Руслан Мельников - Орден

— Девушка дала мне пару гривен за услугу и пообещала, что если я найду человека, которому предназначено послание, он тоже проявит щедрость. Я ведь, выполняя это поручение, рискую навлечь на себя гнев Казимира Куявского, — врачеватель Бенедикта искательно заглянул в глаза Бурцеву.

Пару гривен? Ну, старый прохвост! Ну, враль! Наверняка ведь Аделаида вручила ему весь свой поясной кошель. Однако и эта плата — ничто за переданное письмо.

Янек не отказал Бурцеву в любезности. Ни о чем не расспрашивая, краковский дружинник ссудил несколько польских гривен. Когда деньги перекочевали в один из многочисленных мешочков лекаря и тот, довольный, отправился к покоям Освальда, Бурцев решительно объявил:

— К Легнице поедем по Сродовской дороге.

— Та-та-ры! — вдруг донеслось с ближайшей башни.

Штурм?! Эх, до чего же не вовремя!

— Та-та-ры у-хо-дят! — радостно кричали со стен защитники вроцлавской цитадели.

Бурцев метнулся наверх — к бойницам…

Они действительно уходили! По неизвестной причине кочевники покидали захваченный город и откатывались за холмы. Под отдаленный грохот барабанов молчаливые отряды всадников спешно рысили мимо горящих домов, мимо распахнутых ворот, мимо осадного тына… Двигались налегке. Никто не вез с собой награбленного добра. Все это похоже на бегство, но никак не могло быть бегством. Почти победители не бегут от почти побежденных. А потому куда больше происходящее смахивало на чудо.

— Господь услышал наши молитвы! — взволнованно гудели вроцлавцы у бойниц. — Господь отвел от нас, грешных, гнев свой и карающую длань! Язычники Измайлова племени возвращаются обратно в адовы бездны!

Мнение воеводы Бенедикта оказался менее оптимистичным.

— Просто поняли, что без пороков нас быстро не взять, — объяснял он кому-то из подчиненных. — А татарам нужно продвигаться дальше — в глубь Силезии, чтобы сразиться с Генрихом Благочестивым, пока князь не собрал большую рать. Потому и уходят язычники без штурма. Но еще могут вернуться. Очень даже могут.

Для Бурцева, впрочем, это уже не имело никакого значения. Главное, что осада с города снята и есть возможность немедленно — не тратя время на поиски тайных подземных ходов — отправляться в погоню за Казимиром!

Препятствий небольшому отряду краковских дружинников, пожелавших срочно покинуть цитадель, вроцлавцы чинить не стали.

Тяжелые ворота отворились, через ров были переброшены новые мостки. Подкованные копыта отдохнувших лошадей глухо застучали по дереву, а затем — звонко и весело — по вымощенной камнем рыночной площади.

Десяток краковских воинов во главе с Бурцевым выехали из Вроцлава, едва только арьергард кочевников скрылся за холмами. Небольшая дружина свернула в сторону и сразу перешла на рысь. А за осадным частоколом помчалась галопом. Верховых животных можно было не жалеть: каждый всадник скакал одвуконь. Бурцев и краковцы не постеснялись прихватить с собой лошадей Освальда, Збыслава, стрелков дядьки Адама и убитых в стычке с татарами партизан. Бенедикту Янек объяснил, что в путь они отправляются по чрезвычайно важному и срочному распоряжению Освальда, и потому пан рыцарь позволил забрать всех коней.

Им удалось избежать неприятных встреч с татаро-монгольскими сторожевыми отрядами и опередить более многочисленную, а следовательно, менее мобильную рать кочевников. Вновь весьма кстати пришелся опыт Янека, который в прошлом сопровождал малопольских послов в Силезии и знал Сродовскую дорогу к Легнице.

… Урода шарахнулась в сторону, когда за спиной на фоне просветлевшего утреннего неба еще клубился далекий дымок вроцлавских пепелищ. Испугало лошадь неподвижное тело на обочине, которое Васил принял поначалу за причудливую корягу. Но у коряг нет рук, а тут… Скрюченные пальцы мертвеца слов тянулись с земли к проезжавшим мимо всадника Отвратительное зрелище!

Бурцев натянул поводья. Остальные дружинни: тоже попридержали коней. Покойник был прикрыт грязным овчинным тулупом, видимо, ему же и принадлежавшим при жизни. Янек, соскочив с коня, кончиком меча сдернул овчинку с трупа. Ветер шевельнул копну рыжих перепачканных кровью волос. Яцек!

Вот, значит, как расплатился Казимир за доставленную на блюдечке с голубой каемочкой Аделаиду. Вот какова обещанная награда. Что ж, этого следовало ожидать. Оставлять в живых малопольского беженца, который видел, как везли под венец до Лешко Белого куявскому князю, несподручно. Слух о насильственном венчании могут иметь негативные последствия. Конечно, Казимир предпочел избавиться от нежелательного свидетеля и потенциального источника таких слухов.

— Куявцы, в самом деле, едут по Сродовской дороге, — заметил Яцек.

— Тогда по коням! Живо!

И вновь несчастная Урода дернула задом от обрушившейся на круп хлесткой плети.

Нагнать князя Казимира удалось лишь после нескольких смен лошадей. Врага они заметили из небольшой рощицы, через которую вела утоптанная к пытами широкая дорога.

Вереница конных фигурок, растянувшихся вдоль тракта, выделялась пестрыми одеждами и яркими гербами на серо-зеленом фоне ранней весны. Двигались всадники медленно и устало, а направлялись, судя по всему, к видневшимся вдали стенам и башням небольшого городка.

— Сродо, — озабоченно проговорил Янек.

— Что?

— Это сродовская крепость. На полпути от Легницы. Если куявцы въедут туда или к ним навстречу по спешит подмога, нам лучше повернуть коней. Повернуть?!

В центре куявского отряда Бурцев углядел единственную невооруженную фигуру. Женскую… Аделаида! Слава богу, хоть везли ее не поперек лошадиного крупа, а в седле. Правда, руки дочери Лешко Белого были связаны. И связаны основательно — куда там стальным браслетам спецсредства «нежность»! Запястья обмотаны так, что княжна лишь кончиками пальцев могла держаться за повод лошади. Да и могла ли? Вряд ли из-за тугих пут она вообще ощущает повод затекшими руками. Если б не уроки верховой езды опекуна-воевода, Аделаида давно вывалилась бы из седла.

Сердце Бурцева забилось чаще. Куявцев втрое больше, но их загнанные лошади едва передвигали ноги. Впереди на огромном коне, покрытом плотной матерчатой попоной, ехал всадник в нагруднике из толстой кожи с металлическими бляхами поверх длинной кольчуги. Ноги предводителя куявцев прикрывали металлические поножи, а плечи — плоские и широкие наплечники, похожие на погоны сумасшедшего генерала, страдающего манией величия. Кольчужные рукава и перчатки защищали руки. Сбоку болтались два меча в богато украшенных ножнах: один — покороче и полегче — на перевязи, другой — подлинней и потяжелее — был приторочен к седлу всадника. На пятках поблескивали шипастые колесики золотых шпор. Золотым шитьем был покрыт и наброшенный на плечи конника роскошный шелковый плащ.