Василий Звягинцев - Андреевское братство

А не пират ли и сам Новиков?

Я успел подумать, что на месте командиров катеров именно сейчас, невзирая на заградительный огонь, попытался бы на вираже притереться вплотную к борту «Призрака», ударить вскользь и сбросить абордажную партию. На дистанции мы рано или поздно их размолотим.

Я заложил двойной координат и увидел, как катера эффектно разошлись на контргалсах, до половины выскакивая из воды, располосовали поле боя белопенными бороздами, почти растаяли в дымной мгле и снова ринулись в атаку, заходя теперь с передних четвертей горизонта. Моим первым побуждением было вновь подставить им корму, и Новиков это понял. Оторвал голову от прицела, взмахом руки указал мне курс. Я понял, что он прав. Неприятель сейчас выйдет на ракурс-ноль, стрелять можно из всех стволов без упреждения. И я еще наконец сообразил, что на катерах нестабилизированные пушки, что было даже как-то дико! Они б еще кремневыми мушкетами вооружились! Не пираты, а клуб любителей старины какой-то. А трубы вдоль бортов – неужто в самом деле торпеды? Или все же самонаводящиеся ракеты? Тогда почему они их не запускают? Яхта нужна им целая?

Андрей с Ириной понимали друг друга не только без слов. Они просто думали одинаково. Их автоматы ударили залпом. Нескончаемыми, на расплав стволов очередями.

Такого я давно не видел, не видел никогда. Спаренная трасса Андрея поймала наконец правый катер. Он вспыхнул мгновенно, словно бросили факел в бочку с бензином. Столб бледно-желтого пламени вскинулся метров на пятьдесят.

Я довернул «Призрак» чуть левее, чтобы Новикову удобнее было перенести огонь на левую цель. С дистанции не больше мили и он, и Ирина достали ее одновременно. Но башенный стрелок катера тоже успел. Рубка яхты загудела, как дверь дота под кувалдой Артура. Меня отбросило на штурманский стол, а сверху накрыло звоном, грохотом и болью – не выдержало восьмимиллиметровое закаленное стекло.

Острые и, мне показалось, горячие осколки вонзились в щеку, шею, спину. Но, кажется, не в глаза. Чувствуя, как намокает от крови рубашка, я встал, нащупывая манипуляторы, и успел увидеть, как, не сбавляя своего сорокаузлового хода, катер зарылся носом и исчез с поверхности моря, словно ныряющий дельфин. Только что был – и нет его, остались какие-то болтающиеся на волнах обломки и радужное пятно бензина из лопнувших цистерн.

Зажав ладонью почти пополам разрубленную щеку, я посмотрел на Новикова. Он вставал с сиденья, сгребал ногами на палубу засыпавшие орудийный барбет гильзы.

На море гулко ухнуло. Взорвался пылавший, как стог сена, первый катер, в дыму летели вверх и в стороны куски металла и как бы даже люди. Но не уверен, мне могло и показаться, соображал и видел я не особенно отчетливо.

И лишь потом я глянул в нос. Откинувшись назад, касаясь волосами палубы, в кресле орудия косо висела Ирина. «Как застрявший ногой в стремени всадник» – мелькнуло в голове неуместное сравнение…

– Вояка, твою мать… Герой долбаный… Бабу послал под снаряды… – с трудом шевеля разбитыми губами и прижимая к щеке насквозь промокший густой и вязкой, как сметана, кровью платок, крыл я Новикова всеми известными мне словами, пока он кромсал десантным ножом ее спаскостюм, открывая развороченную, с торчащими обломками ребер рану под правой грудью.

– Да ничего, ничего, сейчас все в порядке будет. Сердце цело, голова цела, а это мы сейчас… – успокаивал он меня, однако руки у него заметно дрожали. Может, и не от страха, может, просто от вибрации и тряски пушечной турели.

Он резанул ножом по рукаву, распорол тугой резиновый манжет, и только тут, увидев знакомое черное кольцо браслета, я вспомнил его свойства и немного успокоился. Тут же меня сильно повело, еще я сумел опуститься на колени и лишь потом отключился.

Очнулся я почти сразу, но Ирины на палубе уже не было, а надо мной, всхлипывая, хлопотала Алла, не слишком умело обматывая мне шею и голову бинтом.

…Под вечер мы сидели с Новиковым в кают-компании и крепко выпивали. Ирина, по его словам, была уже в порядке, да и меня оказавшийся в запасе у Андрея второй гомеостат заканчивал лечить. Под повязками слегка зудело, но это еще на час, на два, не больше. Вот если б тот длинный, кривой, как ятаган, осколок, что воткнулся под ключицу, попал немного выше и рубанул артерию – тогда не знаю, совместима с жизнью мгновенная и полная потеря крови или нет.

– За мной это была охота или за тобой, вот в чем вопрос? – Новиков раздавил в тарелке окурок. Накурили мы здорово, слоистый дым висел под подволоком и неохотно выползал в открытые иллюминаторы.

– Думаю, все-таки за мной. Твои друзья нашли бы куда изящней способ…

– А у тебя такие вот друзья?

– Ну, хрен их знает… Меня тут многие не прочь, наверное, мало-мало пограбить. Примелькался, давно уже кручусь в архипелагах…

– Примелькался! А про пушки твои не знали?

– Откуда же? Я из них стрелял-то пару раз всего и без свидетелей.

– Хорошо, значит, тренировался. И Ирину научил. Она случаем в морской пехоте не служила?

Андрей усмехнулся, медленно выцедил рюмку коньяку, снова закурил.

– Она вообще женщина большой и сложной судьбы. Ты у нее сам при случае спроси, где и кем она служила.

Я не стал больше ничего спрашивать, мне показалось бестактным говорить сейчас о женщине, едва-едва не погибшей в бессмысленной и жестокой стычке. Я снова вспомнил пронзившее меня отчаяние, погасившее боль от собственных ран при виде ее безжизненного тела. «Слава тебе, Господи, что не забрал ее…» – неожиданно естественно и искренне возблагодарил я не признаваемого мною Бога и сам этому удивился. Следовало бы, наверное, еще и перекреститься, но я просто выпил, пожелав ей здоровья.

– И ведь ни одного пленного, – сказал я вслух с сожалением. – Не мог поаккуратнее стрелять, что ли?

– Да уж… – разочарованно щелкнул языком Андрей. – Пленные бы нам куда как пригодились… Все вопросы сразу долой. Увы, дюраль с бензином – адская смесь. А катапульт на катерах пока не придумали.

Чтобы отвлечься от не слишком веселых мыслей – я ведь до сих пор не привык к клубящимся вокруг меня смертям, справедливым, несправедливым, случайным, – я заговорил о более безобидных вещах, вернувшись к позавчерашнему разговору.

– Интересно, как ты считаешь, соотносится сегодняшний случай с теорией Фолсома? – спросил я, делая вид, что знаю больше, чем на самом деле. – Может быть, мы как раз и живем в какой-то параллельной реальности? Таинственные древние катера, не то пираты, не то рейдеры микадо, шныряющие в тылу врага, внезапная смена погоды, пропавшая связь, а? Ты не об этом говорил, когда советовал подумать про карточный домик?

Андрей посмотрел на меня с каким-то странным, оценивающим интересом.