Владимир Свержин - Сеятель бурь

Сейчас, когда я мог с высоты оглядеть картину боя целиком, суть ночного маневра французов казалась мне ясной. Продемонстрировав с вечера слабый и растянутый левый фланг своей позиции, базилевс и его полководцы резонно сочли, что именно сюда последовательные ученики Фридриха Великого нанесут главный удар. Цель действительно казалась легкодостижимой. В случае удачи зажатая в тиски французская армия попадала в крайне тяжелое положение. Единственное, чего не учитывал «гениальный» план операции, что враг перед лицом опасности неминуемого разгрома не станет оставаться на месте.

Ночью крупная группировка, располагавшаяся позади корпуса Дезе, под грохот пушек и бой барабанов скрытно была переброшена туда, где ожидался главный удар, и в момент атаки русско-австрийских войск эта «домашняя заготовка» смешала штабные планы наших стратегов, как ловкий шулер – колоду игральных карт.

Правый фланг армии французов, на который раз за разом безуспешно накатывались австрийские и русские полки, возглавлял маршал Даву. Я и отсюда видел флаг с его гербом. Железный, несгибаемый Даву, прозванный Севером в тайной переписке с бывшим однокашником, был лучшей кандидатурой там, где надлежало стоять до последнего. Я готов был спорить, что без приказа этот суровый гордец не отступит ни на шаг, даже если ему придется отбиваться от наседающих солдат противника маршальским жезлом.

Атака союзных войск захлебнулась, теряя четкость управления, и в этот момент удерживаемый маршалом Дезе фронт перешел в решительную контратаку, бросив вперед свежие части многочисленного резерва. Как я и опасался в самом начале боя, оголенный фланг атакующих русских колонн рухнул, не выдержав сокрушительного удара вышколенной пехоты базилевса. Отступление начало приобретать вид бегства, и я готов был поклясться, что еще несколько минут, и сражение будет проиграно окончательно и бесповоротно. Общую панику не в силах удержать ни один командующий.

– Капитан, – прошептал стоящий рядом со мной Лис, – по-моему, нашим не светит.

– По-моему, тоже, – признал я, и в этот миг, точно вступительные аккорды органного хорала, по атакующим порядкам корпуса Дезе грянули залпы притаившихся на замаскированных позициях российских батарей. Едва смолк залп первых орудий, как в тон ему громыхнули другие, а вслед им третьи, не оставляя и секундного зазора между очередными шквалами огня.

– А вот это, кажется, ария Наполеона, – озадаченно потирая затылок, предположил Сергей. – Густо бьют, черт побери, шо лук сеют! О, смотри-ка, а францы-то, кажется, задний ход дали.

Лис был прав. Оттесняемые стеной огня от прежних своих позиций дивизии корпуса Дезе вынужденно отступали, тесня боевые порядки собственного правого фланга. Теперь центр французской позиции был оголен, и я не сомневаюсь, командуй союзными войсками граф Бонапартий, немедля сыскались бы полки, чтобы обрушиться на рухнувший фронт и стремительным ударом завершить истребление расчлененных группировок. Но союзной армией руководил не он, а потому, с некоторым удивлением осознав, что французы, тщательно сохраняя боевые порядки, оставляют занимаемые позиции, командующий объединенной группировкой велел трубить отбой, призывая собственные войска повернуть к бивуакам.

– Отдали победу, – вздохнул я, разводя широко руками.

– Шо тот пятак нищему, – согласился Лис. – Чего, спрашивается, рубились?

Сражение было сведено вничью, что, впрочем, не уменьшило радости генералов и старших офицеров, собравшихся в ставке. Казалось, никому здесь нет абсолютно никакого дела ни до нас, томящихся в ожидании решения нашей судьбы, ни до полковых адъютантов, прибывающих с первыми известиями о потерях.

– Как называется вон тот замок? – указывал на виднеющиеся вдали шпили моложавый генерал с осиной талией и выбивающимися из-под треуголки светлыми локонами.

– Сокольниц, ваше высочество, – послышалось ответ.

– Замечательное название! В таком случае извольте отписать моему отцу реляцию о сокрушительной победе над узурпатором при Сокольнице. Вызовите мне генерал-квартирмейстера, я желаю перенести штаб под эти древние своды.

– Будет исполнено, ваше императорское высочество.

– А деревня позади наших холмов, – услышали мы с Лисом чью-то недовольную, тихую, но весьма жесткую речь, – именуется Аустерлицем, и когда б я слушал дурацкие бредни австрийских штабистов, то в реляции звучало бы именно это название.

– Прошу прощения. – Я повернулся на звук.

Ежели и были у меня какие-то сомнения, то при виде говорившего они рассеялись вмиг. Передо мной был тот самый беззаветно храбрый корсиканец, только ныне вместо лейтенантских нашивок армии континенталов на его плечах красовались генеральские эполеты. Доходившие некогда до плечей волосы были коротко острижены, и жесткая складка у губ сменила мальчишескую улыбку.

– Если не ошибаюсь, граф Наполеон Бонапартий?

– Он самый. – Невысокий генерал обвел нас с Лисом цепким, едва ли не подозрительным взглядом. – С кем имею честь? – услышав родную речь, поинтересовался императорский фаворит.

– Брат, брат! – раздалось неподалеку. – Пустите меня немедля! О, наконец-то! Я столько пережила, пока добиралась к тебе!

Я и Лис с ужасом оглянулись, услышав знакомый голос.

– Господи!!! – сокрушенно прошептал Сергей. – Ну почему из всех в мире женщин ты дал в сестры Бонапарту именно эту?!

«Свобода» кисти художника Делакруа, разгуливающая в неглиже по баррикадам посреди сонмища вооруженных людей, выглядела бы здесь не более экзотично, чем наряженная по вчерашней парижской моде ясноокая красотка, величающая Наполеона братом. Конечно, оголять свои прелестные формы ей было ни к чему, да и не по погоде, но десятки заинтересованных взглядов немедленно прилипли к этой псевдогречанке южнофранцузского розлива.

– Каролина? Что ты здесь делаешь? – На лице Бонапарта отразилось неподдельное удивление. – Ты же должна быть… – Голос раздосадованного генерала осекся.

– Я… – Набравшая в грудь воздуха корсиканка собралась было повторить сцену, виденную нами за день до того в шатре маршала Дезе, и тут увидела нас. – Наполесино, это изменники, это шпионы, арестуйте их! – в полной мере демонстрируя бурный корсиканский нрав, завопила гламурная красавица, меча испепеляющие молнии из своих резко потемневших глаз. – Я видела, как вчера маршал…

– Тише, карра миа [16]! Сделай одолжение, помолчи! – довольно резко оборвал сестру генерал, возвращая нам свое внимание. – Итак, господа, как я понимаю, вы французы?

– Отнюдь, – энергично покачал головой я.