Руслан Мельников - Орден

С полминуты из дома не доносилось ни звука.

Бурцев терпеливо ждал: он решил дать на размышление ровно минуту и теперь отсчитывал про себя уходящие секунды. После шестидесяти будет стрельба и будет штурм.

Человек вышел сам. Один. Жалкого вида затравленный человечишко. Без оружия. В грязной дерюге поверх эсэсовской формы. С безумными глазами на бледном лице.

Рассказ трясущегося и заикающегося сержанта-шарфюрера объяснил многое. Прошлой ночью кульмский радист получил два невнятных панических сообщения о танковой атаке. Первое — из Дерпта, второе — из Взгужевежи. В обоих случаях связь длилась недолго и внезапно обрывалась. Никаких подробностей — танковая атака — и все… Попытки вновь связаться с атакованными успехом не увенчались. На кульмские позывные не отвечали ни Взгужевежа, ни Дерпт. Ударная группа фон Берберга тоже хранила подозрительное молчание в эфире. Это могло означать только одно: обе базы цайткоманды уничтожены, а союзные войска крестоносцев и СС потерпели сокрушительное поражение.

Ситуация полнейшей неопределенности и катастрофическая нехватка информации сделали свое дело: руководство кульмской группы пришло к единственно возможному выводу. Танки — не самое распространенное в тринадцатом веке средство ведения войны. Появиться здесь они могли только из будущего. А о том, что путешествие во времени под силу не одной цайткоманде, в Кульме уже догадывались. Благодаря некоему тайному рыцарю, продемонстрировавшему на недавнем турнире великолепные навыки владения огнестрельным оружием и знание русского мата. К тому же прошлая полнолунная ночь как никакая другая подходила для межвременных перебросок.

Решив, что советские войска разворачивают массированное наступление не только на Восточном фронте, но и в прошлом, эсэсовцы заволновались. Оставшиеся в чужом времени наедине с вполне уже осязаемой красной угрозой, кульмские фашисты нуждались в союзниках более, чем когда-либо прежде. В любых союзниках и на любых условиях. И чем скорее, тем лучше.

Торговаться с тевтонским комтуром в Кульмский замок псевдолегат в епископской сутане отправился со всем своим невеликим, но все еще грозным войском. Взвод поддержки и десяток монахов-автоматчиков встали у ворот. Комтур согласился на переговоры. Правда, внутрь впустил только самого «Вильгельма» и двух безоружных сопровождающих, в числе которых оказался и шарфюрер с сержантскими нашивками.

Во время продолжительной беседы фальшивый епископ имел неосторожность намекнуть комтуру, что крестовый поход на Русь не удался, фон Грюнинген разбит и, возможно, даже убит, а в ордене в ближайшее время намечается очередной передел сфер влияния.

Собственно, принять участие в предстоящей дележке власти кульмский комтур был не прочь, но вот участие в этом процессе эсэсовцев его не устраивало. Видимо, тевтон смекнул, что после поражения фон Грюнингена прусская ветвь ордена Святой Марии в состоянии снова взять верх над ливонцами самостоятельно, без помощи всяких там сомнительных «небесных воинств». Более того, покарав бывших приспешников фон Грюнингена, глава кульмской комтурии мог рассчитывать на благодарность тевтонских братьев и претендовать на пост Верховного магистра.

Имелся и еще один серьезный повод задуматься о будущем. В замке весьма кстати гостил очередной посол из Рима. И комтур не преминул пригласить его на беседу с псевдолегатом. Насколько понял шарфюрер, папу Григория IX весьма встревожили противоречивые слухи о таинственных союзниках Дитриха фон Грюнингена, объявивших себя ни много ни мало «небесным воинством», причем без благословения Святого Рима. Кроме того, его святейшество начинало нервировать затянувшееся молчание епископа Вильгельма Моденского — истинного Вильгельма.

Когда же псевдолегата представили новому посланцу Святого престола, тот пришел в ярость и объявил во всеуслышание, что за его преосвященство Вильгельма Моденского себя выдает самозванец. Давние подозрения в убийстве и подмене папского легата подтверждались. От «небесного воинства» начинало попахивать серой.

Дальше события развивались стремительно. Вымуштрованная охрана по мановению комтурской руки мигом скрутила троих эсэсовцев. С остальными в этот раз тоже справились без особого труда. Дело даже не дошло до стычки. В укрепленном замке с цайткомандой разговаривать оказалось куда как проще, чем на открытой турнирной площадке.

Когда на солдат Третьего рейха, толпившихся под самыми стенами, из узких бойниц были направлены заряженные арбалеты, эсэсовцы — и без того уже павшие духом и оставшиеся без командира — стушевались окончательно. Тевтоны предложили фашистам разоружиться, пообещав взамен неприкосновенность и рыцарское обращение. Гитлеровцы сочли за благо не нарываться и сложили оружие.

Соблюдать договор с «приспешниками сатаны», однако, никто не собирался. Первым побуждением комтура и местной орденской верхушки было публично сжечь убийц епископа Вильгельма вместе со всем их адовым снаряжением. Но показательного аутодафе посреди городской площади не вышло.

На невиданный костер, сложенный из хвороста, сухих поленьев, автоматов, гранат, патронных сумок и щедро политый маслом, палачи загнали первую группу осужденных. Заполыхал огонь, закричали люди, сжигаемые заживо. Потом прогремели взрывы. Костер разметало. Казнимых разорвало в клочья. Осколками поранило и поубивало уйму простого народа и нескольких знатных рыцарей. Жгучими угольями и горячей золой осыпало толпу зевак. Разумеется, возникла паника. В суматохе и давке нескольким пленникам даже удалось улизнуть. Их, впрочем, быстро отловили. Всех, кроме одного: шарфюрер благополучно отлежался в сточной канаве под чьей-то грязной дерюгой.

Тевтоны лютовали жутко. Восприняв случившееся как заступничество дьявола, Христовы рыцари с молитвами и песнопениями утопили богопротивное оружие в Висле, а цайткоманду, не мудрствуя лукаво, вздернули у старой мельницы. На этот раз обошлось без эксцессов. Место казни «диаволовых слуг» кульмские священники во главе с посланцем Святого Рима объявили проклятым и строго-настрого запретили появляться там христианам, радеющим о спасении своей бессмертной души. После запрета ландмейстера Германа фон Балке, это было уже второе табу, наложенное на заброшенную мукомольню. Причем официально подтвержденное папским посланцем и оттого еще более страшное.

— Поэтому я здесь, — шептал трясущимися губами шарфюрер СС. — Здесь меня искать не станут. Когда я услышал пулемет, подумал… Думал, что наши, а это… Вы это оказались… Но все равно я и вам рад безумно. Я сдаюсь, я готов сотрудничать. Да хоть воевать на стороне Красной армии, только верните меня обратно, ради Бога!