Джон Шеттлер - Сад Дьявола

Бойцы принялись за дело, быстро сгребая дерн и разрывая суглинистую почву под ним. Для них это было обычное дело, в прошлом они отрыли много окопов, хотя никогда не занимались подобным при таких обстоятельствах. С севера отчетливо доносились голоса местного персонала, который удерживали суровые «аргонавты» в черной спецназовской форме. Они видели, что что-то происходит, но остаток стены у трех последних уцелевших колонн мешал видеть, что именно. Дабы успокоить их, Елена отправила одного из бойцов объяснить им, что они из министерства культуры Греции, и занимаются инспекцией площадки в целях защиты памятников. Вроде бы, это произвело желаемый эффект.

Вскоре лопаты уперлись во что-то твердое, и по звуку Макрей понял, что это был металл, а не камень. Они быстро убрали остатки земли, обнажив гладкую металлическую поверхность, сверкающую в тусклом свете, с чем-то, похожим на крышку капота, удерживаемую при помощи винтов. Мак Морган стоял, держа руки в карманах, и с интересом наблюдал за происходящим. Что Ее милость задумала на этот раз?

Кто-то достал швейцарский армейский нож и они использовали его, чтобы отвернуть винты и снять пластину. Под ней обнаружилась знакомая, но выглядящая совершенно неуместно вещь — замочная скважина. Елена медленно потянулась к своей шее, одновременно спускаясь в отрытую яму метр двадцать на метр восемьдесят. Макрей помог ей спуститься на металлическое «основание» окопа, полагая, что это люк в какое-то техническое помещение или склад, в котором могут храниться реликвии. Что они могли делать здесь в такое время, было выше его понимания, так что он просто ждал, бросив взгляд на Моргана и сложив руки на груди.

Елена сняла с шеи самый обыкновенный металлический ключ, висевший на цепочке. Макрей проследил, как она опустилась на колени, закрыв глаза, словно морально готовилась ступить за какую-то грань, за переходную точку в жизни, которая изменит все. Затем она медленно вставила ключ в мгновенно щелкнувший замок.

Макрей и Морган пристально наблюдали за тем, как верхняя часть металлической конструкции словно приподнялась, заставив Елену отскочить в сторону. В свете того, что они узнали о российских МБР, ему пришла в голову мысль, что это может быть какое-то бомбоубежище, укрытие от надвигающегося хаоса, грозившего пожрать мир.

— Что это, господи? — Воскликнул Морган, глаза которого ярко горели. Он смотрел на это, почесывая угольно-черную бороду.

— Секретный вход, — сказал Макрей. Кто-то достал фонарик и осветил темную шахту, ведущую куда-то вглубь.

— Здесь сантиметров пятнадцать армированной титаном стали, — обратил Морган внимание на толщину люка.

Елена оглянулась на них через плечо и улыбнулась.

— Капитан, окажите нам честь, — она указана в проход, в котором виднелась освещенная лестница. — Станьте нашим первопроходцем.

Для Макрея лестницы были привычным делом, так как он поднимался и спускался по трапам различных кораблей большую часть своей долгой военно-морской карьеры. Он двинулся вперед, спустился ниже уровня земли и с каждым шагом ощущал мучительное чувство, что покидает мир, оставшийся наверху, навсегда, медленно спускаясь в новый, ожидающий его внизу.

Так оно и было.

Орлов сбежал по лестнице с пистолетом в руке, слыша снаружи звуки боя. Он сделал то, зачем пришел сюда, и теперь пришло время уходить и начинать новую жизнь. Но что же именно делать? Он знал, что люди с корабля ищут его. Звук, который он слышал, безошибочно был гулом винта вертолета, хотя и звучал явно глубже и мощнее, чем у Ка-40. Если они были здесь, подумал он, они пролетели от Черного моря. Должно быть, они задержались у побережья Испании, ища его, а затем проследили по сигналу куртки.

Однако что-то не сходилось. Большую часть времени он держал куртку выключенной, зная, что в этом состоянии она будет транслировать только сигнал системы «свой-чужой» в радиусе пяти километров. Средиземное море он преодолел на тихоходном турецком пароходе. У «Кирова» было более чем достаточно времени, чтобы перехватить этот корабль, однако тот без всяких проблем прошел через Средиземное и Эгейское моря до Стамбула, где его пересадили на тральщик. И если бы такой корабль, как «Киров» вошел в Черное море через Босфор и Дарданеллы, он явно бы хоть что-то об этом узнал.

Да, он несколько раз включал куртку во время пути по Черному морю на тральщике. Это расширило бы радиус передачи сигнала до пятидесяти километров, однако единственным, что их побеспокоило, была та тупая немецкая подводная лодка. Если они отследили его здесь, они должны были находиться в пятидесяти километрах от побережья Черного моря, когда он сбежал от НКВД. Почему же они не пришли за ним, когда он направлялся на поезде на восток через Грузию в дом своей бабки? Во всем этом не было никакого смысла.

Затем он вспомнил еще кое-что… То письмо, которое он написал в журнале, адресуя его Федорову! Он жаловался на судьбу, постигшую его в Кизляре, и обратился к Федорову по имени. Возможно ли такое? Неужели это письмо пережило войну и долгие десятилетия, чтобы Федоров смог найти его в будущем? Если так, то корабль благополучно вернулся домой. А если так, то у них, должна была быть настоящая причина вернуться за ним на Каспий. Но как они это сделали? Никто не знал, почему корабль был заброшен назад во времени, или как он перемещался вперед и назад сквозь столетия… По крайней мере, на тот момент, как он сбежал.

Федоров, подумал он. Этот хорек был единственным, кто мог это понять. Федоров… По какой-то причине он явно хотел найти его. Чем больше он об этом думал, тем больше его поиски представлялись ему отчаянными. Зачем?

Они знают, что у меня есть эта компьютерная куртка, подумал он. Да, Федоров поймет, что куртка даст мне огромную силу. Вот почему они вернулись. Им нужен не я, а эта гребаная куртка! Они боялись, что я воспользуюсь этой силой. Боялись того, что я смогу сделать.

На этой мысли сознание перескочило на другой уровень проблемы. Он понял, что если корабль снова переместился в будущее и они нашли его письмо, он могут знать все, что мне удалось сделать в будущие годы. Для них это будет история. Они могли знать все!

Значит… Вот, почему они так отчаянно ищут меня — должно быть, я сделал при помощи этой куртки что-то крупное, что-то такое, что расстроило все книги Федорова по истории и вызвало проблемы. Орлов улыбнулся. Он понял, что весь мир был его. Я могу делать здесь, что захочу. И я намереваюсь сделать что-то действительно серьезное.