Виктор Мишин - Превратности судьбы

– Ну чего, дядя, насовсем или в отпуск? – встретили меня те два шкета, что я приметил, посчитав за воришек. Парни, кстати, лет по восемнадцать, а то и больше, странно, почему они в поезде катаются, а не в окопе сидят. Тот, что спрашивал, был выше меня на голову, белобрысый и тощий. Второй в худобе ему не уступал, но был пониже росточком.

– Насовсем, – ответил я и посмотрел на ворюг.

– Табачком не богат? – спросил «второй».

– Есть малехо, – кивнул я и, не доставая пачку, вытянул две сигареты.

– О! Трофей? – воскликнул «первый».

– Ага, – опять кивнул я и сунул еще одну сигарету в зубы. «Второй» вытащил из кармана огромных, явно не по размеру шаровар зажигалку, высек огонь и протянул мне. Закурив и кивнув в благодарность, я отошел к двери. Воришки больше ничего не спрашивали, а я и сам не больно мечтал с ними говорить. Ожидал я все же не зря. Все действия с сигаретами я проводил одной рукой, не вынимая вторую из кармана галифе, демонстрируя если не ранение, то как минимум плохую работу левой руки. Не докурив мои сигареты, парни развернулись ко мне, и «первый» наконец изрек:

– Слышь, папаша, дай-ка нам еще сигарет, мы с собой возьмем! – Ничего себе, даже чем-то из девяностых повеяло вдруг, наглостью сказанного, что ли?

– Дать я могу только звиздюлей, да вот унесете ли? – спокойно ответил я, приготовившись выдернуть «финку» из глубокого кармана галифе.

– Ты чего, папаша, жить расхотелось? Тебя на дембель отправили, радовался бы, что от войны сбежал…

– Да никогда я от нее не бегал, но жить хочется, это верно, – покивал я.

– Так чего ты тут ерепенишься, давай сюда бабки, часы и сигареты, а то…

Что «а то?», я переспрашивать не стал. Ребятишки стояли близко, в тамбуре места не так чтобы много, поэтому выбросив ногу вперед, я заехал «первому» между ног и, не обращая внимания на свернувшуюся креветку, посмотрел на «второго».

– Я тебя «попишу» сейчас, «красноперый»! – «второй» двинулся ко мне, вынув нож. Он не отрывал от меня злобного взгляда, но перешагивая через дурачка, лежавшего на полу, невольно склонил голову, смотря под ноги. В этот момент я и сблизился.

Когда «второй», в бешенстве, выставив вперед свою саблю, бросился на меня, я уже размышлял о том, стоит ли их просто избить или работать наглухо? Удар ножом это удар ножом. Просто повернув тело боком к нападавшему, я ушел из-под удара, а когда этот хмырь только заносил руку для повторного удара, я левой вогнал ему в грудь свою «финку». Воришка охнул, затрясся, видя мою руку, плотно прижатую к его груди, и начал оседать. Подхватив его за руки, я дернул тело на себя, не давая завалиться на пол, и шагнул обратно к двери. В эти годы двери вагонов еще не запирались на спецключ, здесь была просто задвижка. Щелкнув, отводя ее в крайнее положение, распахнул дверь. Свежий воздух ударил в лицо, дурманя ночным запахом. Правда, с примесью копоти, но что делать, паровоз-то старый, на угле.

Сдернув с этого ухаря пиджак, в котором тот был, я положил его в сторону, а тело свесил через порог. Нужно немного качнуть его, чтобы под колеса полетело, нефиг его целеньким отпускать, хоть и дохлым. Все это время, а прошло всего пару минут, «первый» с ужасом пялился на меня. Резко отправив голову и тело «второго» вниз, я отпустил и ноги. Крутануло того хорошо, должен был под колеса попасть, должен.

– Понял хоть чуть-чуть, что мы видим на войне? – почему-то спросил я.

– Д-д-да, – заикаясь, ответил воришка.

– То-то, – поучительно сказал я, – жить хочешь?

– Д-д-да! – Вот же блин, как его заклинило.

– Прыгай, тогда, может, и поживешь, – указал я на дверь.

– Так я же поломаюсь… – чуть не плача прошипел пацан.

– А мне какое дело? Твоя карта не сыграла, проигравший платит.

Парень еще что-то хотел сказать, но я показал ему окровавленную финку.

– Пиджачок снимай, да и сидор тебе ни к чему, – добавил я.

Страдалец выполнил приказ, а я указал ему за спину – там тоже дверь есть, – давай!

«Первый», со слезами в глазах, парень реально оценивал шансы выжить, сойдя с поезда на ходу, повернулся к двери и открыл ее. Умоляюще взглянув на меня через плечо, он всхлипнул и… ноги у воришки подогнулись, и он сполз на пол, причитая:

– Ну, пожалуйста, все, что угодно, не убивайте. – Тощие ручонки бессильно скребли по полу, воришка рыдал навзрыд, а я спокойно наблюдал.

«Экий я убивец-то стал, на фиг он мне сдался-то?»

– Вставай, чудо! – буркнул я парню. Тот, не веря свои ушам, вскинул на меня свои мокрые глаза.

– Вы, вы. – О как его пробрало, может, надо было и второго сначала перевоспитать попробовать?

– Да вставай уже, чего разлегся-то? Понял, до чего тебя такая жизнь довела? – я продолжил нравоучения, хотя чувствовал, что глаз у меня реально устал, и голова начинает болеть от напряжения. Щуриться я уже устал, но по-другому никак.

– Я все понял, дяденька, все! Я больше не буду.

Расслабившись, я чуть повернулся к парнишке боком и потерял его из виду. Уловив каким-то чудом движение, я рухнул на пол как подкошенный, ухватывая за рубашку прыгнувшего на меня дурачка. Он все же выбрал не ту карту, я же ему говорил… Продолжая движение руками, я выбросил парня из тамбура. Коротко вскрикнув, тот улетел в ночь, а крик был коротким, потому как скорость у поезда все-таки была небольшая, но была. Я даже выглядывать не стал. Пробежал по карманам пиджаков, нашел два складных ножа, а у того, что первым отправился на тот свет, еще и пистолет. ТТ наверняка паленый, я даже трогать его не стал, только ощупал через ткань кармана. Денег было у них много, даже неприлично много, целый сидор, да и по карманам немало напихано. Оставив вещи лежать ровной кучкой, я взял из сидора несколько банкнот, это так, за моральный ущерб, а сидор положил к одежке. То, что в поезде наверняка есть менты, я не сомневался, было только подозрение, уж не в сговоре ли они, слишком свободно орудовали эти два шкета.

Вернувшись в вагон, нашел проводника.

– Скажите, уважаемый, милиция в поезде есть? – спросил я ровным голосом.

– Есть, а что? – насторожился проводник.

– Зовите, – так же спокойно ответил я.

Проводник убежал, а я присел в его каморке и взял стакан с недопитым чаем. А я ведь проголодался уже, давно пора перекусить. Только подумал о еде, появились стражи порядка. Двое.

– Здравствуйте, это вы звали милицию? – спросил зычным голосом один из подошедших ментов, сержант, кажется.

– Так точно, – ответил я и вынул свои документы, – отставной гвардии старшина Иванов, а вы, товарищи милиционеры, документы покажите…

– Чего??? – с пол-оборота завелся напарник сержанта, «зеленый» еще, совсем салага.

– Извините, пожалуйста, просто на фронте кто только не представлялся стражами порядка, и немцы, и преступники, да мало ли…