Алексей Федорочев - Небо на плечах

— Да, пожалуйста! — фыркнула она, — Я ведь не просто так спрашиваю, у меня тоже есть алексиум.

— Да сколько его у тебя?! — настал мой черед фыркнуть, — Килограмм? Два? Да еще в украшениях, поди?

— А тебе что, тонну надо? — удивилась она.

— От тонны я бы не отказался…

— В казначействе можно запросить.

— В казначействе в слитках. Для меня — абсолютно бесполезных! Иди, иди уже отсюда! Дай мне переодеться!

— Мог бы и сам выйти! — оставила она последнее слово за собой, прикрывая дверь.

Щелчок замка.

И снова тишина.

На отдачу распоряжений по телефону потребовалось всего десять минут. Еще примерно столько же ушло на писанину. Потом вскрыл потайной ящичек в столе Сурадзе и вытащил на белый свет пенал с двумя инъекторами. На тайник наткнулся случайно — по чужим столам привычки шарить не имею, но дня три или четыре назад сломал перо, и срочно требовалась замена, вот и пробежался по ящикам. А тайник возьми и вскройся от моего неловкого движения! Вот специально бы искал — в жизни бы не нашел, но дуракам везет.

Хотя, какое это везение?..

При виде маркировки ампул в голову полезла всякая ерунда: как когда-то льстил мне Грушин, я действительно был широким специалистом по алексиуму. Практиком. Не разбираясь в глубинных процессах, я зато слишком хорошо знал множество самых разных фактов по его применению. Большая часть информации была закрытой и попала ко мне не совсем законно, но что было, то было.

Жидкость, красиво переливающаяся под стеклом, являлась боевым стимулятором — на два-три часа дарила иллюзию всемогущества, выводя источник даже не на максимум, а за пик возможностей. Последствия — пятьдесят на пятьдесят: гарантированная потеря дара или смерть от болевого шока, источник ведь не безболезненно сгорает! А у Сурадзе зачем-то хранилось сразу две штуки. И — редкий случай с лекарством — но действие двух доз складывалось. Стоили эти крошки, надо сказать, чуть меньше, чем полностью обвешанный МБК каждая, то есть на ладони у меня сейчас лежало около полумиллиона. Убирая инъекторы обратно в пенал, усмехнулся: как будто меня волнует их цена!

Париж стоит мессы, а уж сроднившийся мне Питер явно стоит большего!

Ну, что ж, вот и повод обновить мундир.

Впервые, переодеваясь в сухое и чистое, я стремился разгладить каждую складочку. Свой родовой знак на рукав. Серебряную звезду на шею.

Разглядывая себя в зеркале, недовольно заправил за ухо седую отросшую прядь. Опять забыл вовремя подстричься!

Господи, на что я трачу последние минуты — нет бы, о чем-то умном подумать!

Зашипела рация:

— Гор, мы на подходе!

— Иду!

Как ни хотел уйти без прощаний, но на лестнице опять встретил Ольгу. При виде меня, такого нарочито торжественного, ее глаза изумленно расширились:

— Ты куда?!

— Ваше высочество! — поцеловал я пойманную руку, — Кабинет снова в вашем распоряжении! — и начал почти бегом спускаться.

— Так куда ты?! — крикнула она мне вслед.

— Париж стоит мессы!

Стоило ли так важничать и стараться с одеждой, если через десять минут, потраченных на путь до причала, я уже опять был насквозь мокрым?

— Куда теперь? — спросил Шаман, давая мне протиснуться в рубку.

— А вы что тут делаете? — спросил у Лины и Миши, которых меньше всего ожидал увидеть за спиной кэпа.

— Напросились! — досадливо ответил за них Алексей.

— Егор, нам надо поговорить, — начала сестра.

— Извини, но мне сейчас не до разговоров! — и отвернулся к капитану, — Савелий Михайлович! Мне надо на берег моря. Где-нибудь недалеко, но чтоб хороший обзор был.

