Василий Звягинцев - Андреевское братство

Он заметно сник. Его мясистая физиономия утратила тонус, приобрела бабьи черты.

Я решил его немного подбодрить.

– Но все не так и плохо. Я ж тоже не мальчик и не ангел, само собой. Можно как-то договориться, раз уж… Правда, теперь исключительно на моих условиях…

Я обошел вокруг, затягивая паузу, стал перебирать бутылки на его столе с доской из черного кварца, смешал себе жуткий коктейль, попробовал его и выплеснул в кадку с пышным лимонным деревом.

– Условия, скажем, такие… Пять миллионов за моральный ущерб после возвращения Аллы – в целости и сохранности, разумеется, ну а потом, в цивилизованной обстановке и в присутствии моих адвокатов и консультантов, можно будет вернуться к первоначальному раскладу… Понимаю, с моей стороны все похоже на совершенно неуместное толстовство, однако… Люди мы не чужие, воспоминания об общем боевом прошлом как-то сближают… Других компаньонов еще искать и искать, а вы люди денежные и в курсе проблемы. Свою заинтересованность подтвердили вполне убедительно…

– Игорь, – ответил мне Панин. – Ты все время переоцениваешь мое участие в этом деле. Я тебе уже поклялся – моя роль почти такая же случайная и… глупая, как и твоя. Я ничего не могу решать сам. Я передам твои предложения. Надеюсь, ты не блефуешь и тебе будет чем подкрепить свою позицию. Здесь не любят, когда берут на арапа. Ты сможешь доказать в суде, что все было так, как ты говоришь? Против тебя выступят лучшие адвокаты, масса безукоризненных свидетелей, да, наконец, каждый твой шаг уже нейтрализован соответствующими, документально подтвержденными фактами, зафиксированными полицией… Боюсь, что и Алла даст показания не в твою пользу…

Чего-то в этом роде я от него ждал. Конечно, за прошедшее время у них была возможность подстраховаться. Хотя после моей убедительной смерти они не могли не расслабиться… А если наоборот? Вот черт, вдруг сообразил я, ведь в полицию еще утром должен был поступить сигнал о том, что найден труп убитого постояльца… А раз его не было?

– И тут ты прав, сын мой, – процитировал я царя Соломона. – Только ведь все равно тебе будет хуже всех. Ты слышал, что даже выстрел в упор меня, оказывается, не убивает? А вдруг я бессмертен? С тобой во всяком случае успею посчитаться… И от виллы твоей один дым останется. А, дружок?

Я сделал движение, будто собираюсь протянуть через стол руку. Панин взвизгнул и стал оседать, стараясь спрятаться под столешницу.

В зеркальной стенке шкафа я уловил движение за моей спиной, оттолкнулся ногой от тумбы, крутнулся в вертящемся кресле и навскидку трижды выстрелил в появившегося из-за портьеры человека, уже поднявшего ребристый ствол плазменного деструктора.

Такая штука спалила бы меня, невзирая на браслет: инструкция ведь и предостерегала от одномоментного полного разрушения организма… Да заодно и Панина. На нем тоже, выходит, крест поставили.

Серебряные, приготовленные для Артура пули швырнули неудачливого убийцу на ковер.

А я уже стоял на коленях за креслом Майкла и упирал ствол пистолета в его жирный бок.

– Никак, сволочь, не успокоишься? – прошипел я, приходя в настоящую ярость. – Прикажи всем, кто тут еще есть, выходить и бросать оружие… Или через пять секунд стреляю…

И, клянусь, в тот момент я не шутил. Почти наверняка выстрелил бы.

Панин, колотясь от озноба, подчинился, и еще два вооруженных типа появились из-за драпировок.

– Лицом к стене, руки за голову…

По моим подсчетам, оставался еще один, видимо, непосредственно охранявший Аллу. Если в доме не было других охранников, кроме прилетевших с ней.

– Ствол будет у тебя под ребром, пока сюда не приведут Аллу. Кончай думать об интересах фирмы. Подыхать придется лично тебе. Если твои идиоты считают иначе – тем хуже… И прикажи открыть ворота, там ждут мои ребята…

…Когда в холл вошли Андрей и Артур, я разжал сведенный на спуске палец. И первым делом решил взглянуть на валяющееся с раскинутыми руками тело. На его счастье, карбоновая кольчуга под пиджаком выдержала. Но полутонные удары пуль основательно вышибли из него дух. Только минут через десять он начал стонать и шевелиться.

– Пригласишь сюда кого-нибудь из главарей? – поинтересовался я, когда Алла уже была с нами, медленно приходя в себя после пережитых потрясений. Мне хотелось обнять ее, успокоить, но времени совсем не было.

Панин, убедившись, что ни стрелять, ни бить его я не собираюсь, отрицательно мотнул головой.

– Ну, твое дело. Сам будешь выкручиваться. Глядишь, еще тебя потом и обвинят… В сговоре со мной. А что? От тебя и этого ждать можно. Загадочная славянская душа, непредсказуемая и коварная…

Он внимательно следил за моими зигзагообразными перемещениями по комнате, видимо, пытаясь понять, как следует трактовать эти рассуждения. А я просто давал выход чувствам. И – вот что забавно – не испытывал больше к нему ненависти. Злость была, но несколько благодушная, вроде как на неразумного ребенка, сдуру натворившего бед, благополучно, впрочем, разрешившихся.

– Как, Алла, этот толстый придурок тебя не обижал?

Она мотнула головой.

– Нет. Я его и не видела ни разу с тех пор, как мы уехали. Со мной все время занимался тот молодой профессор…

– Гендерсон, – с готовностью подсказал Панин. – Его назначили исполнительным директором.

– А самый главный кто? – спросил я.

– Джильола, жена Абрамовитца… – ответил Панин. – Она все придумала, Джильола Ревелли, миллиардерша, все тут так или иначе у нее в руках…

Мне осталось только присвистнуть. А я, дурак, на старичка ставил. Что значит стереотипы! Психолог из меня…

– Ну бог с вами, разбирайтесь сами. Только передай очаровательной синьоре, что вот это как раз знаменитый Артур и есть. Если что – он с удовольствием нанесет ей визит. Как он любит – в самое неподходящее время. Почему и советую вести себя очень тихо. А теперь, значит, так. Мы сейчас поедем. Куда – наше дело, тебя прихватим с собой для вящей безопасности…

– Не надо, – Артур впервые вмешался в разговор. – Я здесь с ним побуду, а после вас догоню…

Наверное, так действительно будет лучше, вот только бедняге Панину лишние переживания. Шутка ли, наедине с настоящим зомби остаться, на уединенной вилле…

– Договорились. Теперь дальше. Вопрос о компенсации остается в силе. Хотя ставки снова меняются. Десять миллионов ты платишь мне сейчас, а уж потом с коллегами промеж собой разбросаете, на паритетных началах, в меру вклада каждого. Сам понимаешь, твое неконструктивное поведение непосредственно влияет на финансовую сторону…

Панин без звука полез в сейф.

– А кстати, где все наши записи?

– Не знаю. Гендерсон забрал. – Майкл достал из сейфа несколько кредитных карточек, вложил в компьютер. – Какой у тебя счет?