Валерий Лобков - Воительница Ольга. Книга первая

— Вот это очень любо для меня в такое время! Ты чуешь, ветер из — за речки, с каждым днем кровью все больше смердит? Твоя опытная задница ничего тебе не кажет?

— Да всем гридням эта лепота спать спокойно не дает, каждый час ждем подвоха. Как я зрю, что — то степняки замышляют. Нам бы время и место заранее выведать, где силу скопить. Мыслю, надо конные дозоры на тот берег чаще засылать!

— Вот и я о том! Но сил нет на это. Считай: следопытов с конями на тот берег переправить — ночь! Шесть дней по степям! И ещё одна ночь — возврат на наш берег. Сколько выходит? Правильно, седмица. Абы — кого за речку не пошлешь, так? Значится одни и те же гридни в дозорном отряде оглядывают степи!

Как возвращаются — ты сам не раз видел. Не менее десяти дён потребно, что бы их ноги вспомнили, как им по матушке земле ходить надо! Лошадей сменить можно, но это крайний случай. Воин к коню привязан не меньше чем конь к нему. В степь, гридни, не в гости едут! От дружбы и понимания между ним и лошадью, часто жизнь всадника зависит. Да и разведчик не из железа. Раз в степь сходил, два сходил, а на третий…, и руки — ноги ни те, и очи замылились! И подозрительная бдительность затупилась! Поэтому отдых между выходами не может быть корче пол — луны, а подмены им нету.

Вот и приходится наряжать дозор не чаще одного раза в луну. — Достал из — под скамьи, большой, на целую четверть, глиняный, запотевший кувшин:

— Только что с ледника стряпухи доставили, добрый квасок, аж зубы ломит! Ты испей, испей, к твоему явлению готовился! Знал, что разговор у нас может затянуться. А на такой жаре — квас первое дело при доброй беседе! Ты мудрый, чай понял, о чем говорить станем? — Икутар внутренне подобрался:

— Вопрошай старшина, скрывать ничего не стану! Со всей правдой ответствую на спрос, о чем знаю, о чем слышал:

— Понимаешь, брат Немтырь, старый я становлюсь и зело любопытный! Давно мне одна мысля, покоя не дает, даже, бывает, долго заснуть ночью не могу. Ворочаюсь на лежанке, звезды, когда небо ясное, считаю. Квас попиваю, и разум свой, то в одну, то в другую сторону разворачиваю. Но разгадать загадку мне одному, не по силам! — Помолчал, удаляя крошки с бороды и усов:

— Ты уже догадался, о чем и о ком я. Не люблю я странностей вокруг моей Игрицы, а если они появляются — покой от меня уходит. А дочь твоя приемная, Найдена, прямо клубок загадок и чудес! Давай, мой боевой товарищ, как на духу, поведай старику все, о своей ненаглядной. Начни с того утра на Сивкином лугу и закончи страстями с купцом Никомотом. Ты, конечно, надежно укрыл от Ласточек жизнь Найдены, но шила в мешке не утаишь. Очами, ушами и устами наш народ не обижен! Тем более речь идет о необычной девчушке! Чудеса преследуют её при каждом шаге. Как об этом не судачить?

И эти твои отговорки о домоседстве — только интерес всего рода к находке будит. Ты в рассказе не спеши. Нашу речь ты освоил достаточно, что бы среди своих не выделяться. Чем подробнее сказывать будешь — тем глубже мы в тайну с тобой проникнем.

Не враг я вам, а истинный старший друг! Поэтому вспоминай все мелочи в её повадках, разговорах и её способностях. Глядишь, что — то новое в найдениной судьбе и откроется. Времени у нас много: я к этому разговору долго подбирался.

Мешать нам не будут. Если только гром из — за реки не грянет. Попей кваску, пока холодный: добрый квас ноне! На хрене выдержан. Да и начнем, благословясь!

По началу Речь Икутара — Немтыря бала корявой, с частыми остановками. Михей его не прерывал и постепенно она выправилась. Потекла гладко, перестала запрыгивать наперед, а потом возвращаться к началу. Из неё исчезли ненужные подробности, собственные Немтыря предположения и догадки. Если к их занятиям на поляне, старшина отнесся почти с безразличием, то история с Никомотом, явно взволновала старого воина. Дважды он прерывал рассказ при упоминании об возможностях Найдены дышать под водой:

— Еще раз поясни: вдыхать носом воду, а из уст выпускать пузырьки? И снова:

— Сколько она так может пробыть без воздуха? Когда выныривала, не кашляла, задышки не было?

К появлению на безымянном персте шуйцы странного перстня — отнесся без внимания. По окончанию рассказа, Михей поднялся с лежанки и молча начал мерить шагами деревянный настил под навесом. Успокоившись, вернулся на старое место, набулькал полную кружку кваса, выпил одним духом, промокнул рукавом усы:

— За всю свою жизнь не доводилось слышать ничего подобного! Если — бы про такие чудеса мне поведал не ты, то сказочнику за такой повет — всю задницу конской плетью на ленточки распустил. И дорогущей солью сверху присыпал!

Надо же, происходят все эти небылицы, не где ни будь, а у меня в Игрице! Своих бед, хоть черпаком хлебай, а тут тебе еще загадка, куда завлекательней, чем пропажа степняков! — Отвечать Немтырю было нечего. Вроде и вины его и дочери во всем этом не просматривается, а на душе, как — то совестно. Старшина поскреб затылок:

— Вот как мы с тобой решим, друг ситный. Завтра, по — утру, явишься на подворье вместе со своей кудесницей. Время пришло: не можно её далее от народа прятать! Пусть будет готова показать, чему ты её выучил. Знай, это не ярмарочные забавы — это есть настоящая служба! И если, хотя — бы половина её дара нам на пользу, то хорошую воительницу ты взрастил и воспитал! А где место воина? Правильно: в дружине!

Есть люди, которым судьбой прописано: землю — матушку родную, стариков да детей малых — от ворога беречь! Живота своего, не жалея! Думаю, что это тот случай. Ступай с богом, жду вас по — утру.

Ольга обратила внимание на странную задумчивость отца, когда он раньше времени появился в избе. Ярила, только половину дневного пути прошагал, а Икутар уже дома. Такого раньше она не помнила!

Интерес свой не показала, даже заметив, как он из сундука вытащил отрез тонкой кожи, подаренный купцом Никомотом. Завернул его в холстину и направился в сторону городища. Нужно будет — сам все растолкует!

По его приходу, она прервала свои дневные занятия. Но не получив никаких разъяснений и указаний, с его уходом, вновь взяла лук в руки. Успехи в стрельбе поражали саму лучницу. После меткой стрельбы с пятидесяти саженей, решив улучшить результат — установила щит за оградой подворья. Отмерив восемьдесят саженей. Первая пущенная стрела легла точно в круг, зачерненный углем и размером с мелкую тыкву. Вкладывая в тетиву вторую стрелу, вдруг, поймала себя на мысли, что заранее знает, какое место она отыщет себе на щите. Скрипнул костяными накладками напружиненный лук. Низко загудела отпущенная тетива, разгоняя стрелу в сторону мишени.

— Эх, надо было на пол — вершка правее целить, боковой ветер мешает выстрелу! И мысленно подвинула, уже летящую стрелу, вправо. Услышав щелчок, оповестивший об окончании её полета, Ольга точно знала, что выпущенная вторая стрела — срезала оперение первой! Повторив стрельбу с дюжину раз — в полной растерянности убедилась, что может управлять линией полета стрелы. Перемещая её так, как она желает.