Евгений Щепетнов - Кто-то мне за все заплатит!

Убийца ошиблась. Судью не тронули ее слезы, золотые локоны и огромные голубые глазки.

Кстати сказать, Сергар всегда подозревал, что назначение в этот процесс судьи Егеранда, о котором поговаривали, что женщинам он предпочитают молоденьких мальчиков, было сделано совсем неспроста. Судья недрогнувшей рукой послал убийцу под меч палача, и когда голова прекрасной убийцы со стуком свалилась на помост, спокойно попивал красное вино, беседуя со своим женоподобным судейским помощником.

Из всей этой истории Сергар уяснил две истины:

1. Не верь тем, кто ликом похож на посланника Создателя – у них за пазухой может лежать отравленный ядом кинжал

2. «На всякую хитрую задницу есть латник со здоровенным членом» – как гласит пословица. Если творишь зло, будь готов, что и до тебя в конце концов доберутся.

Собеседник Сергара точно знал и первую, и вторую истины, потому окружил свой дом толпами охранников, искусно (как они думали!) прячущихся за естественными и созданными укрытиями рельефа. А кроме того, обвешал стену, окружающую дом, и само здание таким количеством датчиков и телекамер, что через этот барьер не могли безнаказанно проскочить не то что мстители, но даже бабочки и стрекозы, желающие поживиться на огромных цветниках, разбитых по всей территории поместья.

Сейчас эти клумбы были укрыты белым одеялом снега, тихо падающего с серых небес, сквозь которые изредка проглядывал робкий лучик солнца. Тихо, морозно. Скоро зима…

Хозяин поместья встретил лекаря у дверей гостиной, держа в руке простую глиняную кружку, из которой поднимался ароматный пар. В этом паре чувствовался запах корицы и других пряностей, так приятных для желудка после промозглого уличного холода. Не спасала и куртка, в мире Сергара не было такой холодной зимы. Если только высоко в горах…

– Хочешь глинтвейна? – кивком здороваясь, спросил Шелест, салютуя глиняной кружкой – В такую погоду нет ничего лучшего, как согреться кружечкой горячего напитка. Или тебе нельзя? Перед работой? Вообще-то тут алкоголя практически не осталось, испарился, так что бояться нечего.

Сергар кивнул, и Шелест сам, не прибегая к услугам прислуги, маячившей «на горизонте», налил в свободную кружку из медного чайника, украшенного непонятными знаками. Чайник стоял на подставке у камина, весело трещавшего темными, плотного дерева поленьями.

– Я сам готовлю глинтвейн. У меня есть рецепт, который не открою никому! Даже своим поварам! – ухмыльнувшись, весело сказал хозяин дома, протягивая Сергару кружку с парящим содержимым – И вообще, я люблю готовить. Если бы не стал банкиром – точно стал бы поваром! Есть что-то красивое в приготовлении вкусных блюд! Это сродни рисованию картин – один человек может изобразить пейзаж, натюрморт, наррисовать портрет. Другой – только жалкие закорючки, будто маленький ребенок пытался скопировать «Джоконду». Так и тут – никто не знает, почему у одного повара из определенного набора продуктов получается шедевр, а у другого – получившееся варево совершенно несъедобно, и хочется его выплюнуть. Возможно, первый вкладывает в дело душу, а второй лишь зарабатывает деньги? Как считаешь, кудесник?

– Не знаю… – искренне ответил Сергар, чувствуя, как горячая жидкость растекается по пищеводу. Глинтвейн и правда был вкусным – чувствовались и перец, и корица, а еще что-то неуловимое, какие-то неизвестные Сергару травы – Я никогда не интересовался кулинарией. Ем то, что есть, то, до чего руки дотянулись. Лишь бы не было отравлено, лишь бы набить желудок.

– Хмм…так обычно поступают солдаты на войне, которым не до кулинарных изысков, набить бы желудок – усмехнулся Шелест, и глаза его будто кольнули в душу. (Сергар выругал себя – нужно быть осторожнее! Никакой лишней информации!) – Но я, в общем-то, не о кулинарии. Чтобы любое дело получалось, в него нужно вложить душу. Иначе получится нечто неудобоваримое, не так ли? Но да ладно. Супруга тебя ждет…хмм…как-то гадко прозвучало, правда? Моя супруга тебя ждет! Как из некого дамского романа, мечта распутной дамы – муж сам приводит к ней любовников!

– Я никогда не был ее любовником! – нахмурился Сергар, отставляя кружку с напитком – Я это уже говорил! И еще раз повторяю!

– Помню, помню…говорил! – неопределенно протянул Шелест, делая жест рукой, будто отбрасывал ненужное – За мной. Пойдем. Кстати, нужно будет сделать так, чтобы она меня истово полюбила, не забыл? И еще – а ты мог бы заставить полюбить меня…ну…к примеру…вот того олуха?

Шелест показал на огромного охранника, шагающего за ним на расстоянии десяти шагов и возникшего, будто из ниоткуда. Вот только что его не было, и рраз! – шагает эдакий вышибала-шкаф с гранитным лицом. Прятался за тайной дверью?

– Нет, ты не о том подумал! – уголки губ хозяина дома опустились в насмешливой саркастической улыбке – Никаких сексуальных контактов, я нормальный мужчина! Я имел в виду – сделать так, чтобы этот человек считал меня божеством на Земле, чтобы он был верен мне до последней капли крови, чтобы делал то, что я говорю, не думая о последствиях, а только о моей выгоде. Можешь?

– Нет! – тут же отрезал Сергар – Это невозможно. Любовь – это да, это можно. Потому, что любовь лежит в основе души женщины. Она готова любить, понимаете? Всегда готова. Сама ее суть в том, чтобы дарить свою любовь кому-то, неважно кому, главное, чтобы он был потенциальным объектом ее вожделения. То есть – противоположного пола, и с ним можно произвести потомство. Понимаете? Я не говорю о тех женщинах, которые предпочитают женщин. Впрочем – практически всех женщины, которые считают себя лесбиянками, на самом деле бисексуалки. Я читал об этом, да и в жизни убеждался не раз, что это так. Что касается этого, конкретного мужчины – у него может быть много обстоятельств, которые помешают ему соблюдать внушенную верность. Например – у него есть семья, дети, любимая, и они всегда будут важнее, чем верность вам. То есть – он всегда предпочтет близких, и если вы отдадите приказ, который явно будет противоречить его пониманию того, как надо заботиться о своих – например, не оставить их без кормильца – этот приказ войдет в конфликт с внушением и развеет его, как дым.

– Хмм…понимаю… – медленно кивнул Шелест, поднимаясь по ступеням широкой лестницы на второй этаж – То есть, это как при гипнозе, когда ты не можешь заставить человека сделать то, что он теоретически не может делать – не позволяют моральные принципы, противоречит его убеждениям? А вот если у него нет никого, он один, и верен сам по себе, даже без гипноза – можно сделать его еще более верным? Загипнотизировать так, чтобы он бросился в огонь по твоему приказу? Покончил с собой? Ради интереса…для развития моего кругозора, так сказать. Читал о гипнозе, и там говорилось то же самое – нельзя заставить человека делать то, что он сделать не может, не способен на это морально.