Михаил Королюк - 3. Спасти СССР. Манифестация

Я протяжно выдохнул и помотал головой.

"Нет, так можно с ума сойти. Я должен точно установить, "под колпаком" я или нет. И есть только один надежный способ это проверить: выезд за границу. Если выпустят - то еще хожу на свободе, если же вдруг невыездной, и неважно под каким соусом - то уже на поводке. Значит, мне обязательно надо на олимпиаду в Лондон, еще сильнее, чем раньше. Теперь - просто ультимативно надо. Это будет момент истины".

После этого решения мне чуть-чуть полегчало, точь-в-точь как десятком минут ранее на последней задаче. Я потрясенно покачал головой - как же все не просто с этой моей миссией. Моя ли в том вина, вот в чем вопрос...

Понедельник 13 марта 1978, ранее утро

Ленинград, Измайловский проспект.

Бывает так, что приснится гениальная мысль, а очнешься и не поймать ее - развеивается, расходится в прозрачном утреннем свете и вот уж нет ее. А если ненароком все же изловчишься, схватишь покрепче да рассмотришь, то становится горько и противно: изреченный сон становится бредом, нелепым и постыдным.

Но сегодня было иначе - меня словно толкнуло во сне, и я проснулся, холодея от ужасной догадки:

"Ох! Мог бы и наяву сообразить, ведь это так очевидно: Мэри здесь по мою душу! В тот раз не было, в этот раз ЦРУ направило. И, значит, Чернобурка - тоже. Не прямо, конечно, но косвенно", - я тяжело заворочался, лягая ватное одеяло. - "Все сходится: единая группа в Большом Доме, и на иероглифы, и на контроль русистов. Объединяет эти темы одно: я".

"Как же я это сразу не сообразил, как?!" - я всерьез огорчился своей недогадливости, - "это ж все, совсем все меняет... Дурак... Зачем я к Чернобурке сам в пасть полез!? И что ж такое ЦРУ обо мне знает, что прицельно ищет в английских школах и на математической олимпиаде? Это же очень, очень горячо", - и тут холодный озноб пробил меня еще раз, уже не во сне, а наяву, - "Гагарин!"

"Раз КГБ сидит на плечах у русистов из-за меня, то уж за оперативниками ЦРУ наружка должна ходить колоннами. И совершенно не важно, по какой именно причине этот "губастый" Рогофф интересовался мной - да хоть даже желал джинсы заказать на пошив - раз он из ЦРУ, то обязательно притащит за собой и "хвост". И достаточно даже случайного пересечения интереса Рогоффа и Фолк, чтобы в Комитете весьма предметно заинтересовались таким совпадением!" - я закинул руки за голову и призадумался, решая: - "Значит, Гагарин... И попадающий под его описание Джордж Рогофф..."

"Нет, Рогоффа никак не потяну", - трезво взвесил я свои возможности, - "если только валить из пистолета в спину. Но что это изменит? Только привлечет лишнее внимание. Значит, надо убирать Гагарина - это единственная ниточка, ведущая именно ко мне. Решено. Осталось придумать как".

И я поморщился, представив худший вариант зачистки Вани.

"Ой-ё... А с квартирой для Мелкой я как сдурил", - в этот момент я ощутил себя кошкой, которой вдруг остро захотелось перепрятать котят.

Я торопливо выбрался из теплой кровати. То ли от страха, то ли от свежего воздуха по телу россыпью разбежались мурашки. Я закрыл форточку и окинул взглядом сонный еще двор. Похоже, за ночь на улице серьезно похолодало, а день сегодня будет солнечным.

- Так... - произнес я вполголоса и принялся за поиски носков, - Гагарин. Эх, Ваня, Ваня... Попробую все же дать тебе шанс.

Вторник 14 марта 1978 г, ранний вечер

Ленинград, Садовая улица

Ранним вечером в гулких коридорах Финэка повисала тишина. Лишь изредка из-за далекого поворота долетал дробный перестук каблучков какой-то засидевшейся в библиотеке энтузиастки или шлепанье тапок подслеповатой технички. Множество пронизывающих старое здание лестниц и переходов, пропускная система на входе и непосредственная близость к Галёре - идеальное место для конфиденциальных встреч в ту пару часов, когда кафедры еще открыты, а студенты и большинство преподавателей уже разбежались.

Как хорошо, что я практически сразу это сообразил! Гагарин, вылетев отсюда на четвертом курсе, сохранил не только свой собственный студенческий билет, но и налаженные связи с секретаршами ректората. Благодаря этому (и небольшому флакончику духов в придачу) у меня уже в прошлом апреле появилась чин чинарем оформленная книжица, дающая свободный допуск в это здание.

- Раз, - негромко скомандовал я, - два, три. Сезам, откройся!

Раздался легкий щелчок. Я потянул дверь на себя и убрал отмычку.

- Прошу, - взмахнул рукой, пропуская Гагарина в пустой класс.

- Эх, - в который раз завистливо вздохнул он, - клёво тебя отец натаскивает.

Я затворил тяжелую дверь и достал из внутреннего кармана куртки переснятый карандашный портрет:

- Смотри, он?

- Он, - сразу уверенно признал Ваня, потом замялся, - только он тут вроде чуть старше выглядит...

- Да? - я с неприязнью посмотрел на фотопортрет Рогоффа, потом выдохнул: - Плохо, Вань. Все плохо. Совсем.

- С чего это вдруг? - Гагарин с тревогой покосился сначала на дверь, потом на окно.

"А бегать от опасности ему не привыкать", - сделал я вывод, - "и это хорошо".

Я оседлал стул и побарабанил пальцами по спинке. Уверенное опознание Рогоффа выбило меня из седла - оказывается, внутри я долго надеялся на лучшее. Пожалуй, даже слишком долго...

- Ты чего скис-то? - Ваня озабоченно заглядывал мне в глаза.

- Плохой расклад, - пояснил я, - в первую очередь - для тебя. Эх, закурить бы... Да бросил.

И я тяжело задумался.

- Ну, - подергал он меня за рукав, - что случилось-то?

Ну что ж, вот и пригодилась на всякий случай выдуманная легенда:

- Подстава то была, Ваня. И не простая, а хитро выкрученная. И ничего с ней еще не закончилось, все для тебя только начинается. Ну, и для меня, дурака, заодно. Просто исход для нас будет разным... Тебе - тюрьма, мне - волчий билет и армия после школы. Но это даже справедливо, - добавил я задумчиво, - пропорционально содеянному, так сказать...

- Да что я сделал-то?! - тоненько взвизгнул Ваня.

- Болтал, - сурово отрезал я.

- Нет такой статьи! - с жаром воскликнул он.

- Эх, Ваня, Ваня, - покачал я укоризненно головой, - ты ж взрослый мальчик уже, должен знать: был бы человек, а статья найдется.

Он заелозил на стуле, на лбу у него проступила мелкая испарина.

- Это ты у нас птичка-невеличка, - начал я загонять Ваню в нужный мне угол, - и порхаешь в одиночку, а серьезные люди работают командами. А в Комитете у нас серьезные люди, поверь. Так вот, эти команды конкурируют, и, порой, очень остро. Моего батю последние месяцы выбивают из его команды. Его уже один раз подставили, и вот он здесь, а не в Москве. Теперь хотят окончательно добить, и ты, из-за своего длинного языка, оказался для этого подходящим инструментом. Понимаешь, - резко наклонился я вперед, - они хотят взять тебя за зад и получить компромат на меня. Рассчитывают, что батя кинется меня защищать и капитально тем подставится. Все! Им - ордена, тебе - длинный срок, мне - армия после школы, батю в отставку...