Андрей Величко - Фагоцит

Например, на покупку неодимовых магнитов, решил я, загрузив последний из выбранных документов в папку «Китай» и скопировав ее на флешку. Магниты же мне были нужны для улучшения света «Явы».

Сейчас, конечно, вопрос этот может решиться просто — установкой двенадцативольтого генератора от «Ижа» на место штатного. Почему не явского от более поздних моделей? Да потому, что он, во-первых, хуже ижевского. А во-вторых, его гораздо труднее поставить, у него даже конус другой.

Однако генератор все же слишком велик и в прошлое не пролезает. Причем и у Антонова в свое время возникли похожие трудности — правда, оттого, что тогда ни явских, ни ижевских генераторов на двенадцать вольт вообще не было.

Что такое электрическая мощность, причем не только генератора? Это произведение тока на напряжение. Максимальный ток, если я собираюсь оставить родной ротор (а никакого другого подходящего нет), определяется диаметром провода его обмотки, то есть увеличивать его нельзя. А напряжение — оборотами двигателя (их тоже не повысишь) и напряженностью магнитного поля, создаваемого обмотками статора, и вот тут уже есть простор для маневра.

В семидесятых Антонов насверлил в корпусе статора дырок и вставил туда мощные магниты, сами обмотки все же сохранив, так как магниты были мощными только для того времени. Скворцову, наверное, можно будет эти самые обмотки вообще ампутировать, ибо неодимовые магниты намного сильнее. Ну и, разумеется, выкинуть штатный реле-регулятор, вставить на его место самодельный электронный и заменить аккумулятор с лампочками.

В начале января две тысячи восемнадцатого года мое сознание покинуло двадцать первый век и вместе с зажатыми в одном кулаке магнитами, транзисторами и галогенной лампой для фары, а в другом — флешкой переселилось в конец июля тысяча девятьсот шестьдесят третьего года.

Скворцов зевнул, встал с дивана и, мимоходом посочувствовав Антонову (тяжело быть старым брюзгой, которому все не так), выложил посылку из будущего на стол. Прямо сейчас я ее пускать в дело не собирался, «Явой» займусь зимой, а пока и так обойдусь. Для поездки к Ефремовым или на работу мощная фара не нужна. Туда вообще-то и пешком дойти недолго.

Так как продолжать лечение было еще рановато, то, когда я в воскресенье заехал к Ефремовым отдать флешку, мы с Иваном Антоновичем просто побеседовали.

— По-моему, нам пора потихоньку вылезать из тени, — предположил я. — С тем, чтобы к октябрю шестьдесят четвертого у нас был хоть какой-то выход в верхи.

— Хм, — усомнился Ефремов. — Нам?

— Совершенно верно. И вам, и мне. Вот чем вы, например, хуже Аграновского?

— А кто это такой?

— Журналист, будущий автор воспоминаний Брежнева. Но уж вы-то их сможете написать даже лучше! Не захотите лучше — напишете так же, тексты я вам принесу.

— Да, но откуда о таких моих планах узнает Брежнев?

— Из вашего письма, в котором вы с восторгом сообщите, что трудовой подвиг советской молодежи на целине под мудрым руководством дорогого Леонида Ильича кроет любую фантастику, как бык овцу. И вы, значит, видите свой долг писателя в том, чтобы достойно осветить все это, для чего просите уделить толику драгоценного времени и поделиться воспоминаниям, кои априори достойны занесения на скрижали истории. Золотыми, блин, буквами.

— Не умею я писать такие письма.

— Ладно, я напишу. Не волнуйтесь, у меня получится, и без всяких приколов. Вы потом только подредактируете, если появится такое желание, и поставите подпись с датой. Леня скорее всего клюнет, он почти наверняка знает, кто такой Ефремов, а не знает, так ему скажут. Лесть же он любил всегда. Просто, когда Ильич впал в маразм, это вылезло наружу, но внутри-то оно наверняка и сейчас есть. И вот, значит, вы, получив согласие, удалитесь для творчества в поселок Архангельское. Дачу там снимете. Но перед этим надо решить, как залегендировать наше знакомство.

— Ну, например, меня заинтересовали ваши способности, подтверждающие то, что я писал в «Лезвии бритвы».

— Ни в коем случае! — покачал головой я. — Про них вообще лучше промолчать.

— Почему?

— Да потому, что Брежнев, как уже показала история, может покинуть пост генсека только ногами вперед! А если перед этим он познакомится с каким-то экстрасенсом, сложить два и два сможет любой дурак, а ни Семичастный, ни Андропов таковыми не являются.

— Значит, вы все же тогда говорили серьезно?

— Предложите другой вариант со сравнимой эффективностью, и я тут же признаю, что неудачно пошутил.

— Я подумаю. А что это за Архангельское и где оно?

— Поселок километрах в пяти на запад от кольцевой.

— Вообще-то, наверное, писать о целине надо поближе к месту действия?

— У вас какие-то старорежимные понятия. О трудовом подвиге советского народа на целине лучше всего писать в кремлевском санатории в Крыму, Аграновский это доказал железно. Ну, а вам и Архангельского хватит. Просто потому, что там рядом дача Косыгина, а в самом поселке есть школа, над которой он шефствует. Причем всерьез, не для галочки. Ну и вы, наверное, тоже там встретитесь с учениками, уж вам-то найдется что им рассказать. Если получится, то и меня потом туда привлечете — например, вести радиотехнический и авиамодельный кружки. И то, и то я смогу на высшем уровне. Кстати, как вам такая легенда — я перспективный молодой изобретатель, которого вы решили поддержать. Или использовать в качестве прототипа какого-нибудь героя. Или все вместе.

— И что же вы изобретете?

— Два авторских в ФИАНе уже оформляются, но это так, семечки. Ну, например, я смогу изобрести квадрокоптер. И даже его построить.

— Без деталей из будущего?

— Да. Передавать изображение он, конечно, не сможет — нечем и не на что. Но просто летать и управляться по радио — запросто. Четыре авиамодельных моторчика МК-12 в качестве силовой установки, а винты изменяемого шага и примитивный контроллер управления из местных деталей я сделаю, причем быстро.

— У вашего дрона винты с постоянным шагом.

— Это потому, что электромоторами можно управлять с достаточной точностью и скоростью, но авиамодельными движками — далеко не факт. Шагом винтов будет проще.

— Да, и возвращаясь к Архангельскому… надеюсь, Косыгина-то вы не собираетесь?..

— Нет, что вы, скорее наоборот. Не исключено, что ему придется хотя бы частично открыть, откуда я. И просветить насчет дальнейшей судьбы СССР. Но это пока так, одно из предположений.

Дома, куда я вернулся как раз к обеду, было непривычно тихо, несмотря на почти полный комплект населения. То есть меня ждали к столу на кухне тетя Нина, дядя Миша и Джулька. Но главный источник шума — Вера — отсутствовал. Она еще неделю назад уехала в пионерлагерь на третью смену. Лагерь назывался «Мирный» и находился неподалеку от поселка Верея километрах в ста от Москвы, точно я не смотрел. Веру уже два года подряд отправляли в этот лагерь на все лето, ну, а в этот год получилось только на третью смену.