Константин Калбанов - Полководец

Кстати, порассказали тут Игнату, что иноземцы вой подняли о бесчестном оружии псковичей. И давай договариваться о том, чтобы такие снаряды не применять. Совет бояр с вниманием выслушал заявившихся послов, да и отправил их восвояси. Ну не нравится вам горькая пилюля, так и не воюйте. Угу. Как же, успокоится швед, держи мошну шире. Он ить думает, что побил все военные корабли псковичей. Да не тут-то было.

Нет, пока-то, им похоже и невдомек, что корабли стали пропадать. Уж шесть торговцев прихватили и вместе с экипажами доставили в Усть-Нарву. Это так переименовали прежнюю морскую гавань, Нарва-Йыэсуу. Потому как выговаривать такое на русском, язык сломаешь.

Морячков же определяют на постой в узилище. Пускай посидят до конца войны. В гавани, Нарве и Ивангороде развернулись людишки Кузьмы Платоновича. Так что, вести оттуда к шведу не уходят. Ну да, шила в мешке не утаишь. Вскорости все же прознают о безобразиях, творимых двумя псковскими галерами.

Эти корабли были захвачены в ходе того самого памятного боя. Да еще и народу освободили изрядно, так что на два полных экипажа хватило с лихвой. Причем все новгородцы, обозленные на шведа так, что зубами грызть готовы. Кто за обиду, кто за порушенный дом, а кто и за побитую семью. По разному у них сложилась судьба, да свела всех на гребной банке галеры.

Два месяца из бывших галерных рабов делали солдат, безжалостно вколачивая в них воинскую науку. Не сказать, что теперь они были достойными вояками. Но кое-чему обучиться успели. Единственно с чем они могли обращаться мастерски, так это с веслом. Ту науку в них вбили плетьми. Правда, сейчас они гребли не за страх, а за совесть. Ну и в прибыток себе, чего уж там.

Товары и суда сдавались в псковскую казну за треть стоимости. За каждый уничтоженный или захваченный боевой корабль назначена премия. Линейный три тысячи рублей, фрегат две, галера одна. За захваченные плата вдвое. Так что, закончится война, и вернутся бывшие каторжане в родные дома или на пепелища не с пустыми руками. Будет чем поднять свое хозяйство.

А погибнут, так и то не беда. Вся их деньга оседает в банке, учрежденном Карповым. Там же морячки указали, кому именно должно будет выплатить сбережения сгинувшего и где тех наследников искать. Сомнений в том, что боярин не обманет никаких. Не из таковских. И не раз уж то подтверждал и словом, и делом.

Но не все измеряется серебром. И сегодня они здесь вовсе не за звонкой монетой. И шли сюда скрытно, обходя все встречные суда. Потому как кроме своей мошны, есть еще и долг воинский. И именно выполняя приказ забрались они более чем за тысячу верст от Нарвы.

Хм. С другой стороны, кто же им запретит пощипать шведа на обратном пути. Тут ведь главное полученный приказ выполнить. Так они его и исполнят в лучшем виде. Н-да. Не сглазить бы. Мало ли как можно беду накликать.

С темнотой, спустили две легкие лодки. На таких по открытому морю ходить, только беду кликать. Но для тихой водной глади шхер то, что надо. Стремительное, верткое и смертельно опасное. У каждой на носу словно бушприт торчит труба огнемета. На дне емкость на десяток ведер, наполненная греческим огнем. Помнил Игнат, как однажды уж горел турецкий флот, поручкавшись с горячим гостинцем Карпова. Вот и шведу черед пришел отведать горячего гостинца.

Карлскруна был заложен всего-то два десятка лет назад, как новая база военного флота. Город развивается быстро и по населению сегодня уступает только Стокгольму. Здесь сосредоточено основное кораблестроение Швеции. И как следствие он является сосредоточением основной военно-морской мощи королевства.

Надо сказать, что город хорошо защищен. Жерла мощных орудий двух фортов неусыпно стерегут единственный проход между островами, доступный крупным кораблям. Да только, псковичи не собирались ломиться сквозь огонь и пламя морской схватки. Тихо прокрасться, пустить красного петуха, и броситься наутек. Вот та тактика, которая должна была принести им успех…

— Горит! Игнат Борисович, горит!

Возбужденно выкрикнул наблюдатель, тыча рукой в сторону разгорающегося в дали огонька. Пока довольно скромный. Но с каждым мгновением он разрастается все сильнее и сильнее. Хм. С другой стороны, до него не меньше восьми верст и то, что отсюда кажется робким огоньком, на деле уже само по себе является серьезным пожаром.

— Вижу, не голоси, — отмахнулся атаман от парня.

Пост годился только для одной цели. А именно наблюдения за Карлскруном. Охранять стоянку галеры на таком удалении, да еще и в непроглядной ночи, дело безнадежное. Конец июля, белые ночи уж миновали и в урочный час мир окутывала настоящая темнота. Зато, благодаря высоте, преобладающей над соседним островом и просвету между тремя другими, можно рассмотреть объект атаки.

В подзорную трубу видно лучше. Но, опять же, удается рассмотреть только то, что это пламя. Но вскоре уже и невооруженным взглядом получается рассмотреть зарево разрастающегося пожара. Ведь что такое по сути верфь. Это горы древесины. И надо уточнить, добротно высушенной.

Донесся далекий раскатистый орудийный грохот. Еще один. Еще. Удастся ли парням вырваться из этого ада? И вообще, сумеет ли найти обратный путь этот Хенрик? Да куда он собственно говоря денется. Даром что ли делали ставку именно на местного рыбака. Они тут все шхеры и фьерды знают как свои пять пальцев. Так что, дорогу найдут. Главное вырваться из гавани.

А тем временем пламя пожарища в порту и городе все разрасталось. Еще немного и вдали стал различим эдакий купол зарева, подкрашенный снизу алым. Зрелище завораживающее. А при осознании того, что там сейчас гибнет костяк шведского флота, так еще и радостное.

Посчитаться за погибших братьев казаков и тех псковичей, с которыми успел сдружиться, дело святое. И вообще. Горечь поражения имеет мерзкий вкус. Пусть враг и несет сейчас потери, быть битым неприятно. И вот сейчас они уже не укололи шведа в очередной раз, а двинули ему булавой. Так сказать, от всей широкой русской души. Хм. Для начала. Потому как это дело такое, только войди во вкус, а там и удержу знать не будешь.

Лодки появились примерно часа через два. Как раз к началу предрассветных сумерек. Ни шведские пушкари до них не добрались, ни рыбак не заплутал. Ну и вторая лодка не потерялась, благодаря светящимся гнилушкам. Тут главное не отдаляться, чтобы не упустить из виду бледные зеленоватые огоньки.

С угрюмыми рыбаками расплатились честь по чести, оставив их в той самой бухте. Как поступать дальше, пускай решают сами. Это псковских моряков больше не касается. Они свое дело сделали, и теперь можно возвращаться, с сердцем переполняемым чувством исполненного долга…

Средняя скорость парусного судна при дальних переходах не столь уж велика, как может это показаться при виде скользящего по волнам судна с полными парусами. Она составляет всего-то три-четыре узла. Ветер непостоянен и может менять направление от бокового, до встречного. Поэтому капитан начинает лавировать, вести корабль галсами, чтобы поймать поток, неизменно выписывая замысловатые зигзаги.