Александр Калмыков - На пути «Тайфуна»

Еще бы не хорошо, ведь надо обманывать противника любым способом. Вполне возможно, что немецкий наблюдатель или разведчик прочитает надпись и добавит свою лепту в компанию дезинформации, которую мы развернули.

— Ну что же, товарищи — обратился я к танкистам — техника у вас хорошая, вы как я понял уже опытные бойцы. Осталось только поставить перед вами боевую задачу. Я смотрю, вы чем-то расстроены. Говорите, не стесняйтесь.

— Ну, — танкист не знал, как начать, — наши товарищи отправились дальше на запад, они будут гнать врага и освобождать нашу землю, а нам пришлось остаться здесь. Мы не спорим, при наступлении обязательно нужно защищать основания выступа от вражеских контратак. Вот только не совсем понятно, почему на оборону поставили наши тридцатьчетверки, а не легкие Т-60.

А это хорошая новость. Значит, несколько танков отправили на запад, где они будут имитировать наличие крупных бронетанковых соединений. Если танкисты как следует подсуетятся, то смогут обозначить передвижение целого танкового полка. Для немцев это будет дополнительным стимулом, чтобы продолжать здесь наступление.

— Обещаю, что здесь скучно тоже не будет. Я вижу, что вам не терпится идти в атаку, но на этом участке фронта сейчас наступают немцы, которых нам нужно измотать упорной обороной. Против нас вермахт бросил 5-ю танковую дивизию. Как вы можете судить по номеру, она одна из первых, сформированных в Германии, и успела повоевать в Польше и Франции. До сих пор ее держали в резерве, и в боях против нас она не участвовала. В этом есть и хорошая сторона, и плохая. Можете сказать, какие именно?

— Так точно, — сразу отозвался Яковлев. — Плохо то, что эта дивизия полнокровная, и полностью обеспечена техникой и личным составом по штатному расписанию.

— Ну, не совсем полностью. Как мне сказали, она участвовала в захвате Балкан весной этого года, и понесла некоторые потери. А какой у них недостаток?

— Они еще не знают, что такое настоящая война. То, что было во Франции, это детская прогулка. Конечно, немцы в курсе, что здесь встретят упорное сопротивление, но еще не понимают, какое. Также у них мало опыта в преодолении лесисто-болотистой местности.

— Разрешите, товарищ командир, — попросил сержант. — Есть еще один момент. В этой дивизии должен быть большой процент легких танков. В тех соединениях, которые постоянно участвовали в боях, подбитая техника постоянно ремонтируется, и в основном, снова возвращается в строй. Но старая бронетехника с тонкой броней чаще несет безвозвратные потери, не подлежащие восстановлению. Поэтому в потрепанных частях сейчас превалируют средние и тяжелые танки, а против нас будет воевать много Т-1 и Т-2.

— Молодцы, вижу мы с вами сработаемся. Итак, вашему взводу предстоит уничтожать вражескую бронетехнику из засады. То есть вам отводится роль подвижного дота. Только в крайнем случае, если немецкие танки прорвут нашу оборону, вы должны будете начинать контратаку. В общем, будете играть роль самоходной артиллерии. Современный бой очень маневренный, и обстановка часто требует смены огневых позиций. Как для того, что бы прикрыть свои части на угрожаемом участке, так и с целью избежать ответного огня противника. Вы же знаете, что у немцев контрбатарейная борьба поставлена на очень высоком уровне. А наша обычная артиллерия достаточной маневренностью не обладает. В этом болотистом крае также актуально то преимущество гусеничных машин, что они могут выдвигаться на позиции, недоступные для колесной артиллерии.

Обговорив с танкистами порядок взаимодействия, я отправился улаживать другие дела, которые у меня накопились. В тот же день меня ждал еще один сюрприз. Когда я заглянул в штаб батальона, поделиться радостью о появлении танкового подразделения, комбат огорошил меня заявлением о том, что здесь есть мой земляк. От особиста Сергей уже знал, что я родом из Сталинграда, хотя последние годы провел в заграничной командировке.

— Вот, знакомьтесь, ваш земляк — лейтенант Глазков. Прибыл из соседнего батальона для налаживания взаимодействия.

Когда формальности закончились, мы с лейтенантом разговорились.

— Я вообще-то не коренной горожанин, и раньше жил в Трехостровской. — Объяснил он.

— Вот здорово. У меня дед тоже из этой станицы. Правда, он оттуда еще до войны перебрался в Сталинград. — До какой именно войны, я уточнять не стал. — Постойте, а это не ваш родственник раньше был станичным атаманом в Трех-Островянской? Урядник Глазков, так его кажется звали.

Жаль что у нас было мало времени, и я не успели поговорить с ним обо всем, о чем хотел. Мне так хотелось побольше расспросить его о станице, в которой жили мои предки, и где я ни разу не был.

Несколько дней передышки, которые мы честно заслужили, были использованы с максимальной эффективность. Первые сутки весь личный состав отсыпался. Нам уже было все равно, хорошая ли здесь система обороны, и сколько танков на нас пойдет в следующий раз. Помимо отдыха, всех обрадовала возможность выйти из укрытий и вдоволь подышать чистым воздухом. Казалось бы несколько дней, проведенных под землей, это не очень много. И в первую мировую войну, и во вторую, солдатам приходилось годами жить в блиндажах и крытых траншеях. Однако кому же понравиться сидеть в темных, сырых и душных укрытиях.

Постепенно силы и бодрость духа возвращали к бойцам. Сначала самые выносливые из них начали улучшать свои стрелковые ячейки и углублять щели. Потом сержанты набрали добровольцев для заготовки леса. И вот уже все красноармейцы без исключения занимались улучшением оборонительной системы. Копались новые ходы сообщения, готовились дополнительные огневые точки. Бывалые солдаты проводили обучение немногочисленного пополнения, на которое расщедрилось командование.

На весь батальон выделили только полсотни человек, что лишь частично могло компенсировать потери предыдущей недели. В основном, это были добровольцы из саперной бригады, хотя попадались и опытные бойцы, вернувшиеся из госпиталя. Впрочем, время от времени к нам еще приходили маленькие группки и даже одиночные бойцы, которых Иванов распределял между ротами.

Хорошей новостью было то, что командование армии смогло пополнить нашу противотанковую артиллерию, сильно поредевшую за время боев, батареей 37-мм зенитных орудий. Кроме этого, дивизии выделили еще 26-й горно-артиллерийский полк. В августе он участвовал в Иранской операции, а когда в сентябре часть войск оттуда перебросили на южное направление, то полк передали Западному фронту. Командование логично рассудило, что горную артиллерию будет оптимальнее использовать не в степи, а в лесу. 76-мм горная пушка разбиралась на девять частей, и ее можно было перевести на лошадях через любые заросли, непроходимые для повозок. Это пополнение пришлась очень кстати, так как здесь было много густых лесов. Командовал полком молодой, ему было только тридцать лет, но опытный артиллерист майор Головченко Михаил Васильевич [17] В нашей истории участвовал в Феодосийской операции, во время которой 17.01.1942 г. пропал без вести. Головченко посчитали погибшим, и его имя значится на обелиске, установленном на братской могиле в Феодосии. Но на самом деле он попал в плен, откуда ему удалось бежать. В 1944 г уже в звании подполковника Головченко был назначен командиром 44 минометной бригады, которая участвовала во многих боях, в том числе штурмовала Вену и Кенигсберг. . Из состава полка за нашим батальоном закрепили четвертую батарею второго дивизиона. Окопный телеграф тут же выяснил, что командует этой батареи немец — старший лейтенант с необычной фамилией Генрих.