Виктор Мишин - Превратности судьбы

– Держитесь! Сейчас полезут. – Время было около шести, уже светает, поэтому япошки бросятся отбивать свои позиции. Все же хорошо воевать, когда такой козырь, в виде артподдержки главным калибром линкора, есть в запасе.

Было уже достаточно светло, когда нам по радио пришел приказ укрыться в дотах. Набившись вновь, как кильки в банке, мы слушали и ощущали дрожь земли. Трехсотмиллиметровые орудия переворачивали на скале все, что тут было. Позиции джапов были настолько близки к нам, что порой казалось, корабли лупят именно по нам. Артиллерия долбила целых полчаса, а когда закончила, наш батальон практически без боя взял вторую линию укреплений противника. Немногие выжившие укрывались в каких-то норах, скала все же, особо тут не спрячешься, те окопы, что были вокруг, были очень мелкими, но были, земля-то все же и здесь присутствовала.

Когда, наконец, бой стих, пришел новый приказ. Оказывается, тот полк, что мы тут разбили, прикрывал штаб японских войск в этой части острова, а основные силы были дальше, и их громили наши парни ниже, на подступах к этой горе с противоположной стороны. Так вот, нам приказали занять позиции и пресечь попытку джапов отступать в нашем направлении.

Воспользовавшись минометами противника, собрали четыре расчета, пользоваться не умеет никто, но все, блин, важные такие… Я занял для себя позицию в сторонке от боевых порядков наших солдат. Вот блин, уже пиндосов своими считаю! Лежу тихонечко себе между двух валунов и жду. Чего? Да сам не знаю, вроде есть какие-то подвижки на склоне, а вроде и нет. О, все-таки не ошибся.

– Сержант, есть контакт! – проговорил я в «уоки-токи».

– Принял, работай по командирам, желтозадые здорово теряются без управления.

– Принял, отбой! – По командирам так по командирам, мне все равно, но если увижу пулеметчиков или минометчиков, один хрен с них начну.

Начал все же не я. Хрен его знает, откуда полетели мины, я так и не понял. Вроде вон враги, как на ладони, все с винтовками, только офицер с каким-то подобием немецкого МП пробирается, а тут на тебе, на голову наших солдат полетели мины. Судя по всему, тяжелого у джапов ничего с собой нет, слушая негромкие разрыва мин, пришел к выводу, что минометы маленькие, ротные, скорее всего. Парочка «подарков» прилетела и ко мне, хорошо, я за камнями лежу, осколки так и сыпанули по ним, уходя в рикошет. Черт, где же они…

– Барнс!

– Внимательно!

– Найди минометы, мы несем потери!

Легко приказать, а где я их найду? Забирая еще правее, приблизился к обрыву, больше мне укрыться негде. Двинув вперед, крутил головой на триста шестьдесят градусов, но все равно пропустил их подход. Удар по голове был бы серьезным, не носи я каску. Точнее, не было бы уже у меня головы. Какой-то долбаный самурай рубанул меня катаной, когда я выполз из-за очередного валуна. Звон в голове стоял такой, что первая мысль была скинуть каску, хорошо, вовремя сообразил так не делать. С винтовкой мне было не развернуться, поэтому уйдя в перекат, выхватил из кобуры кольт. Ударом ноги, вышибая из моих рук ствол и отсушив заодно мне кисть, японец бросился на меня, махая клинком.

– О, вот только не надо пугать меня этим блестящим дерьмом! – крикнул я и, вновь крутанувшись, ушел от очередного удара.

Япошек было четверо, а я один и без оружия. Мысли пролетали в голове со скоростью метеора, но, к сожалению ни одна не подходила. Увидев свое спасение, обрыв, я решительно дернулся туда, несмотря на клинок, что был почти у моего горла. Офицер ткнул меня мечом, но было поздно. Падал я недолго, пару секунд, наверное. Грохнувшись, осмотрелся, чтобы убедиться, что я тут один. Взглянув вверх, так и присвистнул, метров пять пролетел, отшиб правую руку и что-то в брюхе кольнуло. Выхватив из-под штанины револьвер последнего шанса, я выставил его перед собой, но видно никого не было. Черт, там же моя винтовка и мой кольт! Э-э, ребятки, за них я на вас всерьез обиделся. Ладно бы убили меня, тогда бы и пофигу было, но я же живой… Присмотревшись, нашел узкую и неприметную тропочку, идущую в обход наших позиций, я двинул тихонько по ней. Вот значит, как к нам джапы подбирались, ну ладно. Стрельба тем временем только нарастала, отчетливо слышу и наш «Полтинник», пулеметчик бьет короткими, стараясь сбить темп япошкам. Обхожу по тропинке скалу, и передо мной разворачивается действие. Войска противника, численностью до батальона, скоро сломят наш заслон из трех пулеметов и тогда вновь займут доты. Блин, что же делать-то?

Увидев перед собой группу из четверых джапов, я присел, укрываясь за камнями, и аккуратно осматривался. У одного на спине висела моя винтовка. Так, эти тут как корректировщики сидят, надо их сковырнуть, в Тихий океан желательно. Выставив перед собой руку с револьвером, открыл огонь. От первого же выстрела залег офицер, что командовал этой тройкой. С двадцати шагов, да из такой точной машинки, как «тридцать восьмой» кольт, промахнуться? Да ни за что! Лишь один из япошек успел нырнуть в какую-то ложбинку. Черт, вот я дурень-то! У меня же пара гранат есть, мне еще одна в бок вдавилась, когда упал. Приготовить гранату для броска заняло пару секунд. Наших тут нет, так что опасности зацепить какого-то из своих тоже нет. Швырнул гранату, а сам взял на прицел то место, куда заныкался узкоглазый житель Страны восходящего солнца. Чуток не угадал. Противник выскочил чуть левее и мгновенно попал под пулеметную очередь, черт, как бы и мне не прилетело, вон от япошки как ошметки полетели. Перезарядив револьвер, пополз за своими вещами и тут…

Надо же, как больно! Я уже успел порядком подзабыть, что такое огнестрельное ранение. Жжение, боль, кровищи… Сознание не теряю, но правая рука как будто отсохла, блиннн! Как я дополз до дотов, не знаю, одно точно помню, что делал это очень и очень медленно. Затем меня, наконец, заметили свои и вытащили ближе к тылу. Уже там, вопя как свинья на бойне, дал перевязать себя санитару. Два крепких черных парня быстренько остановили кровь и обработали рану. Глянул под конец, когда морфий подействовал и стало полегче, бицепс на правой руке серьезно разорван, осколок, видимо, черт, ведь это моя рабочая рука!

– Все, брат, поедешь в госпиталь! – словно поняв мои мысли, проговорил один из санитаров.

– Вы чего? Я же только приехал! – возмутился я. Хотя чего возмущаюсь-то, я все равно не хотел воевать за дядю Сэма.

– Некоторые, что прибыли вместе с тобой, уже в гробах лежат, так что ты еще долго задержался. Вон сержант ваш, за всю войну ни царапины, а тут тоже не уберегся.

– Куда его?

– В голову, осколочное, но жив, даже в сознании был, когда выносили. Вместе в госпиталь поедете.

Ну и ладно, я не против. Поговняюсь для порядка, но поеду с удовольствием. Потому что это путь домой. Почему я решил, что домой поеду? Да просто немного уже понимаю толк в ранах. На то, чтобы полностью восстановилась моя рука, мне, наверное, полгода нужно, мышца в хлам, неизвестно еще, что с костью. А войне-то конец скоро, вряд ли меня оставят в армии.