Василий Звягинцев - Андреевское братство

Толкнул дверь в ту спаленку, где «полчаса» назад лежала на кровати завернутая в бурку княжна.

Ее там, разумеется, не было, но, прислоненный к табуретке, стоял именно тот предмет, что я старательно воображал. Визуализировал, иными словами.

Короткий аккуратный карабин-винчестер, и рядом с ним набитый патронами пояс-патронташ.

Тот самый винчестер, что подарил мне Шульгин в форте.

До последнего мгновения не веря в подлинность изделия, я схватил его, ощутил приятную тяжесть, фактуру дерева приклада и холодный металл ствола. Передернул рычаг-скобу затвора. На пол, кувыркнувшись, со стуком упал выброшенный золотистый, бочоночком, патрон.

И как же данный парадокс трактовать? Безусловно, мы не на Землю возвратились, а попали в очередной закоулок пресловутой Сети. Непонятно для чего отобразивший именно такой квант человеческого мира.

Умеющий материализовать некоторые желания попадающих в него фигурантов. Об оружии я мечтал, оружие пытался заставить появиться именно на этом месте. Только с моделью накладка вышла. Я себе рисовал двуствольный дробовик, чтобы в случае необходимости охотиться на местную дичь в целях пропитания, если бы пришлось пешком пробираться по лесам в Москву.

Получил винчестер и к нему сорок патронов, считая те, что в подствольном магазине.

Плохо воображал, или некто счел, что в предложенных обстоятельствах именно эта штука будет мне полезнее?

Или – это своеобразный знак? Привет от друзей с намеком, что связь не утрачена и что следует, не теряясь, действовать по прежнему плану?

Вкратце я обрисовал Артуру суть дела. Он не удивился, спросил только, почему я не пожелал чего-нибудь более практичного.

– Например?

– Например, автомобиль. Или даже вертолет. Полетали бы над местностью, осмотрелись.

– А ты летать умеешь?

– Учили…

– Вот и продолжим эксперимент. Визуализируй теперь ты.

Сразу скажу, что дальнейшие попытки, ни Артура, ни мои, не увенчались успехом. Может быть, мы делали что-то не так, но ни вертолета, ни даже банки консервов с бутылкой вина или водки сотворить не смогли.

Вечерело. Для пробы я два раза выстрелил из винтовки по забытому кем-то на колу забора глиняному горшку. Он послушно разлетелся вдребезги, а вторая пуля расщепила сухую древесину. Мы по очереди поковыряли пальцами торчащие длинные щепки, Артур обратил внимание, что на дереве остались даже характерные следы нагара и частички медной оболочки пули.

– Реальней некуда. Если это иллюзия, так я даже и не знаю…

У меня мелькнула шальная мысль, что эксперимент стал бы убедительным стопроцентно, если бы взять и пальнуть сейчас в моего приятеля. Хотя бы даже в ногу. В свое время я вогнал в него пуль двадцать без всякого эффекта, а сейчас?

Забросил от греха винчестер на плечо.

– Что делать будем?

Артур пожал плечами.

– Можно к озеру спуститься, можно по дороге пройти. Обычно в России между деревнями километра по три, по четыре бывает. Взглянем, как там дела обстоят.

– Не пойдет. Если мы, скажем, в Сибири, так и полсотни верст может оказаться. И солнце садится… О! – Меня вдруг осенило: – Солнца мы не видим, облака на небе. Его, может, вообще нет. А звезды? Вдруг к ночи облака растянет, по звездам мы сразу выясним, на Земле мы или еще где…

– А если не растянет? – проявил скепсис Артур.

– Нет так нет. Ничего не теряем. А пока светло, дров надо набрать, печку растопить. Сядем у огня и будем ждать.

– Чего?

– Любого исхода. Рано или поздно нам объяснят, что почем. Ты есть хочешь?

– Я с момента смерти обхожусь…

– А я, как сюда попал, не хотел, а вдруг потянуло пожевать что-нибудь. Странность?

– Непознанная закономерность. А дрова искать не надо, вон под навесом целая поленница…

Русскую печь надо уметь растапливать. Хорошо, что я овладел этим искусством в своем вологодском «имении», иначе сидеть бы нам в холоде и темноте. А так мы устроились на табуретах возле гудящей топки и почувствовали себя почти сносно. Именно что «почти». Потому как особенно радоваться было нечему двум то ли людям, то ли фантомам, затерянным в дебрях злополучной Гиперсети.

Если это тоже приключение, то довольно унылое. Если не считать эпизода из княжеской жизни.

Предыдущие были как-то поживее, с опасностями, риском, стрельбой во все стороны и непременным благополучным финалом. А тут? Со скуки можно умереть, если это уже не случилось по другим причинам.

Артур поднял руку и коснулся им чугунной дверцы. И через мгновение отдернул, чертыхаясь, принялся дуть на обожженное место. – Больно, черт!

– А ты что думал?

– Думал – не будет. Если еще и волдырь вскочит…

Волдырь с непременностью вскочил там, где и положено.

– Нет, я решительно ничего не понимаю…

А я подумал, что и это может быть намеком. Например, на то, что я все-таки сумел переместить нас в псевдореальность иного порядка. В ту, где Артур восстановил свои человеческие качества. И тогда…

Часа через два пустопорожних, в силу отсутствия достоверной информации и конструктивных идей, разговоров я сказал ему:

– Ты как хочешь, а я еще попробую помедитировать. Сидим, как эти… потерпевшие кораблекрушение.

– Может, не стоит? Тут хоть тепло и крыша над головой. Проголодаемся – на охоту сходим. На рыбалку. Зимой санки сделаем, будем с горки кататься…

– Юмор у тебя…

– Как у висельника?

– В этом роде. Моих же экспериментов можешь не опасаться. Никаких заклинаний и прорывов сквозь мистические барьеры. Я просто хочу заняться ментальным поиском. Шульгин мне рассказывал, как он через астрал Новикова разыскивал. Нашел, между прочим. И не так себе, не на соседней улице, а через полсотни парсеков…

Артур присвистнул.

– Не врет? Шульгина твоего не знаю, а Новиков мужчина хоть и импозантный, но несколько сомнительный…

– Да уж не сомнительнее нас с тобой.

– Мы хоть современники и соотечественники…

…Что самое интересное – моя импровизированная тактика сработала. Может быть, и не так, как я рассчитывал, но все же. Либо у меня действительно талант, либо, как я и предполагал, результат был предопределен не мной…

В какой-то момент я ощутил и увидел себя словно извне. Не подлинный зрительный образ, а некую абстрактную композицию, в духе этюдов художников-ташистов, изображающих собственные эмоции в виде цветных трехмерных клубков и сгустков непонятной консистенции.

А старательно конструируемая мною модель Гиперсети приобрела такой невероятный объем, масштаб и сложность, что, если б было чем, я задохнулся бы от изумления превосходящей всякое разумение грандиозностью панорамы. И от представления о собственной ничтожности. Я показался себе светлячком, залетевшим в зону праздничного фейерверка.