Василий Звягинцев - Хлопок одной ладонью

– Потом про историю. Сейчас, пока не начали – что?

– Да ничего. Продолжай гарнизоном командовать, заставь, наконец, «Пересветов» со всеми подчиненными частями к тебе подтянуться. Академия, бля, это ж целый батальон только офицеров. А службы обеспечения? Как мы в Польше – «Огнем и мечем!». Пусть сюда прорываются! Даже полк в кулаке сильнее корпуса вроссыпь.

– А они там – не продались? – Тарханов, не допущенный в круги высшей военной аристократии, знающий о подробностях только со слов друга, не доверял им генетически.

– Не думаю. Может, соображают слишком медленно, но продались – не верю. Не тот уровень. Так что вызывай, не сомневайся, был же приказ князя! Построй их тут как умеешь.

– Слышь, Вадим, – зло оторвав и сплюнув в сторону полмундштука папиросы, вдруг спросил Сергей. – Может, нам Шлимана с компанией сюда позвать? Хоть пообедают нормально!

Мысль товарища показалась Ляхову практически интересной, но и жутковатой в пересчете на нормальную логику. Довели, значит, парня!

– Это, Сережа, всегда успеется. Раз Максим на базе сидит, генератор в наших руках. Но, знаешь, фитиль в крюйт-камеру никогда не поздно сунуть. И почти всегда – рано. Ты лучше здесь сообщения из Берендеевки подожди, от морпехов с маршрута, а главное – от Александра Ивановича… Заверил он меня, час – самый крайний срок.

– Подожду, – мрачно ответил Тарханов. – Мне б на него живьем поглядеть… – в голосе прорезалась мечтательность.

– Увидишь. Но пока нужно делать что можешь и должен. Я пушки громить пойду. Одна нога здесь, другая там. А тебе неплохо бы для прикрытия еще две-три роты выбросить на Театральную, Арбат и набережные. Продвинуться, сколько можно, демонстрируя силу, слегка пострелять, если придется, и назад.

– Договорились.

Ляхов, не вдаваясь в субординацию, приказал кремлевскому генерал-интенданту выгнать из гаража три представительских лимузина и парадный катафалк (а что, недурно для маскировки), в них набилось человек двадцать сверхсрочников внутренней службы и штабных офицеров, с радостью согласившихся «проветриться». У каждого автомат, пистолет, ручных гранат прихватили от души, пушки подрывать. Долгий бой не планировался.

Ехать было всего ничего. Переулками, переулками, мимо Новодевичьго, через мост, потом по дуге, объезжая Воробьевы горы с тыла, и пожалуйста.

Все здесь выглядело так, как доложено. Просторная поляна, с которой открывается вид на всю Москву, где Герцен с Огаревым в чем-то клялись (убей, не помню), где Наполеон якобы ждал ключей… Какие, на хрен, ключи, если и дверей нету?

Зато пушки были на месте. Заканчивали разворачиваться на огневой позиции. Расчеты исполняли положенное боевым уставом: подкапывали землю под сошниками, проворачивали механизмы горизонтальной и вертикальной наводки, выгружали с машин снарядные ящики, распечатывали, протирали ветошью длинные унитары. Не слишком торопятся, но минут через пятнадцать-двадцать будут готовы к стрельбе. Командиры орудий и огневых взводов шарят биноклями по горизонту.

Просмотренные Ляховым на «Валгалле» и в учебном центре документальные фильмы, посвященные технике того мира, были совершенно точны. Они самые, «Д-74», калибр 122 миллиметра, набор снарядов – на любой вкус. Одним боекомплектом разнесут Кремль по кирпичам.

Но – подзадержались ребята. Или страшно стрелять по национальной святыне, или приказ не поступил.

Ну, тогда мы начнем первыми.

Был бы на месте Секонда Фест, все закончилось бы в минуту. Всех дел – положить из автоматов в спину расчеты, и точка. Однако Вадим-второй был человеком иного времени и иной психологии.

Повыскакивали его офицеры из машин, подбадривая себя воинственными криками, заняли огневые. А что там занимать? Рядовые безоружны, у наводчиков и командиров орудий пистолеты в кобурах, у двух офицеров – тоже. Даже прикладами в морду бить никого не пришлось.

Правильно в наставлениях сказано: «На марше и при развертывании огневых позиций артиллерия без пехотного прикрытия беспомощна».

– Где командир батареи и НП? – спросил Ляхов старшего лейтенанта с неприятным, то и дело передергиваемым тиком лицом. Похоже, из запойных. Служил одно время с Вадимом такой, поручик Саратов, которому каждые два года то давали третью звездочку, то снимали две сразу.

– Вон там, на склоне, где раньше трамплин был.

– Веди. Дернешься – стреляю. Тут тебе не у Проньки. Ишь, придурки, на Кремль нацелились! За поллитра или сверху добавить обещали?

– Чего там вести? Они, как шум услышали, наверняка деру дали. Ну сходим, буссоль и стереотрубу с дальномером заберем…

Похоже, собственная судьба артиллериста совершенно не интересовала.

Так и вышло, кроме приборов и нескольких окурков, на командном пункте ничего не обнаружили.

Вернувшись, наведенными стволами и веселым матерком поощряя усердие пленных артиллеристов, заставили их свернуть батарею, подцепить орудия к транспортерам, загрузить обратно снаряды.

Теперь можно и в расположение. Лишь бы по дороге никто не кинулся отбивать трофеи. Вадим на такой успех даже и не рассчитывал, думал просто накатники у пушек взорвать или затворы унести, а тут вся батарея в полной исправности! Офицеры оживленно вспоминали строки орденских уставов, суливших за захват с бою вражеских орудий никак не меньше «Владимира» с мечами каждому участнику дела.

– …Танки, значит, – без особого выражения сказал Уваров. – Танки мы с самого начала ждем. Теперь понятно, чего они затаились и помалкивают…

– Нам же лучше, – ответил Рощин, исползавший с Константиновым и несколькими разведчиками всю нейтральную полосу. Они и притащили большую часть трофейных автоматов и пулеметов. Два пулемета отправили в Берендеевку, а остальными оснастили тыловой отсечный рубеж. – Пока подъедут, пока сориентируются. На мину, глядишь, кто напорется. Час-другой выгадаем…

– Потому и нечего рассиживаться. Начинайте копать гранатометчикам новые гнезда. Желательно под корнями деревьев потолще. От дороги метров двадцать-тридцать. В шахматном порядке по обеим обочинам. На расстоянии огневой связи. Про пути отхода не забывайте. В общем, сами знаете. Я потом посмотрю.

«Дротиков» у отряда осталось всего восемь штук, по три противотанковых гранаты на трубу. Если повезет, коробок пять сжечь можно. И надежно загородить дорогу. Уваров боялся только одного – если танки вообще не пойдут на сближение и станут гвоздить по позиции с недосягаемого расстояния. Впрочем, это тоже неплохо. Танковая пушка – не гаубица, калибр не тот, осколочно-фугасных в боеукладке не так много, постреляют в белый свет, как в копеечку, и все на этом. В чистом поле да, там бы тяжко пришлось.