Руслан Мельников - Орден

— Извини, пан Освальд.

— За что? — не понял рыцарь

— За Взгужевежу свою извини. Рушить будем твой замок. Если засыплет нас в этом железном гробу, ты уж не обессудь.

Поляк встрепенулся:

— Как так рушить?! Как так засыплет?!

Но Бурцев уже не слышал. Бурцев начал обстрел. Грохот наполнил танк и подвалы Взгужевежи. Дверь разлетелась. Стена, отделяющая темницу от длинного коридора, поддалась снарядам легко. Собственно, и не стена то была даже. Так, простенок, внутренняя перегородка, сложенная явно не арийскими первостроителями.

Первую преграду скорострельная пушка «рыси» разнесла на раз-два. Танковое орудие, пробивающее со ста метров 30-миллиметровую броню, сейчас лупило почти в упор. Тупоносые снаряды крошили кладку, каменные осколки барабанили по броне.

Вскоре на месте маленькой дверцы зиял огромный пролом, заполненный дымом и пылью. Куски расколотого камня густо усеивали покоцанный пол.

Бурцев прекратил огонь. Нужно переждать, когда уляжется непроглядная пелена впереди. Над ухом ругался добжиньский рыцарь. Конечно, кому понравится артобстрел в подвале собственного замка? Но ты уж потерпи, пан Освальд, коль хочешь вызволить свою кульмскую красавицу.

Другая стена, выложенная уже из массивных, древних и неподатливых глыб, постепенно проступала в дыму. Стена, отделявшая Бурцева от Аделаиды. Мощная стеночка! Тут потребуется ювелирная работа. Он направил пушку в нижний шов каменной кладки. И снова открыл огонь.

Бронебойные снаряды 20-миллиметровки методично били в наиболее уязвимые места. А глыбы лишь чуть вздрагивали. Да, эта преграда, усиленная заклинаниями древних магов, стояла прочно. Туды ж ее, растуды ж — гораздо прочнее, чем рассчитывал Бурцев!

Тупая долбежка продолжалась ровно столько, сколько оставалось у них зарядов. Потом по подземелью металось долгое гулкое эхо. Потом наступила тишина. Потом дым осел, и Бурцев понял: стена выдержала. Трещины шли по каменной кладке и полу. Сверху обрушилась и раскололась на части небольшая плита перекрытия. Через пустой квадрат в потолке падал тусклый электрический свет. Пока только свет. А скоро ведь могут полететь и противотанковые гранаты. Но стена впереди стояла. Аделаида по-прежнему была по ту сторону. А он был по эту…

— Что же ты творишь, Вацлав! — простонал в звенящей тишине Освальд. — Это ведь мой фамильный замок!

Бурцев скрипнул зубами. С места наводчика перебрался вниз — за рычаги управления. Приказал:

— Выходи, Освальд! — В горле было сухо. В голове — ясно. В висках гулко пульсировало. — Жди меня здесь!

— А ты? — Добжинец вмиг прекратил причитания.

— Я еду за своей женой! И не знаю, доеду ли, пробьюсь ли…

Усы поляка дернулись от обиды.

— Тогда я тоже еду! С тобой еду. Мне Ядвига нужна не меньше, чем тебе Агделайда!

Препираться с рыцарем у Бурцева больше не было ни малейшего желания.

— Ладно, как знаешь, пан Освальд!

— А так и знаю, пан Вацлав. Ломай, круши, что хочешь делай — разрешаю, только достань мне Ядвигу Кульмскую!

Рев танкового двигателя вновь заглушил слова добжиньца. Бронированная «рысь» рванулась с места. Коридор был узок. Водитель был не ахти, и танк, мчавшийся по подвалу древней постройки, то и дело цеплял железными боками каменную кладку. Камень крошился. Кладка вздрагивала.

Бурцев прильнул к перископу. Треснувшая, расстрелянная стена впереди росла, стена надвигалась…

— Держись крепче, Освальд! — прокричал он. — Сейчас будет больно-о!.

И заорал еще громче. Дико и страшно, как орал, бывало, от отчаяния и ярости в битвах и копейных сшибках. Только сейчас был не ристалищный поединок на копьях. Нет, сейчас был совсем-совсем другой таран.

Удар оказался страшен. Металл вломился в камень, скрежеща и лязгая. Тряхнуло, громыхнуло… Слетел со своего места, звеня кольчугой и изрыгая проклятия, польский рыцарь. Бурцеву показалось, будто и сам он, впечатавшись головой в перископ, ненадолго потерял сознание. Сверху сыпалось, падало. Мелкие осколки преграды — чуть дрогнувшей, но оставшейся стоять.

Во рту ощущался вкус крови. По стеклу перископа пошли новые трещины. Да, это вам не пулеметные вышки валить!

Он тряхнул головой, сплюнул на железо красное, густое. Отогнал машину назад для повторного наезда. «Рысь» — помятая, побитая — пятилась тяжело с громким, натужным воем, словно раненая зверюга. В двигателе что-то пыхтело и гхукало. Дребезжал по гусеничным тракам кусок провисшего железа. Биться вот так лобешником о неподатливые стены танк-разведчик был непривычен.

— Теперь держись еще крепче, Освальд! Он вновь дал по газам, разгоняясь.

Не раз и не два Бурцев безжалостно бросал с наскоку бронированную машину на древнюю кладку. А стена стояла.

Зато каменный пол, на котором вовсю резвилась многотонная махина, вдруг пополз под гусеницами расколотыми плитами, вдруг обнажил лопнувший фундамент. И дыру под ним.

Куски фундамента дрейфовали, уползали куда-то вниз и в сторону — в непроглядный мрак бездонного провала. Туда же пошла и нижняя часть стены. Канули в открывшуюся нишу несколько неподъемных глыб. А следом — с сильным боковым креном, вгрызаясь гусеницами в каменное месиво, в образовавшуюся брешь вскользнула «рысь».

Все произошло слишком быстро. Бурцев не успел дать задний ход, да и не пытался он этого сделать, если честно. Зачем? Он ведь сам рвался туда, за стену. И он прорвался!

Танк ухнул вниз. Тяжело упал, грузно осел, загремел покореженным железом, взвыл надрывающимся движком… Слава Богу, высота — небольшая. Слава Богу, встал как положено — не перевернулся. Грохот и гул внутри машины, звон в голове… Кровь на губах. А под вращающимися гусеницами что-то хрустит, что-то скрипит. Сама «рысь», однако, стоит на месте, уткнувшись в очередную преграду. В разбитых перископах — темень.

Бурцев попытался отъехать назад. Удалось — на полметра — не больше. Снова не пускает стена… Развернуться? Ну да, кое-как, на пол-оборота. Дальше — некуда. Дальше — застрял. Он метался по тесной ловушке вслепую. Туда. Сюда. Обратно… Выхода не было.

Нет, так дело не пойдет. Бурцев заглушил мотор. Открыл люк. Вылез. Фу-ух! От пыли и выхлопов нечем дышать. Магическая вентиляция у арийских колдунов-башнестроителей, конечно, отменная, но поработай двигатель еще немного — и кранты. Никакая магия уже не спасла бы.

Глянул вверх — на слабый рассеянный свет из проломленого потолка. До него сейчас — рукой подать. В прямом смысле: можно дотянуться с башни, можно легко влезть обратно, в развороченную темницу фон Берберга. Только обратно ему не надо.

Осмотрелся по сторонам… Если до их вторжения здесь тоже светили лампочки, то танкопад оборвал всю проводку. И все же он разглядел кое-что. Небольшую комнатку, пробитую в скале и заваленную кусками обрушившихся сверху глыб. Впрочем, не только ими. Гусеницы танка увязли, погрузились в каменное крошево. Странная мелкая щебенка правильной формы — этакие миниатюрные кирпичики — смятыми горками лежала вокруг. Рассыпанная и слипшаяся в причудливые округлые фрагменты. Словно обломки древней керамики. Разбитые кувшины и амфоры? Но кто же клеит амфоры из мелких камешков?