Василий Звягинцев - Дырка для ордена

Однако шел на него с радостью. Все же очень тяжело общаться с женщиной, целиком погруженной в свое горе, да еще вбившей себе в голову, что в смерти мужа виновата именно она, а косвенно – будто бы и Ляхов тоже. И ему хотелось вновь почувствовать себя нормальным человеком в обществе красивой, не нагружающей тебя собственными проблемами девушки.

Встретиться договорились в «Артистическом» кабаре на Тверской.

Симпатичное заведение и крайне популярное, так что Ляхову пришлось здорово раскошелиться, чтобы получить столик в отдельной ложе на пятом ярусе окружающего эстраду амфитеатра. Зато место оказалось очень удобное – слева глухая, обтянутая алым бархатом стена, справа – одна из ведущих к площадке для танцев лестниц. И разговаривать можно, почти не опасаясь чужих ушей, и видно все великолепно.

На этот раз он «верископ» с собой не взял, решил довериться собственной интуиции, да и не получалось у него до сих пор полностью избавиться от слишком глубоко въевшихся моральных принципов. Говорить о «чести» и одновременно как бы подглядывать и подслушивать чужие эмоции и мысли.

После вечера, проведенного с отцом Майи, они еще не виделись, лишь дважды коротко поговорили по телефону. Строго по делу – Майя передала ему кое-какие уточняющие вопросы отца и выслушала ответ. Невозможность личной встречи Вадим объяснил максимально близко к истине. Что вот приехала в Москву старая знакомая, вернувшаяся из Аргентины, только начала обустраиваться, готовить семейное гнездо к приезду мужа, и вдруг получила сообщение, что он погиб. Сгорел вместе с самолетом, так что и хоронить нечего. А кроме него, у Елены в Москве ни родственников, ни друзей.

– Вот и пришлось помогать ей как-то устраиваться в новой жизни. Хорошо хоть с деньгами у нее проблем нет, в остальном же состояние ужасное.

– Богатая вдова, значит. И симпатичная? – достаточно бестактно поинтересовалась Майя, и Ляхову пришлось выразить некоторое возмущение такой постановкой вопроса.

– Тебе, пожалуй, трудно поставить себя на ее место, но все же попробуй. Мало, что погиб человек, с которым ты прожила много лет, так и вся привычная жизнь под откос. Где жить, как жить, что дальше делать?

– Великолепно понимаю. Но рано или поздно острая боль проходит и вещи, кажущиеся сейчас неважными, выбираются на первый план. Ты же сам эти проблемы и обозначил. Впрочем, меня это ни в коей мере не касается.

– Ну, я бы так категорически не утверждал, – заметил Вадим, но Майя словно бы не обратила на его слова внимания.

– Отец приносит тебе извинения, что пока не может с тобой встретиться. Мы с ним обсуждали твою «задачку». И говорили о тебе. Только не зазнавайся, но впечатление ты на него произвел. Что, в принципе, достаточно трудно сделать. Еще он просил особо подчеркнуть, что ваш разговор и данное вами друг другу слово отнюдь не распространяются на исполнение им своих должностных обязанностей.

– То есть я свое слово должен держать твердо, он же будет поступать по собственному усмотрению?

– Что ты за невозможный человек. Дослушал хотя бы! Это означает, что своих разработок по известному вопросу он не прекращает и в случае чего будет действовать, как считает необходимым, но в качестве частного лица он не исключает возможности личных бесед и встреч..

Ляхов в очередной раз удивился, сколь многолика его приятельница. Сейчас, хотя они и сидели за столиком богемного заведения, окруженные от души веселящимися людьми, и происходящее на сцене заслуживало внимания, Майя держалась, будто дипломат, зачитывающий партнеру по переговорам заранее подготовленную ноту.

Так он ей и сказал. И предложил быть проще.

– А то со стороны подумают, что мы с тобой условия предстоящего развода обсуждаем. Вина выпей, улыбайся, а о том, что вас интересует, будем говорить так, между прочим. Тем более ведь так оно и есть по большому счету? Для меня это на самом деле задачка чисто интеллектуального плана. Раз серьезные люди изнуряют себя заботами о судьбах отечества, чего бы и самому не поучаствовать? Но все же мне куда больше веселиться хочется. Свою подопечную я в Кисловодск проводил, чтобы отвлеклась и нервы в порядок привела. Так что.. Может быть, потанцуем?

Майя, судя по всему, всерьез его ревновала к Елене и шла на свидание с четко продуманной линией поведения, а сейчас ледяной панцирь, которым она себя окружила, дал трещину.

Вадим приложил все силы и умение, чтобы сломать его окончательно. Он непрерывно острил, комментировал концертную программу, подливал ей вино, в паузах между номерами увлекал вниз, на танцевальную площадку. И своей цели достиг. Тем более что она и сама мечтала о примирении, только «шляхетский гонор» мешал.

С каждым новым танцем он все теснее прижимал к себе ее гибкое тело, и она больше не напрягала неуступчиво спину. За столиком он то и дело, будто невзначай, касался ее руки, вообще вел себя, как в самом начале деликатного флирта. Что, в общем, выглядело несколько смешно после всего предыдущего, но Майе, похоже, нравилось. Раз все начиналось как бы с чистого листа. (В третий раз, нужно заметить.)

Однако о своем задании она тоже не забывала. Выбрав подходящий момент, спросила как бы между прочим:

– Слушай, а не мог бы ты ввести меня в свой круг? Хочется повращаться среди очаровательных гвардейцев. Я слышала, что доступ дам на ваши ассамблеи не запрещен.

– Я выясню, – пообещал Вадим. – Тот монастырь пока еще не мой, и вопросы соблюдения устава остаются актуальными. Только вот не знаю, стоит ли сообщать о твоем родстве?

Майя посмотрела на него с откровенной иронией, и он понял, что сморозил глупость. Впрочем, оно, может, и к лучшему.

– Думаешь, это для кого-нибудь тайна? Люди там собираются информированные в реалиях московской жизни, не тебе чета. А кроме того.. Можно подумать, дело зашло так далеко, что взрослая дочь государственного прокурора уже персона нон грата в обществе гвардейских офицеров?

Или действительно ты что-то такое знаешь, или разговор с отцом так на тебя подействовал?

– Пожалуй, да, подействовал. Я ведь парень отнюдь не искушенный. И погоны эти, и крест – абсолютное стечение обстоятельств. И когда мне господин прокурор так все доходчиво объяснил про зреющий заговор, я волей-неволей поверил. Да. И никак от этого первого, сильного впечатления избавиться не могу. Даже в приватной обстановке и в обществе совершенно невинной и понятия не имеющей об играх взрослых людей девушки. Да ты не манкируй, бокальчик-то до дна довыпей, а то скоро уже и горячее подадут. И танго вот опять заиграли.

– Пойдем. Только не пойму я, господин полковник, действительно вы такой кристальный и примитивно искренний человек, что аж страшно делается, или играете на недоступном мне уровне.