Василий Звягинцев - Хлопок одной ладонью

Я поинтересовался, есть ли в гарнизоне отставные офицеры или просто люди с боевым опытом?

Оказалось, что в армии служили многие, но больше рядовыми и сержантами. Был отставной подполковник, как раз главный хранитель оружейной коллекции, да ушел два года назад на покой по полной дряхлости. Потому и с «Максимом», и с другими сложными системами разобраться некому.

– А что, возьмете меня в военспецы?

– Так я с самого начала имел это в виду. Приступайте.

Я попросил построить всех, способных (и готовых) носить оружие. Таковых набралось двадцать восемь человек в возрасте от двадцати до пятидесяти, из них три женщины. Известная Светлана Петровна и две студентки – разрядницы по стрельбе. Из «ТОЗ-12» и «МЦ», разумеется, но трехлинейные карабины держали вполне уверенно.

Войско, конечно, так себе, даже «афганцев» среди них ни одного не оказалось, но где другое взять? Держатся люди все-таки уверенно и смотрят бодро.

Огневая мощь состояла из тех же «мосинок» разных модификаций, четырех «Винчестеров», выпускавшихся в Первую мировую в САСШ по русскому заказу и под русский патрон, ППШ и ППС, двух «МП» и ручника «ДП-27».

В общем, неплохо, только для немецких автоматов было всего пять магазинов и патроны, сами понимаете, тех еще лет выпуска. То ли выстрелят, то ли нет. Для наших пистолетов-пулеметов в училище удалось раздобыть лишь десять картонных пачек – 160 штук. Так что лучше автоматчиков держать в резерве, на случай решающего ближнего боя.

Я спросил у Светланы, испытывала ли свой «машинпистоле» в деле и вообще как он к ней попал и почему.

– Интересуюсь этим делом, хоть и филолог. Артем Захарович (это тот самый подполковник-оружейник) мне все показывал, разборке-сборке учил. Говорил, что, не дай Бог, конечно, если опять придется, то каждый нормальный человек должен владеть оружием, как ложкой.

– Умный человек.

– Ну вот, когда все началось, я первым делом в склад спустилась и «Шмайссер» себе взяла.

– Какой же это «Шмайссер»? Неужто ваш знаток так говорил?

– Нет, «МП-38, Эрма», конечно, но он сказал, что на фронте все так говорили, для простоты…

– Пусть так, а стреляли или нет?

– Одна короткая очередь, поверх голов.

– Значит, не сгнили еще патроны. На совесть делали. Ладно, будем делом заниматься.

С помощью двух парней, бывших пулеметчиков, «Максим» вытащили из подвалов, я, вспоминая крымские дела, перебрал действительно находящийся в почти идеальном состоянии и тщательно смазанный механизм. Убедился, что все работает как надо. Залили воду в кожух, набили три брезентовые ленты, на что ушло как раз два цинка. Затащили четырехпудовый пулемет на крышу.

Спасибо неизвестному архитектору этого здания, придумавшему устроить над главным входом этакое декоративное излишество в виде трапециевидного каменного фронтона почти двухметровой высоты с барельефами и круглым отверстием посередине. Возможно, здесь когда-то помещались часы, но сейчас оно идеально подошло в качестве амбразуры.

Отсюда как на ладони видна была площадь, ограда и корпуса училища по ту сторону, еще несколько внушительных старинных зданий в отдалении. Позиция изумительная, центр города просматривается на полную дальность прицельного выстрела.

Правда, в кого и зачем стрелять, пока непонятно, но интуиция подсказывала, что наверняка придется. Иначе что я вообще тут делаю? Со старым музейщиком познакомиться забежал и осмотреть вотчину последнего Генсека? Очень сомнительно.

По въевшейся в натуру привычке немедленно брать ситуацию под контроль я решил, пока все тихо, сходить в училище, познакомиться с кем-то повыше рангом, чем простые курсанты.

Взял в сопровождающие студента-историка Стаса, как раз и организовавшего негоцию с доставкой патронов, повесил на плечо одолженный у Светланы «МП», больше для солидности, а там кто его знает, и отправился.

Стас, немедленно вообразивший себя как бы адъютантом нового командира, человека куда более подходящего к этой роли, чем старик-директор, да еще из самой Москвы, старался тоже выглядеть серьезным и бывалым.

Нормально. Перейдя на четвертый курс, мы себя тоже ощущали весьма крутыми парнями. Пожалуй, самыми, потому что пятикурсникам нужно уже думать о госэкзаменах, дипломах, распределении, аспирантуре и прочих скучных вещах, а четвертый – это авторитет, сила и независимость.

Карабин он повесил на плечо небрежно, стволом вниз. Вроде как признак особой лихости. Одолжившись сигаретой, курил неторопливо, держа ее большим и указательным пальцами левой руки. И одновременно излагал собственную версию происходящего, постоянно ссылаясь на фантастические романы и рассказы, по преимуществу западные, касавшиеся той же тематики.

Многих названий книг и фамилий авторов я даже не слышал, хотя в свое время тоже был не чужд. За рубежом читал все больше испано– и англоязычные газеты, справочники и тому подобное, на беллетристику времени не хватало, а в Союзе две-три новые книжки купишь в ларьке Домжура [9], если повезет, и все на этом.

– Ты что, по-английски свободно читаешь?

– Читаю немного, только зачем? Сейчас на лотках этого добра столько… Были б деньги да время. Отец мой никак успокоиться не может. Митингует, как на Съезде депутатов. Я, говорит, свою библиотечку НФ в тыщу книжек двадцать пять лет собирал, сколько переплачивал, сколько перед завмагами да продавщицами унижался, и кому это теперь нужно? За неделю можно столько же купить, чего хочешь, а интерес пропал, и азарт…

– Это точно.

Сам я был таким же точно охотником-собирателем, только в своем мире до книжного изобилия не дожил. Правда, успел увидеть лотки и витрины декабрьским вечером девяносто первого. А в других мирах у меня появились совсем другие заботы.

– А отец твой, родители, где сейчас? Не знаешь?

– Они, слава Богу, в Пятигорске. Хотя, может, сейчас и там такое же… – парень махнул рукой и переключился на тему последствий катаклизма исходя из посылки, что все рано или поздно образуется. А вот какая жизнь начнется после – это его занимало гораздо больше текущих событий. Возраст, что тут скажешь…

Слева от парадного входа, в данный момент наглухо закрытого, Новиков увидел чугунную доску. «Высшее командное училище войск связи имени маршала войск связи Пересыпкина».

Помню я этого маршала по его надгробному памятнику на Новодевичьем кладбище. Там он возвышается над косо срезанным гранитным постаментом в мундире со всеми тщательно выточенными орденами и медалями, прижимая к уху телефонную трубку, витой мраморный провод от которой уходит куда-то вниз. Очевидно, в царство Аида. Или туда, где сейчас обретается тот, кто вручил ему самые большие звезды в тридцать девять лет. Приказы, что ли, продолжает выслушивать? Или обстановку докладывает? Сюрреализм, честно сказать.