Геннадий Марченко - Выживший. Манускрипт

- А вы что же? - глухо спросил Медведев под гробовое молчание обступивших партизан.

- А что мы?! - вскинулся Лукьянчик. - Отстреливались, да куда там. Нас пятеро - вернее, после гибели Кости уже четверо - а их десятка два. И это ещё на шум подмога не успела приехать.

- Ладно, - тяжело вздохнул после паузы полковник, - что сделано - то сделано. Кабы мы знали, что Коля и товарищ Сорокин так ловко разберутся с охраной у церкви, то и не стали бы устраивать отвлекающий маневр. В общем, отдыхайте, а насчёт тела Родионова попробуем выяснить, куда его немцы дели. Нужно похоронить бойца с соответствующими почестями.

Когда Медведев направился в сторону свой палатки, я пристроился рядом и задал ему интересовавший меня вопрос:

- Дмитрий Николаевич!

- Что, товарищ Сорокин?

- Хотел спросить, куда Кузнецов пропал? Он же вроде бы должен был принимать посильное участие в этой операции...

- А он и принимал, но как именно - этого вам знать не положено. У товарища Кузнецова своя задача, он обязан отчитываться только мне.

- А не боитесь, что немцы кинутся лес прочёсывать?

- Думали об этом, поэтому наши люди от моста отходили в другую сторону, петляли, чтобы запутать возможных преследователей. А уж соваться в болота... Конечно, немцы могут найти проводника из местных и прочесать все окрестные леса. Но могут сначала дождаться приезда Коха, а он, по сведениям, добытым товарищем Кузнецовым, появится в Ровно не раньше сегодняшнего обеда. Наверное, всё равно придётся сниматься с насиженного места, менять дислокацию, но, пока вас не отправим - сделать этого не получится. Будем надеяться, что немцы в течение дня не найдут к нам дорогу. А сейчас отдыхайте, вы сегодня были молодцом, на вас я подпишу представление. А заодно и на Костю Родионова... посмертно. Информацию передадим по радиосвязи.

Может быть, нужно было вытянуться в струнку и заорать: 'Служу Советскому Союзу!', но что-то меня на это так и не сподвигло. Ограничился гражданским: 'Спасибо'.

- Но и укажу, что вы самовольничали, когда отправились следом за нами на ночную операцию, - добавил ложку дёгтя Медведев.

- Воля ваша, - притворно вздохнул я, разводя руки в стороны.

Что ж, самолёт обещался прибыть в районе двух часов ночи, так что выдвигаться на просеку надо будет часов в десять вечера, даже учитывая носилки с Сивцевым. По идее должны прийти с запасом и разжечь костры вдоль посадочной полосы. А до вечера весь день мы с Медынцевым будем предоставлены самим себе. Понятно, нужно вздремнуть после ночных приключений. Варя вон тоже с красными глазами, как, впрочем, и кто ходил в Ровно, и кто оставался в лагере. Никто не спал, все волновались за исход операции. Так что сегодня всем даны сутки на отдых, кроме разве что поварихи и ошивавшемуся при кухне пожилому Кузьмичу - партизану из местных. В его обязанности входило помогать Зинаиде, в том числе чистить картошку. Хотя картошка ввиду дефицита шла только в первые блюда, а на второе преимущественно подавали кашу.

Впрочем, к обеду все уже отоспались, и принялись готовиться к эвакуации. Куда переезжает лагерь - никто пока не знал, за исключением самого Медведева и его зама Стехова. Эвакуация лагеря была назначена на завтрашнее утро, после того, как проводят самолёт со мной, Медынцевым и Петровичем. Ну а я эти часы, избавившись от ненавистной, но оказавшейся полезной немецкой формы, старался провести поближе к Варе. Та, правда, по доброте душевной и комсомольской совести взялась за стирку одежды вернувшихся из похода бойцов, и только потом мы с ней уединились.

Прогуливаясь по окрестностям лагеря, мы расположились на поваленном стволе дерева. Я взял её ладонь в свою, взглядом следя за ползущей по кленовому листу божьей коровке.

- Вот, Варя, улетаю, и неизвестно ещё, когда свидимся. Случайно повстречались, но воспоминания об этой встрече будут греть меня до тех пор, пока мы не увидимся с тобой снова.

- Я тоже буду скучать, Ефим. Эти несколько дней стали для меня настоящим подарком. Варя, вздохнув, прижалась щекой к моему плечу. Я скосил глаза - она смотрела куда-то далеко сквозь листву, в наше с ней будущее и, судя по появившейся в глазах поволоке, Варя представляла себе это самое будущее донельзя светлым и счастливым.

- Как хорошо, что мы есть друг у друга, - прошептала она. - Обещай, что ты меня никогда и ни на кого не променяешь.

- Конечно же, не променяю, глупенькая, - чмокнул я её в прикрытую косынкой макушку. - А в тебе я и так уверен, без всяких обещаний.

Мой взгляд переместился ниже. Видно, стирая бельё, для удобства Варя расстегнула на одну пуговку больше обычного, да так и ушла со мной в лес, и теперь я мог сверху лицезреть верхнюю часть мышиного цвета бюстгальтера, в котором прятались её небольшие, аккуратные холмики. В Америке я бы первым делом повёз любимую по магазинам, понятно, не Вегаса, а хотя бы Лос-Анджелеса. И уж нижнего белья она накупила бы себе столько - сколько влезло бы в мой 'Корд-810'. Моя женщина должна выглядеть красиво, поэтому первую неделю мы бы только и делали, что раскатывали по бутикам и ювелирным магазинам... Хотя, учитывая комсомольское воспитание моей невесты, вряд ли она согласилась бы на такого рода излишества. У неё вон даже уши не проколоты, да и других украшений за время пребывания в Одессе я на ней не замечал. По-моему, Варя от их отсутствия нисколько и не страдала.

Оно и понятно, сравнивать-то не с чем. Она же, по большому счёту, и не видела красивой жизни. А вот если бы я повёл её на церемонию вручения премии киноакадемии, то тут невольно пришлось бы сначала отправляться за покупками, пусть даже и на один раз. Моя половинка выглядела бы лучше всех этих Вивьен Ли и Хеди Ламарр!

- Ефим, куда ты смотришь?! - притворно возмутилась Варя, проследив направление моего взгляда.

- Туда, куда смотрит каждый нормальный мужчина, - парировал я. - И поверь, здесь есть на что посмотреть, даже несмотря на то, что твои прелести упрятаны в этот давно уже вышедший за границей из моды бюстгальтер. Если бы я знал, что встречу тебя - захватил бы в самолёт столько барахла...

- А что сейчас носят в Америке?

О-о-о, кажется, в моей Варе пробуждается женщина! Не вытравила из неё всё-таки жизнь советской комсомолки тяги к прекрасному!

- Знаешь, я не такой специалист по женским тряпкам, но мы обязательно слетаем с тобой в Нью-Йорк, и я проведу тебя по лучшим магазинам, где ты купишь себе всё, на что упадёт твой взгляд. Поверь, шопинг...

- Что?

- Шопинг - любимое занятие состоятельных американок, которые покупают всё, что подвернётся под руку. Так вот, шопинг - на редкость увлекательное занятие. Думаю, ты этим не заразишься, но поверь, тебе будет приятно прогуляться по крупнейшим торговым центрам большого американского города.