Виктор Носатов - Мгновение истины. В августе четырнадцатого

1

По прибытии с Восточного фронта в Берлин подполковник Николаи первым делом ознакомился с последними сводками, подготовленными его заместителем майором Гемпом для начальника Генерального штаба. При формировании Ставки верховного главнокомандующего в ее состав влилась почти вся спецслужба, которой руководил Николаи. Лишь для координации деятельности германской разведки в Берлине остался заместитель начальника отдела с небольшим штатом сотрудников, в задачу которых входило поддержание связи с другими ведомствами, получение от них сведений, добытых их агентурой за рубежом, а также анализ и передача их в отдел IIIb Ставки главковерха. Кроме того, берлинский филиал занимался организацией и ведением агентурной разведки за границей, руководил контрразведкой в самой Германии, а также отчасти контролировал деятельность военного бюро прессы и военной цензуры и обрабатывал агентурными способами тыловые лагеря военнопленных…

Требуя от своих подчиненных не только скрупулезной обработки и регистрации полученной информации, но и тщательного ее анализа, Николаи с удовлетворением отметил про себя, что майор Гемп вполне освоился со своими довольно обширными обязанностями и представляет в Генштаб уже не просто свои пространные умозаключения, а конкретные предложения, тем самым разгружая своих начальников от непродуктивного копания в сводках.

– Вы полагаете, что до конца года англичане больше не смогут направить войска для пополнения своего экспедиционного корпуса во Франции? – спросил он Гемпа, ознакомившись со сводкой.

– Я уверен в этом, – твердо сказал майор, – по докладу нашего агента из Лондона, две пехотные и одна кавалерийская дивизии будут подготовлены для переправки во Францию не ранее февраля следующего года. При изучении выступлений британских лидеров в парламенте, а также лондонских газет я нашел этому косвенное подтверждение. Кроме того, основная часть средств на оказание союзнической помощи, согласно решению парламента, заложена в бюджет Великобритании лишь на 1915 год.

– Вы зря время не теряли, – удовлетворенно промолвил Николаи, – я думаю, что этот факт будет прекрасным подарком для Мольтке именно теперь, когда идет формирование плана военной кампании на следующий год. Я непременно доложу о вашей плодотворной деятельности кайзеру. А то в Генштабе до сих пор думают, что ваш берлинский филиал к успехам армии никакого отношения не имеет, и поэтому постоянно обходят вас наградами. Я постараюсь восстановить справедливость.

– Яволь, господин подполковник, – вытянулся в струнку майор, – мы оправдаем ваше доверие.

В Ставке главковерха и в самом деле обрадовались сообщению Николаи о задержке с пополнением британского экспедиционного корпуса. Новый начальник полевого Генерального штаба генерал Фолькенгайн, пришедший после поражения под Верденом на смену Мольтке, удовлетворенно сказал, потирая руки:

– Теперь вместо армейского корпуса против англичан я оставлю в резерве лишь одну дивизию, а остальными усилю Центральный фронт, который, как только просохнут дороги, всеми силами двинет на Париж. От такого массированного натиска французы уж точно разбегутся.

– Яволь, господин генерал, – согласился с начальником Генерального штаба Николаи, – я верю, что следующий год будет переломным в борьбе с нашими заклятыми врагами не только на западе, но и на востоке.

– Генерал-губернатор освобожденной Бельгии генерал-фельдмаршал фон дер Гольц спрашивал о вас, – объявил адъютант Фолькенгайна Николаи, как только тот вышел после окончания аудиенции из кабинета, – у подъезда вас ждет его личный автомобиль.

Направляясь в резиденцию генерал-губернатора Бельгии, Николаи напряженно думал, зачем это он понадобился фельдмаршалу. С генералом фон дер Гольцем он был знаком еще со времен службы в разведбюро первого прусского армейского корпуса, которым тот командовал. Это благодаря его покровительству и рекомендациям полковника Фолькенгайна начинающему разведчику удалось за несколько лет полностью реформировать корпусную разведку, расширить и углубить ее деятельность. Как раз в это время его ценному агенту удалось добыть приказ о пограничном охранении, полученный одной из частей русской 26-й дивизии в Ковно. Из приказа следовало, что русские из находящихся в их распоряжении войск в случае войны с Германией в первую очередь развертывали против Германии две армии: так называемую виленскую и варшавскую. За это дело командир корпуса представил его к Железному кресту. С тех пор Николаи почитал генерала фон дер Гольца и полковника Фолькенгайна как главных своих учителей и наставников и при встрече старался выразить им свое искреннее признание и любовь. С момента переезда из Берлина в Кобленц, в место расположения Ставки, он постоянно контактировал с фон дер Гольцем, помогая ему нести нелегкое бремя генерал-губернатора оккупированной страны. Иногда даже в нарушение своих принципов никогда не вмешиваться в политику Николаи агентурным путем выявлял и передавал на суд военного трибунала бельгийских бунтарей-социалистов, которые призывали народ бороться против захватчиков, устраивать на действующих заводах саботаж и разруху.

«Неужели бельгийские социалисты затевают какую-нибудь очередную каверзу? – думал Николаи, подъезжая к огромному особняку, в котором раньше размещалось ведомство бургомистра Кобленца. – Опять придется отрывать людей от основной работы, чтобы выявить новоявленную подпольную организацию социалистов», – с досадой подумал он.

– Господин подполковник, его высокопревосходительство фон дер Гольц просил вас немного подождать, – обратился адъютант генерал-губернатора к Николаи, как только он вошел в приемную, – генерал-фельдмаршал беседует с милой молодой фрейлейн.

Не прошло и четверти часа, как дверь кабинета распахнулась, и Николаи с удивлением увидел, как уже достаточно располневший седой фельдмаршал с грацией юного корнета выводит за ручку молодую и довольно симпатичную женщину. Николаи по профессиональной привычке оценил ее стройную, прекрасно сложенную фигуру. Мягкая, слоновой кости шляпка особенно шла к смугловатому лицу женщины. Черные, как угольки, глаза ее возбужденно блестели из-под тонких бровей, изгибающихся горделивой дугой. Виноватая улыбка, с которой она поглядывала на фельдмаршала, открывала ее ровные белые зубы, сверкающие словно жемчуг. На открытой тонкой шее пылало жаром гранатовое ожерелье, бусинки которого сверкали под стать ее белоснежным зубкам. Черные коротко остриженные волосы, выглядывающие из-под шляпки, придавали ей вид прелестного юноши, только что призванного со школьной скамьи в армию. Проводив гостью до самой двери, фельдмаршал, галантно поцеловал ей руку.