Геннадий Марченко - Вращая колесо Сансары

– Хорошая цена. Отличное предложение. Полностью согласен, – раздалось со всех сторон.

– Что ж, давайте мы послушаем автора изобретения, может, у него есть какие предложения?

– Удешевление и серийное производство возможно только при применении пластиковых масс, – откашлявшись, начал я с места. – Однако абы какие пластмассы не подойдут, тут нужно учитывать прочность и минимальное трение. Кубики должны быть лёгкими в изготовлении и в то же время долговечными.

– Полимеры у нас курирует министерство химического и нефтяного машиностроения, если я не ошибаюсь? – поинтересовался Косыгин.

– Так точно, – привстал дородный тип лет шестидесяти.

– Как, Константин Иванович, можете что-то сказать по поводу вышеизложенного?

– Ну-у, я думаю, можно попробовать озадачить несколько научно-исследовательских институтов. Например, НИИ хлорорганических продуктов и акрилатов в Дзержинске Горьковской области. Пусть подберут пластическую массу, соответствующую необходимым требованиям.

– А если не подберут?

– Тогда пусть изобретают!

А товарищ Брехов, я смотрю, настроен решительно, – скупо, уголком рта улыбнулся председатель Совмина СССР. – Что ж, через месяц вы мне, Константин Иванович, представите доклад по данному вопросу. Надеюсь, нужная пластмасса в стране имеется, иначе… Иначе её, как вы и пообещали, придётся изобрести. А может, это даже и к лучшему, глядишь, найдётся вашему изобретению в области пластмасс и более серьёзное применение… – И снова его взор обратился ко мне. – Товарищ Мальцев, всё же я поражаюсь вашим способностям. Вы, конечно, извините за подозрение, но это точно ваша разработка, вы ни у кого её не… не подсмотрели? А то ведь ездите по заграницам, мало ли…

Честный человек на моём месте кинулся бы на колени и завопил: «Каюсь, отец родной, не я это придумал, а инженер из Венгрии, в одна тысяча девятьсот семьдесят каком-то там году!» Но я, естественно, колоться не собирался, а потому выдал на-гора версию о своих пробудившихся после удара током способностях, которые, как оказалось, относятся не только к спорту и музыке.

– Фантастично звучит, но, учитывая неожиданные для вашего возраста достижения в уже перечисленных сферах, такое развитие событий не сильно и удивляет, – сказал Косыгин.

– Да, и ещё одно замечание…

– Слушаем вас внимательно.

– Даже если нам удастся запустить кубик в серийное производство, боюсь, как бы на Западе не начали лепить контрафактную продукцию.

– Логично, – чирканул что-то предсовмина карандашом в листочке. – Возьмём на заметку. Тут надо продумать все юридические тонкости, а то ведь наш-то патент на капстраны, наверное, и не распространяется.

А когда с лицензированием всё будет улажено, можно устроить серьёзную рекламную кампанию, – продолжил я. – Реклама, как известно, двигатель торговли, чем раньше её начнём, тем более массовыми станут продажи по всему миру. Валюта для советского государства лишней уж точно не будет. А насчёт подарочных экземпляров вы правильно заметили. Сувенирные кубики можно послам дарить, да даже главам других государств. Желательно развитых, где местное население может потратиться на приобретение впоследствии бюджетной модели кубика, а не озабочено добычей пропитания, как в странах третьего мира.

– Что ж вы так, Егор Дмитриевич, дискриминируете народы Африки и прочих государств, которые веками находились под колониальной пятой капиталистов? – нахмурился Косыгин. – Они же не виноваты, что им приходится думать о том, как прокормить себя и своих детей, а не о том, какой по счёту автомобиль купить в свой личный гараж.

Бляха муха, вот я ляпнул, не подумавши. И ведь хрен чего возразишь, хлещет наотмашь, разве что краснеть остаётся. Жаль, не выскажешься о тех же зарвавшихся афроамериканцах будущего, да и прочих «братьях наших меньших», которые и сейчас уже неплохо пристроились на шее советских граждан, регулярно отчисляющих кровные копейки и рубли в соответствующие фонды… Кстати!

– Почему же, я не дискриминирую, напротив, недавно даже участвовал в фестивале в помощь голодающим детям Африки. Более того, инициатива его проведения как раз от меня и исходила.

Тут уж я, конечно, приврал, надеюсь, Косыгин не совсем в курсе, что я предлагал изначально. На моё счастье, прокатило.

– Ладно, это уже частности, ваше мнение мы обязательно учтём. Не буду вас больше задерживать, вы свободны, товарищ Мальцев. А мы перейдём к обсуждению следующего вопроса…

Зал заседаний я покидал со вспотевшими подмышками. А если бы на месте Косыгина сидел, к примеру, Сталин? Да после обвинения в уничижении несчастных народов Африки у меня вспотели бы не только подмышки.

Дома, чтобы сбросить напряжение, отправился на прогулку с Лёшкой, а затем, оставив сына возиться с игрушками, взял в руки гитару и стал негромко напевать какую-то ерунду.

– Ёжик, спел бы лучше что-нибудь про любовь, – крикнула с кухни жена.

Втянув носом ароматный запах жарящихся котлет, я принялся перебирать в уме композиции соответствующего содержания. Тут же на ум пришла песня «Кто-то простит» безвременно ушедшего Мурата Насырова. И я негромко запел:

Ленка встала в дверном проёме с полотенцем в руках, прислонившись плечом к косяку. Сзади из кухонного окна на неё падал багровый отсвет заходящего солнца, в свете которого она казалась сошедшей с чудотворного образа Богородицей. М-да, Богородица, жарящая котлеты… Впрочем, в данный момент я почувствовал некую бодрость не только духа.

Закончив петь, я отставил гитару, подошёл к любимой, обнял её и нежно поцеловал в губы.

– Как ты смотришь на то, чтобы попозже устроить секс-марафон?

– Егорка!

– Ладно, сформулирую по-другому. Давай предадимся похоти и разврату.

– Так, сейчас как дам по губам!

А сама улыбается, искорки пляшут в глазах. Понятно, дело-то молодое. Чай не с престарелым музыкантом кувыркаться, который через пять минут задыхаться начнёт. Это ж сколько я Господу задолжал за возможность наслаждаться жизнью в этом здоровом, полном сил теле?! Любовь любовью, а наутро я подумал, что ставшую прелюдией к нашим утехам песню неплохо было бы кому-нибудь пристроить. Сам, пожалуй, исполнять её не буду, всё же мои поклонники не привыкли к таким попсово-лирическим мотивам в моём творчестве. Стал в уме перебирать, кому можно её отдать. Прикидывал и так, и этак, но типажа, хотя бы отдалённо напоминавшего Насырова, среди них не видел.