Александр Федотов - Абсолютный слух (Счастливчик Майки)

— Это не обязательно, — сказал я — на аппарате имеется механический таймер, он сам нас снимет через заданное время.

— Подожди, подожди, — сказала Маша и глаза ее хитро заблестели — через какое время он нас снимет?

— Ну, можно выставить десять секунд, можно двадцать, крайний срок одна минута.

— Ставь на десять! — Решительно сказала Маша.

Я пристроил аппарат на перила беседки, пустил таймер. Потом подошел к Маше и встал рядом с ней. Маша загибала пальцы, а потом неожиданно повернула меня к себе, обняла за шею, приподнялась, и стала целовать меня не соблюдая никаких договоренностей. Не то чтобы я разозлился, но желание проучить распоясавшуюся девчонку у меня возникло, я обнял ее так сильно, что она застонала и губами ответил ей по взрослому, объятия ее разжались и руки бессильно повисли вдоль тела. Я прекратил "наказание" и с тревогой посмотрел ей в глаза, встретившись со мной взглядом, она сказала слабым голосом:

— Майки, не отпускай меня, а то я упаду…

Через некоторое время она утвердилась на ногах, руками обхватила меня за спину, прижалась, устроив свою голову у меня на плече. Мы постояли так с минуту, потом она подняла голову и нашла мой взгляд:

— Что это было? — спросила она слабым голосом.

— Ты сама меня спровоцировала!

— Это я знаю — сказала Маша — и что ты решил меня проучить, я тоже поняла. Что случилось со мной? Я испытала такое сильное чувство…. мне захотелось умереть в твоих руках!

— Не знаю — сказал я, хотя уже подозревал, что с ней случилось — я ведь не знаю, что ты чувствовала.

— Это было настоящее наслаждение, очень сильное, вот здесь — она приложила свою ладонь к низу живота.

"Доигрались! — сокрушенно подумал я — Оргазм у нее случился, обычный оргазм! Слишком сильно прижал ее еще не оформившуюся грудь к своей, объятья, конечно, чрезмерный поцелуй, вот все и наложилось".

— Майкл, — сказала Маша — отнеси меня в мою комнату, мне нужно полежать, такая слабость…

Я закрыл кожаный футляр фотоаппарата, повесил его тонкий ремешок на шею. Пристроив его за спиной, взял Машу под спинку одной рукой, а другой, под сгиб коленей, она ухватилась одной рукой за мою шею и мы пошли. Когда я поднимался по лестнице, я удивился ее легкости "Приврала насчет веса? Какой смысл? Девушки своим весом никогда не хвастают, скорее, она бы возраст себе прибавила, а не вес". Я аккуратно уложил Машу на ее кровать, сел с ней рядом с ней, положив фотоаппарат около зеркала. Маша посмотрела на меня каким-то новым взглядом.

— Майки, — голос Маши был очень нежным — я знаю, что это случилось из-за твоей ласки. Ты знаешь, что это было?

— Ты испытала очень необычный оргазм, — сказал я.

— Маша пару минут молчала, мечтательно глядя в потолок.

— Теперь я знаю, как это будет, у нас с тобой, — сказала Маша нежно глядя на меня.

— Об этом говорить еще рано — сказал я.

— Да, придется немного подождать — с огорчением сказала Маша.

— Я думаю, пока тебе не исполнится шестнадцать, об этом не может быть и речи!

— Да ты всегда был таким трусишкой! Боишься поцеловаться лишний раз! — с возмущением сказала Маша.

— Зато ты, ничего не боишься! — почти закричал я — А отвечать за все — мне, перед твоей мамой!

— Да что ты можешь знать о моей маме — закричала Маша — у меня самая лучшая мама на острове!

— И что это вы так раскричались? — Спросила Нина Александровна — Маша, почему ты скачешь на своей постели?

— Да у меня на этого Майки просто зла не хватает — сказала Маша сходя с постели.

— Майкл, хоть ты объясни — Нина Александровна с тревогой посмотрела на меня — да ради бога, что случилось?!

— Ничего не случилось — сказал я хмуро — просто семейную жизнь планировали.

Я вышел из комнаты Маши и пошел в свою спальню, прилег на постель, из-за стенки был слышен голос Нины Александровны, потом послышались рыдания Маши, это было нестерпимо. Я обшарил карманы, вытащил деньги — оставалось шесть баксов с мелочью. "На такси вряд ли хватит, ничего, язык он и до Киева доведет, даже из Америки". Я достал и развернул бумажку Томаса, там было написано: "Сильвер Лейк 16". Рыдания Маши утихли и был слышен ее громкий сбивчивый голос, через стенку не понять ни слова. "А ведь сейчас нельзя уходить, вполне возможно, мне еще придется ответить за все эти телячьи нежности". Я нагнулся и достал гитару из под кровати и начал тихонько наигрывать "Сплина" композицию "Романс", потом перешел на "Половинку". Наигрывал все, что вспоминалось. И сам не заметил, как без слов заиграл "Отель Калифорния". Тихо открылась дверь и Маша с Ниной Александровной зашли в комнату, я прекратил играть, но Маша, посмотрела на меня умоляющими, заплаканными глазами и попросила:

— Спой, Майки, мама еще не слышала "Калифорнию".

И я не стал ломаться, и спел. Получилось даже лучше, чем парке — было тихо, голос не надо было напрягать и, поэтому, он был более выразительным. Песня закончилась. Посмотрев на меня с большим удивлением, Нина Александровна спросила:

— Откуда эта песня, Майкл?

— Не знаю, — сказал я — мне кажется, я всегда ее знал, а когда она стала нужна, я ее просто вспомнил.

— Странно, текст очень не простой, — сказала Нина Александровна — но когда ты ее поешь, возникает ощущение, что ты сам все это пережил. Майкл, ты уверен, что эта песня еще не известна?

— Уже известна, я ее в парке исполнял — пришлось мне расколоться.

— Очень плохо — сказала Нина Александровна — если там был компетентный человек, он вполне может оформить авторство на себя, жалко, песня очень хорошая…

— Это вряд ли, — сказал я — музыку запомнить он бы мог, а вот текст… Вы сами сказали, что текст очень сложный.

— Маша, — строго спросила Нина Александровна — ты готова помочь Майклу?

— Конечно, — радостно сказала Маша — я, для него, все что угодно сделаю!

— Берешь нотную тетрадь, берешь Майкла и записываешь основную тему с голоса Майкла, гитару вообще не слушаешь, там у него сплошная импровизация. Потом перекладываешь текст на ноты. Справишься?

— Справлюсь! — твердо сказала Маша.

Потом она взяла меня за руку и потащила к себе в комнату. Записать голос нотами, оказалось не просто, Маша часто меня останавливала, поскольку не успевала записывать, часто просила повторить музыкальный фрагмент. Она вела запись карандашом и частенько стирала и переписывала отдельные ноты. Наконец, часа через два, она закончила.

— Это все? — Спросил я.

— Нет, — сказала Маша — теперь проверять будем, я буду петь по нотам, а ты внимательно слушай, если что-то не так, будешь меня поправлять. Раз пять я ее останавливал, голосом показывал как надо, она сначала хваталась за голову, потом за карандаш, стирала и записывала по новой. Наконец она спела без замечаний и с надеждой посмотрела на меня, я кивнул, обнял ее и поцеловал в губы. Глаза Маши вспыхнули радостью, она схватила нотную тетрадь и куда-то умчалась.