Дмитрий Зурков - Возвращение

– После того, как мы с вами расстались у ворот крепости, повел батальон вдоль дороги к Нареву. С обозом было трудновато, но справились. Возле реки, в лесу стали лагерем, а ваши сорвиголовы разбежались вверх и вниз по течению – искать подходящую переправу. Нашли довольно быстро. Я с Сергеем Дмитричем сам сходил, посмотрел. Место укромное, заросли почти к берегу подходят, да и саперов всего-то человек тридцать – сорок. Подождали темноты, казачки сняли часовых, а остальных мои дунайцы штыками перекололи. Уж больно злые на германца были, вот и отвели душу. Переправились, подожгли понтоны и отправили их по течению. Ну, а дальше, как гусеница ползли. Сергей Дмитрич с вахмистром дозоры во все стороны разошлют, посмотрят, что и как, потом батальон двигается. Так и перебегали от лесочка к лесочку, пока до передовой не добрались. Ну, а там день в лесу просидели, готовились, как стемнеет и германцы успокоятся, прорываться. Разведчики буквально каждую пядь земли осмотрели и ощупали. Везде окопы в две, а то и в три линии уже выкопаны. А у нас – двуколки, по ямам особо не поездишь. Вот и решили верстах в пяти по дороге пробиваться. Германцы ее не тронули, видать, посчитали, что еще пригодится для наступления. На ней только проволочных заграждений накрутили и два пулемета поставили по обочинам. Как начало темнеть, мы туда и двинулись. И на краю леса нос к носу столкнулись с германскими артиллеристами. Их, видно, на прикрытие этой дороги прислали, вот они на опушке и стали разворачивать батарею. Тут мы их и прихватили. Ребятки ваши им ни разу выстрелить не дали, вырезали моментально. Ну, а оторвать Берга от орудий я был уже не в силах.

– Кстати, а где Роман Викторович?

– В госпитале, получил два ранения, надеюсь, скоро поправится. Ну, да об этом чуть позже. Так вот, наш герой быстренько снова организовал батарею в походный порядок, с ним же несколько его артиллеристов шли, и мы двинулись дальше. Копыта лошадям и колеса германскими кителями обмотали, чтобы тише было. За полверсты до окопов перестроились. Обоз и пушки поставили в середину, вокруг них – дунайцы повзводно. Ваших молодцов Сергей Дмитрич разделил на пять групп, четыре расположил клином справа и слева от основной колонны, чтобы в случае чего могли с флангов по немчуре ударить, а пятую вперед поставил пулеметы на дороге поснимать. Прикомандировал только по одному «свистуну» на взвод, у вас, оказывается, сигналы свистом разработаны. Ну, а Григорий Михалыч со своими станичниками арьегардом шел, позади всех.

Вот так и двинулись. Пулеметчиков на дороге и патрулей сняли чисто, без звука. Начали уже рогатки с дороги растаскивать, колючку резать, да тут то ли кто-то из тевтонов до ветру собрался, то ли часового в темноте пропустили, только германцы тревогу подняли. Из блиндажей повылезали – и бегом к дороге. Тех, кто впереди по окопам мчался, из «мадсенов» быстро положили, остальные же повыскакивали из траншей, – и к нам. Я тут и приказал залповым огнем ответить. По два взвода – это почти сотня выстрелов одновременно. Три раза отзалпировали, колбасников покосили здорово. А там уже и трофейные пулеметы у дороги в дело вступили, поприжали оставшихся, дали всему остальныму отряду пройти. Берг только замешкался. Батарея последней проходила, у одной пушки лошадей шальными пулями убило, а германцы, видя это, в атаку бросились. Роман Викторович с парой солдат пытались отстреливаться, да тевтонов с два десятка было. Так бы и добили их, да, вот спасибо вахмистру, подоспел на выручку. Казаки их в шашки взяли, всех моментально в капусту порубили. А Григорий Михалыч Берга на себе из боя вытащил. Так что подпоручик ему жизнью обязан. Я начальству вашему уже рапорт написал с ходатайством о награждении… Заслужил казак!

– А солдатский телеграф ваши трофеи до двух-трех батарей с обозами раздул. Мне в этом чуть ли не на икону божились. Убитые и раненые еще есть?

– Убитых четверо, раненых – с десяток, все мои. Ваши солдаты, Денис Анатольевич, словно заговоренные, – ни одной царапины! Как вы их так вымуштровали, нет, научили?

– А мы бегаем много.

Первыми смеяться стали Оладьин с Михалычем, остальным пришлось объяснять подробней, но последние фразы: «Не доходит через голову, дойдет через ноги» и «Если в сердце нету хода, через печень постучим» – утонули во всеобщем хохоте.

Федоренко все-таки не оставил своей затеи и поймал меня с папиросой возле открытой форточки. Закурил свою, затем, почти умоляюще глядя в глаза, спросил уже в надцатый раз:

– Денис Анатольевич! Ну все же… Слово офицера – никому!.. Что было там, в крепости?..

– Игорь Александрович, вы же должны понимать, что подробностей я не могу сказать. Добавлю только, что непосредственно перед взрывами было несколько винтовочных выстрелов…

Следующее утро принесло радостные новости. После того как написал все требуемые капитаном Бойко рапорта и даже поторговался с ним до легкой хрипоты насчет количества крестов и медалей, последний обрадовал известием, что отзвонился Дольский и доложил о готовности новой базы к приему личного состава. Штаб с завтрашнего дня тоже собирался передислоцироваться, и уже точно не в Глубокое, что вызвало бурные эмоции штабных, невыносимо уставших от хлопанья дверей, шелеста казенных бумаг, звонков телефона и стрекота аппаратов Бодо, в общем, от всех превратностей тяжелейшей службы вдали от передовой. Учитывая, что они, как белые люди, собирались двигаться по «железке» эшелоном через Барановичи на Минск, сопровождавший их автоотряд остался почти не у дел, и Валерию Антоновичу не составило особого труда оформить нас пассажирами в грузовиках. Бойцы, уже давно понявшие, что лучше плохо ехать, чем хорошо идти, таким новостям обрадовались и, с регулируемым унтерами и командирами «пятерок» энтузазизмом, стали собираться в путь. Накидали найденного неподалеку уже ничейного сена в кузовы, «куркули» закопали в него трофейные «максимы» и сверху, на всякий случай, прикрыли рогожками, чтобы никто из встреченного начальства не мог на них покуситься. Оставшуюся водку под бдительным присмотром Михалыча бережно завернули в лохматки и, переложив тем же сеном, как особо точные и хрупкие приборы, уложили в невесть где найденный деревянные ящики, возле которых тут же нарисовался «караул» из выбранных всеобщим голосованием добровольцев.

Ближе к полудню сборы были закончены, мы тепло попрощались с нашими, уже бывшими попутчиками, предварительно серьезно переговорив насчет дальнейшей совместной службы. Федоренко, как я и ожидал, отказался, мотивируя данным командиру полка словом воссоздавать 249-й Дунайский полк, Николенька Бер и Димитр Стефанов обещали подумать и, если что, связаться с капитаном Бойко.