Василий Звягинцев - Дырка для ордена

Завербоваться на службу «человеком без биографии», то есть рядовым, как это практикуется в Иностранном легионе, – увольте. Не для того он пятнадцать лет носит погоны, чтобы опять начинать с «беспросветных».

В мирной же жизни чиновником, торговцем или, упаси бог, рантье он себя в принципе не видел.

Чекменев вернулся через два часа.

– Слушаю. Что у вас случилось?

– Так. Поболтать захотелось на темы вашей основной специальности. Финансовой, – быстро добавил он, увидев, как удивленно поднимаются брови подполковника. – Насчет моего денежного довольствия. То, о чем вы с господином Розенцвейгом говорили, – интересно, не спорю, только.. У меня денежное содержание за три месяца в финчасти лежит. И боевые мне теперь полагаются, и пособия, «за ранение» и «на лечение». Я человек небогатый, а ведь в качестве, в каковое капитану Тарханову предстоит перейти, никто мне тех денег не выдаст. Так? Не люблю, когда в таком существенном вопросе неясности остаются, – а сам показал глазами на потолок и стены, приложил палец к губам, а потом пальцами же изобразил, что нужно пойти прогуляться в сад.

– Можно и поговорить, дело немаловажное. Только вот курить у вас тут нельзя, а хочется. Пойдемте на воздух.

Сад при госпитале был хороший. Словно бы не больничный даже, а на какой-нибудь древнеримской вилле, как их описывал в своих романах Фейхтвангер. С посыпанными мраморной крошкой дорожками, вьющимися в зарослях темно-зеленых туй, разноцветных клематисов и вообще неизвестных капитану южных растений. С журчащими фонтанами и расставленными вокруг скамейками. И все это великолепие обнесено трехметровым кирпичным забором с колючей проволокой по верху. Не для того, чтобы предотвратить побег пациентов, а совсем наоборот.

– Итак, я вас слушаю. – Чекменев протянул Сергею портсигар, когда они нашли подходящую скамейку подальше от прогуливающихся выздоравливающих.

– Не смею сомневаться в полной лояльности господина майора, – сказал Тарханов, – но все-таки и ему не все знать следует. О наших внутренних делах.

– Спорить не собираюсь. А о чем пойдет речь? Кроме денег. Те-то мы вам, разумеется, компенсируем. Назовите только сумму.

Деньги Тарханов считать умел, положения и инструкции знал, и без запинки доложил, что по всем видам выплат ему на сегодня полагается девятнадцать тысяч триста восемьдесят рублей. И еще восемь тысяч пятьсот лежит на счету в «Офицерском обществе взаимного кредита», получить которые ему теперь тоже будет затруднительно.

– Округленно двадцать восемь тысяч. На эту сумму я в любом случае пару лет в России проживу.

После чего начал излагать свой план, состоящий в том, чтобы не прятаться ему «по-за углам», как он выразился, используя часто употреблявшееся дедом выражение, а, напротив, активно включиться в операцию.

– Я же все-таки боевой офицер и без дела сидеть не приучен. Давайте вот что попробуем – устроим масштабную контригру. Насчет умереть – я не возражаю. Только нужно обставить это так, чтобы наши «друзья» сразу же заподозрили неладное. Утечку из госпиталя или из каких-то других кругов, что, мол, не все ясно с моей смертью и похоронами, еще что-нибудь в этом роде, тут вам виднее, вы специалист.

Главное, чтобы они зашевелились. Кое-какой след обозначить и вдоль этого следа наблюдать, когда они по нему двинутся. И я с полным удовольствием в игре поучаствую.

Чекменева, как показалось Тарханову, идея заинтересовала.

– А зачем это нам? – неожиданно спросил он Тарханова.

– В смысле? – не понял Сергей.

– Да в самом прямом смысле. Одно дело – провести мероприятия по стандартной схеме «защиты важного свидетеля», и совсем другое – разрабатывать многоходовую операцию с привлечением значительных сил и средств, рассчитанную на неопределенный срок, и для чего? Чтобы в случае удачи задержать парочку наемных убийц, скорее всего ни в какие тайны не посвященных? И что потом? По второму кругу, по третьему и так далее? В каждом деле должен быть смысл.

Но к такому повороту Тарханов был готов. В стратегии и тактике он разбирался вполне прилично, в том числе и в тактике разведопераций, пускай и войсковых, а не агентурных.

– Не говорите, что не понимаете. А то я в вас разочаруюсь. В том и фокус, чтобы отследить всю схему. И здесь, в Израиле, и у нас дома. Я и то, почти навскидку, могу вам планчик нарисовать. Розенцвейг организует утечку, по разным каналам и с некоторыми отличиями. Через свою агентуру устанавливает, какая именно легенда прошла. И куда. Вы и ваши коллеги в России работаете аналогично. У вас же наверняка хоть какие-то разработки по террористам есть.

Я, соответственно, по первому уровню операции буду именно «прячущейся жертвой». По второму – живцом. Третий тоже можно придумать. Как?

– Для экспромта – вполне. Дело явно имеет перспективы. Но – работаем пока только вдвоем. Чтоб никто ни слухом ни духом. Ни здесь, ни в России, если я сам иного не прикажу.

– Кого учите, господин подполковник!

«Буквально на три часа», как он выразился, Розенцвейг предложил Тарханову сгонять в Тель-Авив.

– Во-первых, у вас есть шанс, который нельзя упустить ни в коем случае, а во-вторых, шансов может не остаться ни у кого вообще.

Майор выглядел настолько встревоженным, что Сергей простил ему привычную уже манеру выражаться не совсем логически оправданным стилем. У всех свои обычаи.

Григорий Львович сел за руль рыжевато-песочного «Опель-Адмирала», выкрашенного под цвет окрестных библейских холмов.

Вопреки обыкновению майор был одет в обтягивающий кевларовый комбинезон цвета беж, на заднем сиденье распростерся дополнительный тяжелый бронежилет, придавленный томпсоновским пистолетом-пулеметом, а сверху перекатывалась на виражах круглая стальная каска.

«Точно, воевать ребята собрались», – отметил для себя Тарханов. А у него, кроме пистолета, ничего подходящего с собой и не было. Ну, да как-нибудь.

Машина летела по приморскому шоссе на сумасшедшей скорости, а майор, свободно положив руки в тонких перчатках на деревянное кольцо руля, не сжимая пальцев даже на крутых виражах, рассказывал ему о предстоящей церемонии.

– Встретиться с премьер-министром вам совершенно необходимо. Во-первых – это вопрос высокой дипломатии. В предвидении грядущих потрясений наши власти желают как-то обозначить нерушимость русско-израильского боевого братства.

Кроме того, отбитый вами прорыв боевиков действительно планировался как отвлекающий маневр. Сейчас три армии готовы к вторжению. Речь идет буквально о часах. Российские и немецкие дипломаты пытаются добиться встречи с маршалом Амером, королем Хусейном и президентом Аль-Баширом. Но ни одного из них отчего-то нет на месте. Кто отдыхает, кто наносит неофициальный визит неизвестно кому.