Вадим Полищук - Капитан Магу-2

Трофейные пушки увезли быстро. Османийский госпиталь удалось выпихнуть из города только через неделю. Правда к тому времени из-за отсутствия медикаментов и дурного ухода в живых осталось не более трех десятков. Всех остальных вывезли и закопали за городом. За полтора месяца количество штыков в обеих ротах постепенно увеличилось до двух с половиной сотен. Исполняющим обязанности командира шестой роты прислали лейтенанта только выписавшегося из госпиталя после ранения.

Из плохих новостей — ушел Горанович. Недели две назад, Алекс развалившись в кресле отдыхал после сытного обеда, когда в комнату без стука вошел Горанович.

— Пойду я, мне здесь больше нечего делать.

Капитан открыл было рот, чтобы уговорить проводника остаться, но передумал. Спросил только.

— Куда пойдешь?

— Не знаю. Палканы большие, найдется где-нибудь и мне место.

Так и ушел, оставив чувство какой-то опустошенности.

Алекс сел на кровати, нащупал босыми ногами тапки и потянулся за полосатым халатом. Привык он к сытой и спокойной жизни, но в последнее время ему чего-то не хватало. Слободенка гремела на кухне посудой, живот тут же напомнил, что сейчас самое время позавтракать. С улицы донесся перестук копыт. Капитан запахнул халат и направился к окну, взглянуть, кого это в Оломуц принесло. Увиденное заставило Алекса поспешить к выходу.

— Пакет для капитана Магу!

— Давай.

Привычно проверив печать, Алекс расписался в получении и отпустил посыльного.

— Свободен.

Затем он вернулся в дом, где вскрыл пакет и углубился в чтение. Чем ближе к нижнему краю листа опускался взгляд капитана, тем мрачнее становилось выражение его лица, о завтраке было забыто напрочь. Позади послышались осторожные, едва слышные шаги. Офицер торопливо сложил бумагу и слегка щелкнул девушку по любопытному носику.

— Божкоевича ко мне позови!

— А завтрак?

— Бегом!!!

Грозный рык офицера никак не вязался с полосатым халатом и тапками на босу ногу. Но себрийка мгновенно сообразила, что сейчас лучше выполнить поручение капитана без лишних слов.

Божкоевич, хоть никаких официальных постов не занимал, в Олумоце был человеком очень авторитетным. Уже на второй день после начала перемирия, едва только с улиц Олумоца убрали все трупы, он явился военному коменданту, чтобы испросить разрешения на начало разборки развалин и восстановление поврежденных домов. С тех пор все вопросы, связанные с местными себрийцами капитан Магу решал с ним. Надо было только договориться с Божкоевичем, и дело можно считать решенным.

В свою очередь, в общении с офицером себриец вел себя подчеркнуто уважительно. Алекс полагал, что уважение это только внешнее, просто хозяин города до поры не хотел ссориться с военным комендантом. Ведь за капитаном Магу стояли не только две сотни штыков и четыре шестифунтовые гаубицы, но и вся Палканская армия.

Божкоевича капитан встретил по форме одетым и при оружии. После привычного приветствия себриец осторожно поинтересовался.

— Что-то случилось, господин комендант?

По руоссийски он говорил с сильнейшим акцентом, но фразы уже научился выстраивать правильно.

— Случилось. Дипломаты договорились о линии разграничения. И линия эта пройдет по Сдарке. Левобережная часть Олумоца отходит обратно османийцам.

Несколько секунд Божкоевич переводил полученную информацию на себрийский, затем свой следующий вопрос обратно на руоссийский.

— И когда это должно случиться?

— Через двое суток. Послезавтра, в полдень, я должен буду вывести обе роты на правый берег. А о том, какие слухи ходят, ты и сам знаешь.

Себриец задумчиво кивнул головой. Слухи и в самом деле ходили нехорошие, но в Олумоце до сих пор не появилось ни одного беженца, а потому, они так и оставались слухами.

— Я вам всем предлагаю перебраться на правый берег, там вы будете под защитой руоссийской армии, там вас никто тронуть не посмеет.

Божкоевич размышлял довольно долго.

— Хорошо. Я все расскажу своим. Кто захочет, сможет уехать, но многие останутся. Мы триста лет прожили под османийцами, люди привыкли и надеются, что все обойдется и в этот раз.

На этом и разошлись. Алекс тут же отправился на кухню, где Слободенка разогревала завтрак по второму разу. Остановившись в дверях, офицер пристально посмотрел на суетившуюся девушку.

— А ты, уедешь или останешься?

Судя по румянцу, пробившемуся сквозь смугленькие щечки, догадка оказалась верной — подслушивала. И все уже для себя решила.

— Куда я поеду? Здесь мой дом.

Все ясно.

— Ешь одна. И вещи мои собери, вечером солдата за ними пришлю.

На правом берегу капитан Магу не стал повторять прежних ошибок. Обе роты разместились в двух больших не то сараях, не то складах. Места маловато, крыши дырявые, печей нет, окошки крохотные и удобств никаких. Ничего, на дворе лето, а к удобствам руоссийскому привыкать не стоит, от излишних удобств он пьянствовать начинает и мысли крамольные у него в голове заводятся.

Самому, правда, тоже пришлось отказаться от халата, позднего подъема и личной кухарки. Для новой комендатуры капитан выбрал брошенный беженцами дом. Небольшой и не очень удобный, он располагался в двух шагах от казарм и имел большой холодный подвал, запираемый снаружи.

За хлопотами передислокации и обустройства на новом месте, двое суток пролетели почти незаметно. За это время не больше сотни себрийцев рискнули оставить свои жилища и надолго, если не навсегда, перебраться с одного берега Сдарки на другой. И вот наступил назначенный день.

Османийцы появились в два часа пополудни. За Алексом прибежал посыльный, и он, прихватив с собой папку с заранее заготовленным актом о передаче левобережной части города османийцам, отправился на пост, расположенный на окраине Олумоца. Темно синяя колонна спускалась с гор в долину Сдарки.

— Не меньше батальона, — прикинул численность османийцев Алекс, — через полчаса здесь будут. Приведи-ка мне лошадь, а то как-то неудобно будет с ними снизу вверх разговаривать.

Посыльный отправился выполнять приказание, а капитану только и оставалось, что ждать. Когда колонна османийцев приблизилась, офицер взобрался на лошадь и выехал навстречу недавним противникам. Впереди колонны ехал рослый офицер в сияющем золотом погон мундире. По мере приближения к нему, лицо Алекса удивленно вытягивалось.

— Ярбай Озчелик?!

Лицо османийского офицера расплылось в улыбке, будто он сейчас хорошего приятеля увидел.

— Албай Озчелик, капитан, — на ломаном руоссийском поправил Алекса османиец.

— Поздравляю, — только и смог произнести удивленный капитан.

Новоиспеченный полковник Озчелик своей предусмотрительности не утратил. По его знаку к обоим офицерам приблизился чернявый и носатый субъект в партикулярном, а приблизившись, затараторил.