Руслан Мельников - Орден

— А с этим-то что делать? — Освальд кивнул на немецкого танкиста. — Может, того…

Красноречивый жест большим пальцем у горла заставил пленного эсэсовца вздрогнуть.

— Ни-ни! Даже не вздумай. Он еще может пригодиться. Отдайте полонянина обозным мужикам — пусть не трогают, но и глаз с него не спускают.

Бурцев вскочил в седло.

— Погоди, Василь, а сам-то ты куда собрался? — спросил Дмитрий.

— На рекогносцировку.

— Чаво?

— Поле боя пойду присматривать. Александр Ярославич вон уже изготовился к битве. И нам пора.

Он уехал. И ездил долго.

… Ну, князь! Ну, жук! Бурцев не уставал восхищаться полководческим талантом Ярославича. Такую позицию выбрать — уметь надо! Мало того, что князь заставит рыцарскую «свинью» переломать ноги на прибрежном льду, так еще и тылы свои Александр прикрыл совсем не по-детски. Подступиться к позициям новгородцев сзади немцам будет ой как не просто. Даже на танках. Продираться сквозь глухие леса и топкие, лишь припорошенные рыхлым снежком болотистые низины — занятие не из приятных. Увязнут здесь тяжелые гусеничные машины по самую башню.

Мотоциклистам, кстати, тоже не проехать. Бурцев попытался было в качестве эксперимента прокатиться по тылам новгородцев на трофейном «цундаппе». Мотоцикл сразу ухнул колясочным брюхом в сугроб. Захрустел под колесами ненадежный болотный ледок. Чтобы вытянуть машину из ловушки, пришлось впрягать лошадей.

Более-менее пригодным для передвижения моторизированной колонны оказалось лишь поросшее редколесьем каменистое взгорье вдоль озера. Вот тут и следовало бы организовать фашикам теплую встречу. Местечко-то идеальное: и просматривается хорошо, и простреливается.

Аркабаллисту Сыма Цзяна замаскировали славно. Распрягли лошадей и вручную втащили в густой, высокий, заснеженный кустарник. Осторожно раздвинули ветки, сбили обледеневшую коросту, смахнули снежок: в сугробе появилась неприметная бойница. Со стороны посмотреть: растут себе кусты как кусты. Метательной машины не видать, следов за густыми зарослями — тоже. Откуда полетят гранаты — не вдруг и поймешь. Таких кустистых засыпанных по самую макушку островков вокруг — уйма…

Неподалеку — среди молодого ельника — стоял в небольшом окопчике с бруствером из плотного влажного снега «цундапп». Пулемет — полностью готов к бою. Это — на тот случай, если потребуется отвлекать стрельбой внимание противника от бесшумного «гранатомета». Бурцев завалил мотоцикл ветками, а вдоль взгорья, по которому должен пройти враг, разместил в укрытиях татарских лучников.

— Если кто вдруг увидит рыцаря с медведем на щите — не убивать, — отдал он последний приказ. — Брать живым. Все. По местам. Сигналом к началу боя будет первый выстрел нашего порока. Услышите все — не волнуйтесь.

Люди разошлись. Каждый знал свое место и свою задачу.

Расчет «гранатомета» — четыре человека. Дмитрий со Збыславом, как самые здоровые, крутят вороты и натягивают тетиву. Бурцев укладывает гранаты и указывает цель. Сыма Цзян наводит оружие и жмет спусковой механизм. Бурангуловы стрелки бьют мотоциклистов. И танкистов тоже, коли те полезут из люков.

Остальные — новгородцы из дружины Дмитрия, пан Освальд, лучники дядьки Адама и бойцы Юлдуса ждут с лошадьми в тылу — у Вороньего Камня. Их боевая задача — прийти в случае необходимости на помощь и уничтожить прорвавшегося противника. Живую силу противника… О танках речь не идет. Танки прорваться не должны. И это — забота гранатометчиков.

Вдали уже слышался рокот моторов. Пора…

— Готовсь, — хрипло шепнул Бурцев.

Збыслав и Дмитрий натянули тугую тетиву станкового самострела в два счета. В четыре руки. В полнейшей тишине: щедро смазанные жиром вороты даже не скрипнули. Бурцев поставил на боевой взвод каплеобразную противотанковую гранату, осторожно вложил в деревянный желобок ползунка. Как здесь и была! Сыма Цзян постарался — подогнал аркабаллисту под нестандартные снаряды с точностью до миллиметра.

Деревянная рукоять уткнулась в широкую кожаную полосу, вплетенную в тетиву. Весьма кстати пришелся зажим для удержания снарядов: им Бурцев придавил матерчатые ленты. Это «оперение» должно раскрыться только в воздухе. Потревоженный раньше времени стабилизатор приведет в действие взрыватель, а уж тогда… Ох, не дай Бог, граната рванет от толчка тетивы. Разнесет ведь, на фиг, и «большой ну» и всех «нучников».

— Сема, видел? Запомнил, как заряжать? На тот случай, если со мной что-нибудь случится…

Китаец молча кивнул.

— Только так, и не иначе. Если, конечно, хочешь жить.

Еще один кивок. Умирать Сыма Цзян не собирался.

Теперь оставалось только ждать. И ждать пришлось недолго.

Первыми на открытое пространство въехали всадники: проводники из чудинов и несколько ливонских рыцарей в окружении оруженосцев. На щитах — немецкие кресты да чухонская роспись. Медведя фон Берберга нет. Да и не должно его, наверное, здесь быть, если штандартенфюрер играет роль серого кардинала при главном штабе ливонцев.

Верховые осмотрелись, потоптались на месте. Ну, ну же! Двинулись дальше.

Вопросительный взгляд Сыма Цзяна. Бурцев качнул головой:

— Пропустим.

Еще чего не хватало — тратить противотанковые гранаты на кавалерию. Сзади маются в томительном ожидании бойцы Дмитрия, Освальд, Збыслав, лучники дядьки Адама и Юлдуса. Будет, кому встретить.

За проводниками и орденскими разведчиками следовала моторизированная цайткоманда. Как водится у фашиков, в авангарде ехали мотоциклисты. Две тарахтелки с колясками… Бурцев скрипнул зубами:

— Этих тоже пропускаем.

Туго придется второму эшелону, если эсэсовцы успеют схватиться за пулеметы. Но и открывать раньше времени свою позицию нельзя: танки — вот сейчас главная цель!

Мотоциклисты проехали в каких-то сотне метров от замаскированной аркабаллисты. Не заметили… Рокот «цундаппов» стих.

Зато… рокот, лязг… На узком взгорье появились панцерваффе ливонско-фашистской ударной группы. Первый танк выскочил из низинного леса лихо и шустро. «Лухс»! «Рысь»… Старый знакомый.

Сыма Цзян напрягся.

— Погоди, отец, — шепнул Бурцев, — пусть выползут остальные.

Выползали… Еще одна «рысь». А это… Ух, ты, да никак «пантера»?! И знаменитый «тигр» тут же?! Ну прямо военный парад Третьего рейха! Вот с тех двоих, пожалуй, и нужно будет начать.

Вокруг танков вились еще четыре мотоцикла: два на флангах, два прикрывали тыл. Солидно, ничего не скажешь.

— Куда моя стрелять?! — запаниковал китаец.

— Самого большого, самого последнего отсюда достанешь?

Самым большим и последним был «тигр».

— Моя доставать! — возмутился китаец. — Моя даже самая последняя и самая маленькая доставаться.