Александр Калмыков - А теперь на Запад

И вот под непрерывное тарахтение двигателя и свист ветра я впитывал в себя воинские премудрости. У меня и раньше возникали подозрения, что планирование боевой операцией на карте это лишь верхушка айсберга. В первую очередь следует выбить у вышестоящего командования как можно больше припасов и вооружения, а потом еще придумать, как все это богатство перевозить. И вот тут в ход идут разные хитрости, потому что зампотыла, начпрод и начсклада никогда просто так ничего не отдадут. Общение с тыловыми хомяками это великое искусство, и освоить его непросто.

Я вспомнил, что когда в девяносто пятом прибыл на место службы, меня удивило, что на складе лежит новенький ксерокс, а все формуляры и бланки размножаются ручным копировальным аппаратом. То есть сажают за стол всех военнослужащих, кого только можно, дают линейки и… благословляют на нелегкий труд. А ведь выписывали копир специально для нас, но из-за каких-то непонятных формальностей выдавать его не собирались. Зато у соседей ушлый прапорщик смог совершить то, что оказалось невозможным для нашего подполковника, и достать ксерокс. Правда, мне удалось проторить к нему дорожку и получить разрешение на пользование аппаратом. А всего-то делов было объяснить прапору, что для заправки копира не обязательно везти его целиком, рискуя разбить хрупкий механизм на наших дорогах. Достаточно просто открыть дверцу и извлечь оттуда пластиковую емкость, именуемую картридж. Сначала он, конечно, не поверил. Все равно, как если бы я заявил, что у «козлика» бензобак можно спокойно вытащить, заправить и засунуть обратно в машину. Но зато убедившись, проникся неимоверным уважением к «студенту».

– Когда же склады выжаты досуха, – не спеша продолжал лекцию мой новый наставник, – а тыловики сняли с себя последнюю рубашку, уже можно прикидывать, как распределить ресурсы между ротами. Дилемма эта нешуточная. Всегда получается так, что опытных бойцов, пушек, минометов, боеприпасов к ним, а теперь еще и противотанковых ружей на всех не хватает. Делить их можно тысячью способов. Например, раздать поровну, но тогда все подразделения станут одинаково слабыми, а гужевой транспорт просто не будет успевать развозить боеприпасы. Повозок-то всегда меньше, чем по штату положено. Еще вариант – свести все тяжелое вооружение вместе и отдать одной роте, но тогда другие останутся голыми. Можно противотанковый взвод и минометную батарею оставить у комбата в качестве резерва, посылая на нужный участок по мере необходимости. Но в этом случае пока минометы или «сорокапятки» дотащат, может быть уже поздно.

– Ну хорошо, распределили мы тяжелое вооружение, – нетерпеливо подгонял я, – теперь перейдем к тактике.

– Понимаете, – втолковывал мне майор, – нарисовать на карте стрелочки и сказать ротным выдвигаться туда и туда, это просто. Любой лейтенант умеет держать в руках карандаш. Но ведь надо, чтобы они действительно смогли дойти, выбили немца, да еще и сохранили столько людей, чтобы продолжить наступление. Поэтому сначала надо разобраться со снабжением.

Незаметно я поймал себя на мысли, что мы обсуждаем в основном только наступление, как будто оборона для нас уже неактуальна. Вернее, обсуждал майор, с высоты своего опыта, а мне оставалось только мотать себе на ус. А мотать пришлось много. Как лучше расположить наблюдательный пункт, где развернуть батальонный медпункт, какой вариант размещения пункта боепитания наиболее оптимален при наступлении. В уставах прописано далеко не все, да и многие довоенные предписания уже явно устарели. Сколько войск оставлять в резерве, и где этот резерв лучше всего держать. На флангах, чтобы отразить внезапный удар противника, или в центре, чтобы развивать успех наступающих войск.

У меня в голове уже все перемешалось, но Сысоев все продолжал объяснять:

– А если не дай бог, батальону дадут танки…

– И что же в этом плохого, – переспросил я, думая, что ослышался, – разве бронетехника бывает лишней?

– Такое впечатление, что бывает. Не умеют наши командиры взаимодействовать с другими родами войск. Они даже толком не знают, когда пехота должна идти впереди танков, а когда сзади. Я уже видел такое на фронте. Нашим сколько машин ни дай, все потеряют, и самое обидное, обычно без пользы.

Хотя беседовали мы много, но о том, кто я на самом деле, куда и зачем еду, майор выспрашивать не пытался. И так ясно, что мы важные птицы, и дела у нас тоже должны быть весьма важные. Достаточно было видеть круглые глаза командиров и особистов, которым Авдеев предъявлял свое удостоверение. Когда даже шпалоносцы вытягивались перед простым ординарцем, это наводило на размышления. Впрочем, надо сказать, что при жутком дефиците транспорта, который все здесь испытывали, даже самые толстые и красные корочки помогали мало.

Единственное замечание о моей персоне, которое все же позволил себе майор, касалось внешнего вида:

– Что же вы прямо так к своему начальству заявитесь? – покачал он неодобрительно головой, когда мы приводили себя в порядок после преодоления очередного участка пути. Парадной формы у вас ведь нет, верно? И даже вот эта гимнастерка, что сейчас надета, вам великовата.

Да, вид у меня действительно был не самый бравый. Зато бывший майор выглядел собранно и подтянуто, хоть сейчас на плакат: снаряжение идеально подогнано, лицо чисто выбрито и даже ногти аккуратно подстрижены.

– Если вы, товарищ Соколов, останетесь в Москве хоть на несколько дней, – продолжал Сысоев, – то вам обязательно следует пошить форму на заказ. Но не абы у кого. У нас в стране только трое портных шьют костюмы так, что если в них заявиться на прием к британской королеве, то все лорды ахнут от зависти. Один живет в Одессе, надеюсь, он успел эвакуироваться, другой в Тбилиси, а третий здесь, в Москве. По моей рекомендации он пошьет вам форму без очереди и очень быстро.

Эта мысль мне понравилась. Ясно ведь, что меня вызовут в Кремль, и туда надо явиться в лучшем виде, чтобы не уронить честь будущего. Ведь по мне станут судить обо всех людях двадцать первого века.

Так, за приятными мыслями, я не заметил, как мы подъехали к Внуково. Именно здесь нас ждали встречающие, наивно полагающие, что мы прилетим на самолете, а связаться с ними и предупредить, что мы поменяем маршрут, не было возможности.

Аэродром встретил нас невероятной суетой. Зенитные орудия находились в полной боевой готовности, бойцы батальона охраны метались туда-сюда, всерьез готовясь к отражению нападения. Над полем гудели несколько самолетов, невидимых в ночном небе, и, судя по звуку, нарезали круги. На посадку их почему-то не пускали, хотя полосы были свободными. Выяснить, где нас ждут и что тут вообще случилось, при таком аврале не удалось. Все местное командование было страшно занято, и нас просили пока подождать.