Владимир Свержин - Воронья стража

– Но она не королева! – машинально напомнила валлийка.

– Даже будь она камеристкой, ее плен – пятно на моей чести. Я должен вернуть ей свободу!

– Вокруг нее большая охрана, мой принц. Если вы дерзнете напасть на дом лейтенанта, погибнете и вы, и королева! И если до нее мне нет ровно никакого дела, то вы, мой славный рыцарь, навсегда поселите горе в сердце бедной девушки.

Признаться, от этой фразы изрядно веяло рыцарскими романами, вроде сочинений нашего с Лисом старого приятеля Мэллори. Но мне отчего-то действительно нестерпимо захотелось, чтобы ее слова были искренни.

– У меня есть план, как освободить Елизавету, – проговорил я задумчиво. – Он не предусматривает лобовой атаки на королевскую темницу. Но в нем, увы, не обойтись без вас. Без вашей помощи. – Мой взгляд испытующе скользнул по лицу возможной сообщницы.

– Вы влюблены в королеву? – неожиданно быстро проговорила красавица.

– Я? Ну что вы! Отнюдь!

– Но вы желаете, освободив, взять ее в жены и стать нашим королем?

– И в мыслях ничего подобного не имел! – гордо отчеканил я, невольно вспоминая, что во время мозгового штурма в замке Бейнард нечто подобное все же приходило мне в голову.

– Это правда?

– Слово дворянина! – блестя глазами, заверил я, оправдывая себя тем, что быть мужем Дианы-Вирджинии я уж точно не собирался.

Олуэн проникновенно, точно стараясь увидеть в глубине зрачков что-то известное ей одной, воззрилась мне в глаза.

– Если вы просите меня о помощи, мессир, скажу честно: вам я могу ее оказать. Ей – никогда! Однако есть три вопроса, на которые я хочу получить прямой ответ, до того как скажу “нет” или “да”. Прежде всего, если я пойду с вами, а ведь в случае спасения маркизы Дорсет я вынуждена буду уйти с вами, кто позаботится о моем отце? Кто гарантирует мне, что месть лорда-протектора не обрушится на его голову? Второе – кто позаботится о воронах Тауэра? Без меня они могут покинуть эти стены, а ведь вы сами знаете, чем это грозит для всей Британии, тем более сейчас, когда испанцы так близко! И наконец, последнее. И я, и мой род сполна получили от щедрот Елизаветы. Если бы меня спросили, желаю ли я видеть ее своей королевой, я бы не нашла причин избрать себе эту пожилую леди. А потому, полагаю, будет справедливо, если опасности, которым подвергнем себя мы – я и мой отец, – будут достойно вознаграждены. Надеюсь, сир, вы правильно поймете мои слова и не сочтете, что они продиктованы бесчестной алчностью.

Признаться, я не ожидал таких речей от милой девушки, но, с другой стороны, отказать им в резонности было невозможно. И эти вопросы требовали ответа точно так же, как время действия.

– Начну с последнего вопроса, Олуэн, – вздохнул я. – Не уверен, что мои ответы удовлетворят твой интерес, но то, что я скажу, чистая правда. У меня нет владений в Англии, и я ничего не могу обещать вам в награду. Даже во Франции сейчас все, что у меня есть, – это громкое имя, которое многих отнюдь не радует. Конечно, если нам удастся вернуть свободу королеве – верю, она не останется безучастной к вашей судьбе и по достоинству наградит за свое спасение. Я буду лично и весьма настоятельно просить ее об этом.

Далее: что касается воронов. Мне хочется верить, что эти мудрые птицы живут в Тауэре отнюдь не ради людских подачек. В конце концов, во всем мире они прекрасно находят себе корм без помощи человека. Они следуют предначертанному, как и всякий, кто способен осознать предначертание, и если им действительно дорога Англия, они не покинут Тауэр. К тому же лорд-протектор сейчас будет хвататься за любую соломинку, чтобы удержаться на плаву, а потом, он скорее лично скормит вашим подопечным палату общин, чем подвергнет Британию такому несчастью, как оставить эти стены без вороньей стражи.

И еще: это может показаться странным, но в ближайшее время их работу предстоит выполнять нам. Что же касается Дэвида ап Райса, – я помедлил с ответом, – пусть со спокойным сердцем обменяет личную безопасность на завещание Марии.

Глаза Оуэн удивленно расширились.

– Я не понимаю вас, мессир. Вы рискуете жизнью, желая освободить Елизавету, и в то же время предлагаете отцу предать огласке документ, который способен ее погубить.

– Совсем нет, – покачал головой я. – Если вдуматься, опасность, которой подвергается Елизавета, ничтожна. Однако же этот старый клочок пергамента спасет жизнь вашему отцу. Рейли сдержит обещание – я его знаю. Он сам пишет правила игры, в которую играет, но строго их придерживается. Если дело удастся так, как я задумал, завещание Марии будет не опаснее чернил, которыми оно написано. Если же нет, с завещанием или без завещания, королева лишится всего.

Я не сомневаюсь, что Рейли схватится за эту старую тайну, желая свести на нет право на трон последней из Тюдоров, но, как говорится, любое отрицание содержит утверждение. Кровавая Мэри лишила наследства младшую сестру, но она оставила Британию Филиппу II. А что-что, но дарить королевство испанцам Рейли не пожелает ни под каким предлогом. Стало быть, можно держать пари, тайна и впредь останется тайной. Не знаю, удовлетворил вас мой ответ или же нет, но это все, что я могу сказать. Решать вам.

Мое сердце стучало, как барабан на церемонии подъема флага, когда королева, не эта, томящаяся в застенках, – другая, восседающая на престоле в наше время, обходя кадетов, вручала нам первые офицерские погоны. Пожалуй, сделай я прелестной валлийке предложение стать моей женой – и тогда б не волновался более, чем сейчас!

Раздумья девушки затягивались, и это казалось дурным знаком. Как гласил мой богатый опыт, решения, принятые в здравом рассуждении, не способствуют дерзким прорывам. Олуэн было что терять, и хотя досужий наблюдатель мог бы утверждать, что, в сущности, если отцу девушки ничего не угрожает, то потеря невелика, я прекрасно понимал, что на кону стоял привычный обжитый мир. Впереди же зубастой пастью зияла неизвестность.

– Хорошо, – наконец после долгого молчания проговорила Олуэн, кивая. – Я помогу вам, мессир, хотя совсем не уверена, что поступаю верно.

День был занят хлопотами. Я вновь чувствовал себя полководцем на поле боя, на глазах у противника перегруппировывающим силы для удара. Мой испанский страж-соглядатай всякий раз с неохотой тащился следом, когда его сановному пленнику взбредала в голову идея побеседовать с дядюшкой Филадельфом о дальнейшем маршруте вращения Колеса истории или же справиться о здоровье старого адмирала де Корвовеккьо. Когда стемнело, я отпустил подкормленного “цербера” передохнуть и с нетерпением стал дожидаться обещанного призраком обезглавленной королевы условного грохота. На этот раз леди Анна объявилась, не дожидаясь полуночи, в весьма приподнятом состоянии – буквально у самого потолка. Беседа с ней была недолгой, но весьма содержательной, а главное – сулила далеко идущие последствия. Когда же привидение развеялось, в моих покоях опять появилась Олуэн с чашей вечернего грога, настоянного на гвоздике и шафране.