— На город?

— Нет, на море.

— Есть! — Катер, набирая ход, устремился к Балтике. Видимость даже из рубки была ужасной, качало тоже не по-детски, но Михалыч уверенной рукой вел «Касатку» под мостами.

— Ну, привет, что ли? — обнял меня Алексей. За ним следом потянулась Лина.

— Шли бы вы, благородия, в каюту! — проворчал кэп на нашу толкотню.

— Как Вика, ребенок? — спросил я Леху, игнорируя бурчанье капитана — идти в каюту не хотелось.

— Тьфу-тьфу-тьфу, — пилот вдобавок еще и суеверно постучал по деревянной обшивке, — Вроде неплохо. Лежит пока, она ж не я! За вакцину спасибо! Нет, спасибище! — и он опять меня облапал.

— Прекрати уже! — вырвавшись из хватки, осмотрел всех троих, даже не болевшую Лину, — Норм, похоже! — вынес окончательный вердикт, — Отъедитесь чуток и как новенькие будете.

— А ты сомневался? — влезла сестра.

Пожал плечами в ответ.

— Егор, ты потом, когда минутка будет, Вику осмотришь?

— Извини, но не обещаю… сам видишь, что у нас творится!

— Несладко пришлось?

— По всякому, — присутствие Потемкиных меня сдерживало — не давал покоя изучающий взгляд Михаила, который действительно был на меня очень похож, несмотря на то, что братьями мы были только двоюродными. Парень за два года заметно подрос, а в глазах совсем не осталось той детскости, что присуща его сверстникам. Сироты взрослеют быстрее, даже одаренные.

Впрочем, и Лина была сегодня на удивление тихой, а не болтала без умолку как обычно. Поняв, что они мешают, брат с сестрой все-таки спустились вниз, оставив нас в рубке.

— Удивительно, до чего вы похожи! — заметил Шаман, едва они скрылись, — вроде и родня… — он явно хотел сказать «не такая уж и близкая», но я его перебил:

— Леха! Языком не мели! — сведения о том, что мы не единокровные братья, а двоюродные, не были предназначены для широких масс. И Михалычу, стоящему к нам спиной, совсем не обязательно было это знать.

— Что делать с грузом? — Алексей понял свою промашку и переключился на деловой лад.

— Высыпите там, где я покажу.

— Высыпать?!

— А что, жалко?

— Да, как бы… — растерялся Леха, — Как скажешь.

Минуты пути пролетели быстро.

Отправив Леху командовать разгрузкой, закатал влажный рукав. Можно было уколоться и сквозь одежду, но я опять малодушно тянул время.

Соберись! Вдох-выдох!

Первый, пошел!

По венам покатилась теплая волна.

Второй, пошел!

Огонь в крови усилился.

Расправив манжет, наткнулся на внимательный взгляд кэпа.

— Закурить есть?

Михалыч отчего-то не потянулся привычным жестом за портсигаром, а достал из-под штурвала упаковку с настоящей гаванской сигарой. Я в них не разбирался, но именно такие курил иногда Кирилл Александрович, когда не хотел возиться с трубкой.

— Ты ж не куришь? — вернувшийся Шаман недовольно скривился от случайно выпущенной в его сторону струи дыма.

— Всегда хотел понять: что люди в этом находят?

— И как?! — взгляд его остановился на пустых инъекторах, — Ты!.. Это же!..

— Вперед!

Как и с одеждой, с сигарой случился облом: ее намочило и потушило, стоило выйти под дождь. Все как обычно: хочешь пойти на смерть с пафосом, в парадном мундире, сияя генеральскими звездами и эполетами, вальяжно попыхивая сигарой, а в результате плетешься мокрой курицей по колено в воде с вонючим окурком под носом. Хорошо хоть, холода я уже не чувствовал: стимулятор начал свое действие.