улице, принц Ольденбургский, никогда не вмешиваясь в дела супруги, жил своей жизнью. Вместе они почти никогда не появлялись, если не считать бесконечных, нудных, но неизбежных визитов к членам императорской фамилии и своим друзьям. В Петербурге царевна, несмотря на то что была в постоянном великосветском окружении, чувствовала себя несчастной и одинокой, хотя бывала во многих домах, встречалась со многими самыми разными людьми. Такой же одинокой была и супруга брата, Александра Федоровна, которая не выносила скуку официальных встреч и славословия придворных. Наверное, это обстоятельство и послужило залогом их по-женски искренней и продолжительной дружбы. Других настоящих привязанностей к кому-то, кроме брата и его супруги, у царевны не было.

Не многие знали, что внешне покладистая царевна в душе была бунтаркой. Мнимый брак не ожесточил ее, а лишь усилил жажду по настоящему чувству. Здоровая, нормальная женщина, она мечтала стать супругой и матерью. Раскрывая по вечерам свой любимый стихотворный роман Пушкина «Евгений Онегин», царевна с особым щемящим сердце чувством еще и еще раз перечитывала строки: «…Давно ее воображенье, Сгорая негой и тоской, Алкало пищи роковой; Давно сердечное томленье Теснило ей младую грудь; Душа ждала… кого-нибудь…» И дождалась. Однажды в скучной и однообразной жизни царевны все неожиданно переменилось. Теплым весенним днем она с братом Михаилом отправилась в Павловск, чтобы присутствовать на военном смотре. Беседуя с офицерами, царевна вдруг заметила высокого статного мужчину в мундире офицера Лейб-гвардии Кирасирского полка. Она никогда еще не встречала его прежде. И ничего о нем не знала. Но когда их взгляды встретились, царевна почувствовала, как учащенно забилось ее истосковавшееся по большой любви сердечко, как закружилась, словно от бокала шампанского, голова. И она, в упоении отстранившись от всего суетного, шептала про себя пророческие пушкинские строки: «…Давно ее воображенье, Сгорая негой и тоской, Алкало пищи роковой; Давно сердечное томленье Теснило ей младую грудь; Душа ждала… кого-нибудь, И дождалась… Открылись очи; Она сказала: это он…» С трудом дождалась царевна окончания смотра, горя желанием узнать, кто этот офицер, так поразивший ее воображение и заставивший так учащенно биться сердце. К своей радости, она увидела, что брат Михаил, страстно жестикулируя руками, разговаривает с поразившем ее в самое сердце гвардейцем. Оказалось, что великий князь и офицер-кавалерист давние товарищи. От брата она узнала, что товарища его зовут Hиколай Куликовский. Что он из известной дворянской семьи. Царевна сразу же попросила Михаила познакомить ее с этим человеком. На следующий же день брат устроил обед. Как все это знакомство происходило, царевна помнит как в тумане. Но она всей своей истосковавшейся по настоящему чувству душой почувствовала, что впервые в жизни полюбила, и поняла главное, что любовь ее искренне приняли и ответили взаимностью.