А. Живой - Сицилийское королевство

Якобо кивнул. Галера шла, не снижая хода, нацелившись тараном прямо на пирс, и, когда до него оставалось не более сотни метров, а собравшиеся зрители начали нервничать, капитан велел заложить резкий вираж.

Экспериментальная галера накренилась, послушная новому рулю, начала описывать крутую дугу вправо. Поворот удался на славу. Судно, невообразимо быстро сменив курс почти на девяносто градусов, устремилось параллельно пирсу, вызывав своим невиданным маневром бурные крики радости на берегу. Точнее, Забубенный принял поднявшийся крик за выражение бурной радости и дань его таланту механика. Но он ошибался… Едва галера прошла десяток метров в повороте, как из-за паруса показался борт еще одного корабля, шедшего чуть позади параллельным курсом и уже нацелившейся на соседний причал. Это было то самое судно, которое они подрезали чуть раньше.

Забубенный с удивлением наблюдал как нос их галеры, вооруженный тараном, сближается с бортом другого судна, откуда на них с неподдельным ужасом глядят вцепившиеся в кормовое ограждение какие-то богато одетые люди. То же самое выражение читалось в округленных глазах матросов и рабов, сидевших на веслах.

– Господи! – воскликнул херр Шмидт, не ожидавший такого поворота событий.

– Пронеси! – подсказал Забубенный.

Якобо что-то заорал. Матросы повисли на руле, пытаясь отвести удар. Но было слишком поздно. Экспериментальное судно на полном ходу врезалось в другую галеру, протаранив ее невысокий борт. Раздался страшный треск ломаемых весел и обшивки. Атакованная галера вздрогнула, ее продырявленный борт слился воедино с носом корабля Шмидта. От удара все, кто находился на корме другого судна, полетели в воду. Там же оказались и многие матросы. Забубенный и херр Шмидт тоже не устояли на ногах, распластавшись на палубе. «Отличная атака, – пронеслось в голове у механика, – остается только пойти на абордаж».

В довершение всего, сцепившиеся корабли по инерции прошли еще метров двадцать и врезались в доски причала, подломив его опоры. Наблюдавшие за действом зеваки и все, кто имел несчастье случайно оказаться там в этот момент, полетели в воду. В конце концов, вызвав на пирсе Неаполя большие разрушения, связка из двух галер все-таки остановилась. Эксперимент был окончен.

В бордовом кабинете императора висела тревожная тишина. Фридрих сидел за массивным столом, углубившись в свитки, лежавшие во множестве перед ним. Григорий почему-то был уверен, что это он делает для отвода глаз, а сам выдумывает наказание для нерадивого экспериментатора. Арсенал наказаний у человека с фантазией поэта был необъятен, поэтому Григорий ожидал наиболее изощренных пыток. Херр Шмидт недавно покинул кабинет императора, но Забубенный, столкнувшийся с ним в дверях, ничего не смог понять по его выражению лица.

Чтобы хоть как-то убить время механик-новатор стал изучать античные портреты, висевшие на стенах. Затем перешел на скульптуры. Начал с деталей одеяния Афины-Паллады. Но тут Фридрих, наконец, отложил свои бумаги и встал из-за необъятного стола. Сделав несколько шагов, император оказался у окна, сквозь которое был виден пирс, где еще полным ходом шли восстановительные работы.

– Отличное изобретение, – вдруг сказал он.

Забубенный не проверил своим ушам. О чем это он говорит? Теперь механик мог общаться с императором напрямую. Обучение у профессора Мюниха не прошло даром.

– Ты молодец, Грегор, – продолжил император, – твой технический гений дал нам в руки такой инструмент, с которым наши галеры смогут совершать маневры на воде вдвое быстрее, чем любые корабли врагов империи. Теперь мы будем только побеждать.

Забубенный все еще боялся вставить слово.

– Однако ты чуть не утопил моего юстициария, что прибыл ко мне из Палермо с новостями.

– Я не хотел, – пробормотал Григорий, – так получилось.

– Знаю, – прервал его Фридрих, – я тебя не виню. Галерой управлял херр Шмидт, а он часто теряет разум, когда дело доходит до его любимых механизмов. Особенно таких необычных, как придуманный тобой.

– Руль как руль, ваше величество, – осмелел понемногу механик и на всякий случай соврал, – у нас на Руси таких много.

Хотя и не видел на Руси ни одного похожего.

Услышав упоминание о Руси, император вдруг стал серьезным, словно сам недавно думал о том, что там происходит. Он снова сел за стол, переворошил лежавшие перед ним свитки. Но делиться своими сомнениями с механиком он не стал. По легенде, которую Констанция рассказала Фридриху по возвращении из плена, Забубенный был простым механиком из галицкого княжества, которого судьба занесла в Венгрию на заработки, где он и повстречал жену императора. О том, что он лично знаком с великим князем русичей, многими другими князьями и даже самим Субурханом, Констанция умолчала. Иначе, не избежать бы Забубенному допросов с пристрастием.

Но, вспомнив о прошлом, Забубенный и сам невольно призадумался. Что-то там твориться теперь? Что сталось с Путятой и Курей. Жив ли Егорша. Чем занят Владимир Рюрикович. Какие земли топчут его верные войска. Ведь механик-чародей Забубенный обещал князю вернуться, как только у Субурхана дела в колею войдут. И у монголов, похоже, все в порядке, да только куда уж теперь. Самому бы вернуться в колею. Сколько воды утекло с тех пор и возврата домой ему нет пока. Никто его там не ждет с добром. Пригорюнился механик, сам того не заметив.

– Впрочем, ты меня изрядно повеселил, – нарушил вновь повисшую тишину император. – А юстициария вообще следовало бы повесить за такие новости. Но я его пощажу. Пусть тебя потом благодарит за спасение и молебны служит.

«Да уж, этот отблагодарит, – подумал Забубенный, вспомнив, как вытаскивали из воды едва не захлебнувшегося начальника провинции Палермо, у которого от страха глаза были просто квадратными, – потом догонит и еще раз отблагодарит. Лучше уж без его благодарности прожить. Только что же он там за новости привез, раз его даже повесить хотят».

– Мы начинаем войну, – ответил на его мысли Фридрих, вдруг сменив тему, – свободные города в северных италийских землях снова объединились в ломбардскую лигу, которую возглавляет Милан. И папа римский поддержал этих мятежников против меня. Я должен наказать их, привести к покорности. Поэтому я собираю армию для похода и, прежде всего, мне нужны новые маневренные галеры, чтобы уничтожить генуэзский флот.

– А разве вы недавно не подписали мир с генуэзцами? – дерзнул уточнить политически еще не очень подкованный механик и добавил. – Я и не знал, что Милан входит в состав сицилийского королевства.

– Ты слишком любопытен, Грегор, но это простительно механику. Милан входит в состав Священной Римской Империи, которую я строю, – сообщил Фридрих вдохновенно и глаза его загорелись мечтательным блеском, – пройдет совсем немного времени, и моя великая империя будет простираться от берегов земель франков до дальней окраины восточных степей. А свободными в ней будут лишь те, кто подчиняется королевской власти.