Евгений Щепетнов - Кто-то мне за все заплатит!

– Ну вы же сами разрешили! – растерянно пролепетал врач, оглядываясь на охранника. Тот уже заинтересовался происходящим и медленно шагал к «беседующим».

– Я не подписывал! Проведи меня и вот этих двоих к моей жене! – процедил мужчина, что-то достал из кармана и приставил это «что-то» к боку врача – У меня тут выкидной нож! Я сейчас нажму кнопку и лезвие пробьет тебе в бок, воткнется в печень! А я еще рвану пару раз верх и вних, вправо и влево! И ты сдохнешь! Спасти не успеют – это же печень! Веди, сука! Мне терять нечего! Все, что у меня есть – лежит там, в операционной! Веди!

– Вячеслав Михалыч, у вас все в порядке? – охранник крепко держал в руках резиновую дубинку и внимательно рассматривал людей, стоявщих возле заведующего отделением – Помощь нужна?

– Все в порядке! – спокойно ответил врач, не дрогнув ни мускулом (Сергар облегченно вздохнул) – Переживают люди. Не мешай... сам понимаешь.

– Понимаю... мне очень жаль, парень, такая красивая женщина, молодая, и вот...

Парень попытался что-то сказать, что-то резкое, злое, но Маша предупредительно сжала его руку:

– Спасибо за сочувствие! Брат вам благодарен за участие... Вячеслав Михалыч обещал провести нас к его жене, навестить ее. Правда, Вячеслав Михалыч?

– Да, правда. Пойдемте! – врач шагнул мимо охранника, и тот подозрительно покосился – неутешный муж пациентки держался слишком близко к завотделением, но... чего только не бывает? Думать о всех странностях – башки не хватит. За думанье денег не платят. По крайней мере в больнице, охранникам.

Длинный коридор вывел в большой зал, в котором стояли четыре операционных стола. Все были свободны, кроме одного, на котором лежала накрытая простыней молодая женщина с удивительно красивым, бледным как мел лицом. Она напоминала собой мраморную статую, изваянную рукой гениального скульптора.

Рядом со столом шипели, журчали, гудели несколько массивных аппаратов, по трубкам струилась красная жидкость, за прозрачной преградой поднимались и опускались меха искусственных легких, накачивавшие воздух в грудь больной.

Вокруг стола суетились две женщины и двое мужчин, звякали инструменты, что-то передвигалось, булькало. Лиц за масками не было видно, но когда глаза людей возле стола обратились на вошедших, не нужно видеть выражение лица, чтобы понять – все просто потрясены. В операционной, святая святых, находятся люди не в хирургической одежде, и вообще – незнакомые, чужие люди, не считая заведующего отделением!

– Вячеслав Михайлович, что случилось?! – голос высокого мужчины со скальпелем в руке был полон невыразимого удивления – А кто эти люди? Что происходит?!

– Выйдите! Все выйдите! – голос заведующего отделением сорвался и «дал петуха» – Прекратить операцию!

– Ну как же?! – начал высокий – Я уже...

Но завотделением прервал его, повысив голос:

– Валерий! Я сказал – выйдите все! Это родственники больной, они хотят с ней проститься. Прошу всех сейчас же покинуть операционную!

Врачи и медсестры медленно вышли, недоуменно поглядывая на странную группу, и Сергар заметил, как у того, кого назвали Валерием, слегка расширились глаза, когда он увидел руку мужа пациентки, уткнувшуюся в бок Вячеслва Михайловича.

Хлопнула дверь, отрезая от внешнего мира, Маша сделала шаг назад, подхватила табурет, стоявший у входа и заперла дверь с помощью его ножки, воткнутой между дверными ручками. Два поворота защелки – теперь дверь заперта и на замок.

– Как потом выбираться-то будем? – опустошенно проговорила девушка, бессильно опуская руки – Войти – это даже не полдела!

– Лучше сразу сдайтесь – мрачно предложил врач – Сейчас Валера вызовет охрану. Полицию. Он все понял. Вы сами погубили и жену, и ребенка. Так хоть ребенка можно было спасти. А что теперь?

– А теперь мы займемся лечением! – бросил Сергар, расстегивая рубашку – Парень, как тебя там? Володя? Володя, держи его на «привязи», чтобы не мешал. Возьми настоящий нож, лучше вот этот! Держи на прицеле, чтобы не дернулся!

Сергар подал парню большой скальпель, и Володя убрал в карман ключи от автомобиля – он угрожал доктору именно ключом, и тот сейчас это понял, кусая губы от досады.

– Маша, снадобье! Влей ей в горло, только смотри, чтобы не задохнулась! Пуля в черепе, да? Доктор, в черепе пуля?

– В череп. Прошла через лобные доли, отразилась от стенки и ушла в затылочную часть. Там и осталась! – проворчал врач, удивленно следя за манипуляциями незнакомца. А тот сосредоточенно раздевался.

Оставшись в одних трусах, Сергар дождался, когда Маша вольет снадобье в рот пациентки, потом сделал несколько странных движений, похожих на движения бойцов, занимающихся единоборствами, сел на пол, скрестив ноги и положив руки на колени, и сидел так минут пять, не обращая внимания на крики в коридоре, на стук в дверь. Не заметив, Вячеслав Михайлович дернулся к двери и тут же застыл, сморщившись от боли в боку, уколотом острым хирургическим ножом.

Затем встал, и не глядя на удивленные лица Володи и его пленника, медленно забрался на операционный стол, предварительно содрав простыню с беспомощной обнаженной пациентки. Обхватил ее обеими руками, лег рядом, прижавшись всем телом, как ребенок, обнявший мать и застыл так, закрыв глаза.

– Это еще что такое? – с некоторым страхом спросил врач, глядя на то, как над пациенткой и лежащим рядом человеком вдруг поднялось что-то вроде светящегося тумана – Ребята, вы кто?!

– Молчи! – буркнула Маша, стоя рядом с врачом – Отсюда есть еще выход? Черный ход какой-нибудь?

– С той стороны... вон там – врач указал на дальний угол операционной – Только он закрыт. И все равно там вас будут ждать. Вы что думаете, так просто отсюда уйдете?

– Уйдем! Сейчас вылечим эту бабу, и уйдем! – убежденно сказала Маша – И ты нам поможешь уйти! Иначе я тебе башку откручу! Веришь?!

– Почему-то – верю... – вздохнул Вячеслав Михайлович, и тут же его глаза широко распахнулись, а челюсть отпала – Гляньте! Вы только посмотрите, что происходит! О господи! Да что это такое?!

Буквально на глазах обритая голова молодой женщины начала обрастать волосами – черными, блестящими, цветом – как антрацит. Рана на голове исчезла, на ее месте теперь была гладкая кожа, зароставшая волосами. Лицо женщины стало розовым, исчезла мертвенная бледность статуи. А потом... женщина вдруг громко, глубоко вздохнула и подняла веки.

– Жива! Она жива! Светка! Светка, это я! – парень бросился к жене, схватил ее обеими руками за голову и вглядываясь в глаза тихо сказал – Ты вернулась?!

– Ты... ты... милый, где я?! – тихо спросила женщина, и вдруг застонала, кусая губы – Больно! Вова! Время! Я рожаю! Рожаю!

Женщина выгнулась, закричала, как кричат все роженицы – с болью, с мукой, и тогда Вячеслав Михайлович очнулся от ступора, в который его вогнало потрясение: