Майлз Кэмерон - Красный рыцарь

— Стоит она свои тридцать леопардов? — поинтересовался он.

— Вещица с континента, — произнес мастер, предпочитая не отвечать на поставленный вопрос напрямую.

Улыбнувшись, пожилой мужчина протянул покупателю тяжелый предмет, оба его конца были обернуты мешковиной.

— Он располосует ее, словно острый нож — яблоко.

Горец взял топор, и его охватило сладостное чувство, подобное тому, какое возникает, когда мужчина осознает, что влюблен по уши и предмет его обожания отвечает взаимностью.

Подмастерье разрезал тесемки, обнажив острый железный шип с толстым ободом из бронзы на одном конце, уравновешивающий лезвие топора — узкий полумесяц из блестящей стали размером с предплечье взрослого мужчины, с другой стороны которого находился багорообразный крюк. Все это выглядело поистине устрашающе. Подобно отличному мечу, оружие было прекрасно сбалансировано; рукоять изготовлена из дуба и усилена железными полосами для защиты от режущих ударов.

Настоящий топор горцев, только несравнимо превосходивший любой такой же, ибо выкован мастером, а не странствующим кузнецом на ярмарке.

Ранальд не удержался и несколько раз взмахнул оружием; лезвие рассекло воздух, а кончик едва не задел оштукатуренный низкий потолок.

Эдвард прижался спиной к стене, мастер удовлетворенно кивнул.

— Топор, что ты приносил, был хорош, — произнес кузнец, — выкован на задворках земель, но искусно. Хотя по размышлении… — он поморщился и пожал плечами, — я решил его лучше уравновесить.

Трехгранный шип на рукояти, длиной не уступавший кинжалу рыцаря, был пугающе острым.

Ранальд довольно улыбнулся.

Кузнец в придачу протянул ему пару ножен — одни деревянные, обтянутые превосходной красной кожей, для топора, и вторые такие же для шипа.

Горец отсчитал сотню серебряных леопардов — значительную часть платы за двухлетний срок службы в королевской гвардии — и с восхищением окинул взглядом шлемы, выставленные на прилавке.

— Они уже проданы, — произнес ремесленник, поймав его взгляд. — Да и вряд ли хоть один из них налезет тебе на голову. Приходи зимой, когда у меня будет не так много работы, и я сделаю тебе шлем, в котором ты сможешь сражаться хоть с самим драконом.

Всех словно холодом обдало.

— Не поминай лихо, — перекрестившись, произнес Эдвард.

— Сам не знаю, с чего это с языка сорвалось, — оправдывался кузнец.

Покачав головой, он добавил:

— И все же я сделаю тебе отличный шлем.

Ранальд отнес новую кольчугу к вьючной лошади, которая, в отличие от него, была недовольна покупкой, прибавившей ей груза и потребовавшей повторного укладывания переметных сумок. Затем вернулся за топором и с любовью подвесил его к седлу, чтобы всегда был под рукой. Никто из наблюдавших за ним людей не сомневался — он достанет оружие еще с десяток раз до того, как минует пригород. А может, остановится у первого попавшегося дерева у дороги и опробует топор на нем.

— Значит, сегодня отчаливаешь, — заметил кузнец.

— Меня ждут на севере, — произнес Ранальд. — Брат посылал за мной.

Оружейник склонил голову.

— Что ж, передай ему от меня поклон, и в добрый путь.

На прощание они обнялись, горец вышел из лавки, повернул к реке и повел лошадей вдоль старого берега. Остановился у небольшой часовни Святого Фомы, зашел внутрь и, опустив взор, преклонил колени в молитве. Над его головой воины — рыцари в ливреях короля — истязали святого мученика, отчего горец почувствовал себя неловко.

У Мостовых врат он купил у маленькой оборванки пирог и покинул город.

— Еще один внушающий страх и почтение человек, — заметил кузнец, обращаясь к своему подмастерью. — За всю жизнь встречал лишь нескольких подобных ему. И в то же время в нем есть какая–то мягкость, больше присущая женщинам. Он намного лучше большинства рыцарей.

Находившийся под впечатлением Эдвард даже ответить толком не смог.

— Куда это твой отчаянный торговец тканями подевался? — спросил кузнец.

— Опаздывает, ваша милость.

Тэд покачал головой.

— Этот мальчишка даже на собственные похороны опоздает, — сказал он, но в голосе прозвучала похвала. — Нед, упакуй шлемы, не забудь только солому подложить, и отвези их мастеру Рэндому. Сделаешь?

Каким бы сердечным ни был хозяин, ни один подмастерье не откажется прогуляться за ворота мастерской.

— А можно мне пару монет, чтобы купить корзинки?

Мастер Тадеуш вложил в его руку несколько монет.

— Жаль, что я не сделал для него шлем, — задумчиво произнес он. — И отчего мне вспомнился дракон?

В большом зале на стуле из слоновой кости гордо восседала Дезидерата. Головы разнообразных существ, большие и поменьше, добытые тысячами отважных рыцарей, взирали на нее с оштукатуренных стен. Череп одного весьма молодого дракона был размером с голову лошади. Его повесили на северной стене прямо под витражным окном, и создавалось впечатление, что это корпус всплывающего из морской пучины корабля. По мнению королевы, он всегда выглядел по–разному, сколько на него ни смотри.

Серебряным ножичком Дезидерата снимала с зимнего яблока кожуру. Казалось, ее ниспадавшие на плечи волосы окутаны красно–рыжеватым и золотым сиянием — тщательно продуманная иллюзия, поскольку она уселась непосредственно под солнечными лучами, лившимися из любимого, выполненного в виде розетки окна короля. Придворные дамы расположились вокруг нее. Пышные юбки, словно цветастое покрывало, почти скрыли шахматный узор мраморного пола. Не более десятка юных рыцарей вместо утомительных тренировок на ристалище или скрещивания мечей с наставниками предавались лености, плечами и спинами подпирая стены зала. Самому старшему из них, прозванному Крепкие Руки, довелось участвовать в нескольких сражениях и совершить прославивший его подвиг. Когда–то он ударом кулака убил существо из земель Диких, за что и получил свое прозвище. Он всегда с удовольствием рассказывал эту историю.

Дезидерата недолюбливала хвастунов, поэтому возложила на себя сакраментальную обязанность — доподлинно узнавать, кто достоин уважения, а кто — не более чем пустослов. Больше всего ей нравилось отыскивать скромняг — храбрых воинов, которые не превозносили свои свершения. И уж тем более не выносила она самохвалов, особенно когда они топтались у нее в зале и заигрывали с придворными дамами. Королева твердо решила проучить рыцаря Крепкие Руки, но тут неожиданно вошел ее супруг.

Король был облачен в простые воинские доспехи, от него пахло лошадьми, железом и потом. Она всем телом прижалась к нему, и исходивший от него запах неожиданно воскресил в ее памяти день их свадьбы. Он посмотрел на нее сверху вниз и поцеловал в носик.